После удачного испытания, в августе 1860 года Обухова вызвали в Петербург, куда уже были направлены златоустовские стальные пушки. П. Обухов отливал их не один, помогали ему златоустовские мастера-умельцы своего дела. Одного из них — машиниста молота Падучев рисует живыми, запоминающимися штрихами.
«— Клади часы, не бойся, не разобью, — кричит машинист молота с вышки.
Часы клали, молот опускался на наковальню со всего размаху. Казалось, что от часов не должно бы остаться и следов, но их снимали с чугунной платформы невредимыми.
— Ах, шут тебя бери! — восклицала публика. — Ну, молодец же ты, Харитон, право слово молодец!
— Кто хочет кулак положить? — предложил Харитон.
— Ишь чего захотел! Так бы уж говорил прямо — голову…
— И голову все равно: цела будет. Ну, да голова у человека одна, а кулака-то два, если один размозжу, то другой останется… Эх, дураки! Клади кулаки смело… Али Харитону Ивановичу не верите?»{78}
Прочитаешь очерк и поверишь автору, что таким мастерам под стать любое сложное дело: открыть тайну булата, отлить первые стальные пушки, удивить мир своим умом, умением, изобретательством.
Примечателен и очерк «Уральская Калифорния». В нем автор умело использовал народные рассказы о золоте и золотодобытчиках, удачно и к месту привел странички истории Миасской золотой долины, рассказал о заселении ее сначала башкирами-кочевниками, потом беглыми русскими в XVIII веке. Падучев рассказывает, как эти люди на заре развития горнозаводского дела на Урале открыли сначала руды, а затем золотоносные пески, которые первоначально добывались беглыми каторжанами, жестоко эксплуатируемыми заводчиками.
Автор умело использует в очерке официальные документы, приводит конкретные цифры и факты, дает описания быта рабочих на рудниках и приисках. Тяжелая участь старателей ярко раскрыта на одном эпизоде — находке Никифора Сюткина, откопавшего осенью 1842 года самородок весом 2 пуда 7 фунтов и 91 золотник.
«— Ваше благородие! — осмелился произнести счастливец, переминавшийся с ноги на ногу у сарая.
— Что?
— Можно мне будет в Мияс сходить… к родным, домой… Потому очень уж сердце зашлось.
— Ступай!
В тот же день смотритель прииска сам отвез необыкновенный кусок золота к управителю завода, который командировал Шумана в Златоуст, для представления горному начальнику Аносову»{79}.
За находку самородка Сюткину определили премию в сумме 1266 рублей 60 копеек, а так как он несовершеннолетний, то признано было полезным выдать ему на руки только 66 руб. 60 копеек, а остальные деньги положить на хранение в государственный банк и по мере накопления процентов ежегодно ссужать его. Получив деньги, Сюткин отпраздновал счастье кутежам. Потом счастливец запил, был наказан розгами, и в конце концов умер в нищете.
Самородок Сюткина хранится в Алмазном фонде СССР. Это самый большой самородок, найденный в стране за всю историю золотодобычи: ему присвоено собственное имя — «Большой треугольник».
П. Падучев в этом очерке уделяет большое внимание Аносову, отмечает его исключительное трудолюбие, говорит о нем тепло и уважительно.
«С раннего утра до поздней ночи присутствовал он на фабрике и заводе в Златоусте, указывая, направляя, ободряя и поощряя казенных рабов, — пишет автор, — нередко сюда, где-нибудь возле кричного горна или прокатного станка, ему приносили нероскошный обед, съедаемый между делом и работой. Небольшого роста, тщедушный человек, мешковато носивший горноинженерскую форму с густыми эполетами, Аносов привлекал к себе сердца всех приветливостью обращения и мягким гуманным отношением к рабочим»{80}.
Нет, имя публициста Петра Падучева не должно быть забыто. Ведь его очерки о Златоусте открывают нам забытые страницы славной трудовой летописи Урала.
3. Семен Ужгин
Редакторская и писательская судьба Семена Семеновича Ужгина была нелегкой: летом 1907 года он был арестован в г. Кустанае, затем выслан в Тобольскую губернию под гласный надзор полиции на три года.
Срок Ужгину сократили, и летом 1909 года он появился в Троицке, стал сотрудникам газеты «Степь», а позднее — секретарем до ее закрытия. 10 сентября 1914 года С. Ужгина приговорили решением суда, как редактора газеты «Приишимье» к штрафу в 150 рублей и аресту при полиций на полтора месяца. Газета издавалась в 1913 году в г. Петропавловске.
Но еще до этого С. Ужгин, будучи редактором газеты «Юг Тобола», в 1912 году привлекался по суду за публикацию статьи «Бородинское сражение». Это было громкое «литературное дело» в Кургане. Редактора Ужгина и издателя газеты Рогозина судили за то, что в статье, напечатанной по поводу бородинских торжеств «Через 100 лет», по заключению прокурора Тобольского окружного суда, содержался «призыв к ниспровержению существующего строя и возбуждение вражды между отдельными классами населения». Автором статьи был Рогозин{81}.
На судебный процесс С. Ужгина сразу же отозвалась челябинская газета «Голос Приуралья», с которой у него были давние связи. Из заметки «Арест редактора» читатели узнают некоторые подробности об С. Ужгине.
«26 октября в г. Курган привезли редактора «Юг Тобола» г. Ужгина, арестованного в Петропавловске курганской полицией. Ужгин, привлеченный в качестве обвиняемого по 129-й статье, судебным следователем был отдан под надзор курганской полиции, но в половине октября выехал из Кургана. В данное время Ужгин заключен в курганскую тюрьму»{82}.
С. Ужгин активно сотрудничал в газетах — «Зауральский край» и «Сибирская жизнь». В своих статьях и корреспонденциях он поднимал темы местной жизни. Если судить по его редакторской деятельности, активно преследуемой цензурой и судом, то был человеком прогрессивных убеждений, последовательным и принципиальным в своих взглядах, настойчиво проводившим их на страницах уральской печати.
Связи С. Ужгина с Уралом оборвались накануне грозовых событий Октября 1917 года, а имя исчезло со страниц газеты. И вдруг опять глухой отзвук в письме сына поэта Кондратия Худякова — П. Худякова. В очерке «Выдающийся книговед», опубликованном в книге «На литературных тропах», встречается упоминание об Ужгине.
«Отец мой в годы гражданской войны помогал укрываться большевику Ужгину, — сообщал он. — Его разыскивали колчаковцы. Это был хороший знакомый и товарищ отца».
Значит, С. Ужгин был тесно связан не только с уральскими газетами, но и литераторами края, возможно, сам писал и издавался. Решить эти вопросы помог мне В. П. Бирюков.
— Семен Семенович Ужгин! Был такой примечательный человек для своего времени. Редактировал в Кургане «Юг Тобола». Нашумел с одной опубликованной статьей, не помню какой… Погодите-ка минуточку…
И вскоре папка с материалами о С. Ужгине лежала передо мной. Небольшая книжечка, выпущенная в серии «Новинки крестьянского творчества» под названием «Переймы». В предисловии говорилось, что С. Ужгин родился в 1883 году, происходит из крестьян, писать начал в 1909 году, а первое произведение «Степные были» напечатано в 1911 году, в «Ежемесячном журнале» В. С. Миролюбова… Кроме этого сообщалось, что Семен Семенович участвовал в партизанской войне, это дало ему богатый материал для сборников рассказов: «В тайгу», «Комиссарша Авдотья» и других, выпущенных Государственным издательством отдельными книжками.
— Заглянемте еще к Здобнову, — сказал Владимир Павлович. — У него-то, наверняка, есть об Ужгине.
В «Материалах для сибирского словаря писателей» у Н. Здобнова говорилось почти то же самое, что в предисловии к книжке С. Ужгина «Переймы». Библиограф лишь уточнял: