Они принялись за мясо. Кэкстон берег траву и поэтому пользовался потолочными столиками. Он опустил один из них к своему стулу, другой — пониже, чтобы Джил могла есть, сидя на траве.

— Прожарилось? — спросил он.

— То, что надо, — ответила Джил.

— Помни, это я готовил.

— Бен, — сказала она, утолив первый голод, — а как насчет того, что Смит… ну, незаконный сын. Может ли он ей наследовать?

— Он не незаконный. Доктор Мэри Джейн родом из Беркли, а калифорнийские законы не признают незаконность рождения. То же самое справедливо и для капитана Бранта, поскольку в Новой Зеландии аналогичное гражданское законодательство. Согласно законам родного штата доктора Уорда Смита, мужа Мэри Джейн, ребенок, рожденный в супружестве, не может считаться незаконнорожденным. Это наследник чистой воды. Следовательно, Джил, мы имеем законного ребенка трех родителей.

— Что? Погоди, Бен, такого не может быть. Я не юрист, но…

— Конечно, не юрист. Но для юриста здесь все ясно: Смит — законный наследник со всех точек зрения и согласно всем юриспруденциям, хотя и бастард по существу. Поэтому он и наследует. Кроме того, если его мать была богата, то и отцы не были бедняками. Брант греб свои грязные деньги, работая пилотом на Лунных предприятиях. Сама знаешь, какие это суммы… Они как раз недавно объявили свои дивиденты. У Бранта был один грешок — карты. Ему везло, он выигрывал и эти деньги тоже вкладывал в бумаги. У Уорда Смита было изрядное фамильное состояние. Смит — наследник их обоих.

— Фью!

— Это только половина, золотко. Смит — наследник всего экипажа.

— Как это?

— Все восемь подписали соглашение, сделавшее их наследниками друг друга — их всех и их наследников. Они сделали это обдуманно, используя как основу контракты XVI и XVII 66, сделали, чтобы противостоять любой попытке раскола. Эти люди обладали большим влиянием. У них были большие деньги. Да еще солидная пачка бумаг Лунных Предприятий, да то, что Брант имел кроме этого. Смит должен обладать, если не контрольным пакетом акций, то уж ключевым во всяком случае.

Джил подумала об инфантильном создании, так трогательно выполнявшем церемонию утоления жажды, и почувствовала жалость к нему, а Кэкстон продолжал:

— Хотел бы я хоть одним глазком заглянуть в бортовой журнал «Посланца». С корабля-то его взяли, но вряд ли теперь выпустят из рук.

— Почему, Бен?

— Это довольно скверная история. Мне удалось кое-что надоить, пока мой информатор не протрезвел. Доктор Уорд Смит избавился от своей жены с помощью кесарева сечения — она умерла на операционном столе. То, что он сделал дальше, показывает, что он решил предъявить счет: тем же самым скальпелем он перерезал горло капитану Бранту… а потом и себе. Извини, все это довольно неприятно.

Джил поежилась.

— Я медсестра. У меня иммунитет к подобным вещам.

— Ты врунишка, и я люблю тебя за это. Я три года был полицейским хроникером, Джил, но не сделался равнодушным.

— А что произошло с остальными?

— Если мы не сломим бюрократов, завладевших бортжурналом, мы никогда этого не узнаем. Но я неисправимый мечтатель и думаю, что мы до него все же доберемся. Секретность порождает тиранию.

— Бен, а может, оно и к лучшему, если его ототрут от наследства. Он совсем… ну, не от мира сего.

— Это очень точное определение. И деньги ему ни к чему: Человек с Марса никогда не останется без куска хлеба. Любое правительство, университет или институт будут в восторге, если заполучат его к себе в гости.

— Ему лучше подписать все, что надо, и забыть про это наследство.

— Не так все просто, Джил, ты ведь знаешь знаменитое дело «Дженерал Атомикс» против Ларкина и других?

— М-м… Ты имеешь в виду прецедент Ларкина. Я учила о нем в школе, как я все остальные. При чем здесь Смит?

— Подумай хорошенько. Русские посылают первый корабль на Луну. Он разбивается. Соединенные Штаты объединяются с Канадой, чтобы запустить свой корабль. Он возвращается обратно, никого не оставив на Луне. Поэтому Соединенные Штаты и Содружество спешно готовят корабль с колонистами при поддержке Федерации, а Россия, в свою очередь, делает то же самое. «Дженерал Атомикс» забирает пальму первенства, запуская свой корабль с островка, арендуемого у Эквадора, и вот уже их люди сидят кучкой на Луне и самодовольно поглядывают на показавшийся вдалеке корабль Федерации, на хвосте у которого сидят русские.

Итак, «Дженерал Атомикс», шведская корпорация, контролируемая Америкой, провозгласила права на Луну. Федерация не могла вышвырнуть ее оттуда и загрести все в свои лапы, не помышляли об этом и русские.

Верховный Суд вынес решение, что эта корпорация — самая настоящая фикция — не может владеть планетой; настоящими владельцами являются люди, осуществившие колонизацию — Ларкин и компания, их признали суверенной нацией и они вошли в состав Федерации, получив мякоть арбуза, тогда как «Дженерал Атомикс» и дочерние «Лунные Предприятия» довольствовались концессиями. Не всем это пришлось по вкусу, и Верховный Суд Федерации перестал с тех пор быть всесильным… но это был компромисс, на который согласился каждый. В результате родились законы о колонизации планет, базирующиеся на прецеденте Ларкина и направленные на избежание конфликта, связанного с космическими путешествиями. Поэтому прецедент Ларкина имеет прямое отношение к Смиту.

Джил покачала головой.

— Не вижу связи.

— Думай, Джил. По нашим законам Смит — суверенная нация, единоличный владелец планеты Марс.

Джил округлила глаза:

— Слишком много мартини, Бен. Готова поклясться, что ты сказал, будто этот наш пациент владеет Марсом.

— Все верно. Он владел им в течение определенного времени. Смит является планетой Марс — королем, президентом, единственным гражданским лицом… называй, как хочешь, если бы «Победитель» не оставил колонистов, права Смита перешли бы к другому. Но он оставил, и это значит, что Смит владеет Марсом несмотря на то, что сейчас он на Земле. Но не надо приравнивать к нему колонистов; они обыкновенные иммигранты, пока он не предоставит им гражданство.

— Фантастика!

— Зато все по закону. Золотко, ты поняла, почему к Смиту могут проявить интерес? И почему администрация держит его под замком? То, что они делают, на все сто противозаконно. Смит, кроме того, гражданин Соединенных Штатов и Федерации. Держать гражданина Федерации, даже осужденного преступника, безо всякой связи с внешним миром противозаконно. Кроме того, это величайший за всю историю акт недружелюбия по отношению к прибывшему с визитом монарху, которым он, конечно, является — держать его под замком и не разрешать видеться с людьми, особенно с прессой, то есть со мной. Так ты не выдашь меня?

— Я что-то сделалась ужасно глупой, Бен. Если меня поймают, что со мной могут сделать?

— М-м… Ничего плохого. Запрут в палату, обитую поролоном, снабдив свидетельством, подписанным тремя докторами. Разрешат писать письма, чтобы скоротать время. Я думаю о том, что они собираются сделать с ним.

— А что они могут сделать?

— Ну, он может умереть… скажем, от последствий посадочных перегрузок.

— Ты хочешь сказать, его убьют?

— Ай-ай-ай! Не употребляй таких гадких слов. Не думаю, чтобы они на это пошли. Прежде всего он — кладезь информации. Кроме того, он мост между нами и единственной известной нам цивилизованной расой. Как у тебя с классикой? Читала когда-нибудь «Войну миров» Герберта Уэллса?

— Давно, еще в школе.

— Предположим, марсиане враждебны к нам. Это вполне возможно, а мы не имеем ни малейшего представления о том, насколько увесиста дубинка, которой они размахивают. Смит может стать посредником, способным предотвратить Первую Межпланетную войну. Даже если это не так, администрация не может игнорировать такую возможность. Цивилизация на Марсе труднопрогнозируема. С точки зрения политики.

— Значит, ты считаешь, что он в безопасности?