Только для того, чтобы он сделал еще один шаг вперед, другой рукой скользнул в ее волосы, а его большая ладонь обхватила ее затылок. Прежде чем она успела среагировать, он наклонил голову, и его широкий, красивый рот оказался на ее губах.

Потрясение заставило ее замереть.

Вульф Тейт целовал ее. Вульф Тейт целовал ее.

Если раньше она не могла дышать, то теперь казалось, что весь воздух в мире был высосан и его нигде было взять.

Его губы были мягкие. Этого она не ожидала. Он был таким твердым везде, и все же не было ничего неподатливого в том, как его губы нежно касались ее губ. Ничего напористого. Его дыхание было теплым, и почему-то она не могла перестать дрожать, когда он снова коснулся ее губ легким поцелуем.

Он издал звук, грубый и одобрительный, вдыхая, как будто ее запах был чем-то, что ему нравилось. Затем его язык коснулся ее нижней губы, мягко уговаривая открыться ему.

Дикий огонь разгорался в ее венах, порыв сильного жара охватил ее, обжигая.

У нее закружилась голова. Это был ее первый поцелуй. С единственным мужчиной, с которым она когда-либо хотела быть. Единственный мужчина, которого она когда-либо хотел коснуться.

Это не правда и ты это знаешь.

Сомнение было маленьким, твердым куском льда, сидящим в ее животе, непроницаемым для пламени. Было слишком много странного во всей этой ситуации, слишком много того, чего она не понимала, и она не могла избавиться от чувства, что Вульф не рассказал ей всю историю.

Это означало, что она не могла отдаться этому поцелую. Она не могла позволить ему сделать что-то еще. Другая женщина, возможно, отбросила бы осторожность и взяла бы то, что хотела, даже если бы это было все, что у нее когда-либо было, но Оливия не была такой женщиной.

Вся ее жизнь была посвящена осторожности. Наблюдению и ожиданию, тщательному обдумыванию. И как бы сильно она не хотела Вульфа Тейта, она уже говорила себе, что никогда не получит его, не так, как хотела. Это было то, с чем она смирилась давным-давно. Потому что он не хотел ее. Он не был влюблен в нее так, как она была влюблена в него, и, если бы она позволила себе это, только чтобы потом понять, что все это не правда…

Что ж. Она никогда не оправилась бы от этого.

Он крепко держал ее, давая понять, что она не сможет вырваться, если он не позволит. Поэтому она снова положила руку ему на грудь, стараясь не поддаваться жару, и на секунду задержала ее там.

Он издал еще один грубый звук, его губы приоткрылись на ее губах.

Оливия толкнула его в грудь. Сильно.

Это было похоже на перемещение горы. Потом она поняла, что он, должно быть, позволил ей оттолкнуть себя, потому что было ясно, что у нее не хватило бы сил сдвинуть его с места, если он не захотел, чтобы его двигали. Но в этот момент она почувствовала только то, как его рука соскользнула с ее затылка, когда он отступил на шаг назад.

Не дожидаясь его реакции, она проскользнула мимо него и направилась прямо к двери гостиничного номера. Время уйти. Определенно пора уходить.

Ее сердце бешено билось в ее груди, ее кожа была чувствительной, ее нежные губы тоже. Оливия положила руку на ручку двери и дернула, отчаянно пытаясь выбраться.

Но дверь не открылась.

Она потянула ее снова, сильнее.

Она оставалась закрытой.

- Она заперта, - раздался темный, грубый голос позади нее.

Она проигнорировала его, снова тщетно дергая за ручку, не заботясь о том, что скоро сломает ее, страх начал собираться в глубине ее живота.

- Прости, Лив, - сказал Вульф.

Она резко обернулась, тяжело дыша.

Он стоял в коридоре, его массивная фигура заслоняла свет. Блокируя все. Все, что она могла видеть, были его глаза и жесткий, неумолимый взгляд. Как будто этого нежного, невероятно горячего поцелуя не было.

- Я не могу позволить тебе уйти, - тихо сказал он. - Пока ты не дашь мне то, чего я хочу.

Глава Пятая

Оливия прижалась к двери, прекрасный румянец исчез с ее лица, оставив его бледным, ее глаза были огромными и темными, уставившись на него, как будто у него внезапно выросли крылья, рога и раздвоенные копыта.

Да, он не мог винить ее за это. Он облажался и облажался по-королевски. Ему не следовало упоминать о желании поговорить об отце, это уж точно. В то время он чувствовал, что неправильно использовать ее сочувствие и заботу против нее, но он понимал, что чем дольше он держит ее здесь, тем опаснее это было. Де Сантис, без сомнения, перевернет небо и землю, чтобы найти ее. И если он не будет осторожен, де Сантис узнает, что ее похитил Вульф.

Он не мог позволить этому случиться и дать парню знать о своих намерениях. Он должен получить нужную ему информацию.

Его грубость и озвучивание слова «трахаться» тоже не помогли, он понял это в ту же секунду, когда она покраснела как роза. Некоторых девушек заводят грязные разговоры, но он должен был понять, что Оливия не из таких. Во-первых, она не ругалась, а во-вторых, ей было очень неудобно, когда он спросил, встречается ли она с кем-нибудь.

Заставить ее прикоснуться к нему было началом, потому что он видел, как что-то горячее вспыхнуло в ее взгляде в тот момент, когда он прижал ее ладонь к своей груди, но этот поцелуй...

Да, это было очень большой ошибкой.

Его последняя командировка в восточную Европу была жесткой, холодной и дерьмовой, и поцелуй Оливии... Ну, здесь все было как раз наоборот.

Ее губы были такими мягкими, и она пахла клубникой, ее волосы ощущались шелком под его пальцами. И все, о чем он мог думать, это то, что прошло чертовски много времени с тех пор, как он касался чего-то настолько мягкого. Пробовал что-то настолько сладкое. Он хотел большего, хотел скользнуть языком в ее рот и почувствовать ее вкус, обхватить ее бедра и притянуть к себе, почувствовать тепло ее тела. Настолько, что на мгновение забыл, что должен был делать.

Пока она не толкнула его в грудь, и ему пришлось отпустить ее.

Он мог бы последовать за ней, и, возможно, должен был именно так и поступить. Может быть, ему следовало крепче прижать ее к себе и поцеловать, просунуть руку под ночную рубашку и заставить себя забыть, что она когда-то сопротивлялась. Но эта чертова слабость в груди, это чувство нежелания, остановило его.

Секс - это не то, чего он хотел от нее. Расписание де Сантиса и информация о Дэниеле Мэе были ключевыми целями этой миссии, и поскольку он был слишком слаб, чтобы использовать секс против нее, тогда, возможно, ему придется использовать что-то еще.

Скажи это своему члену.

Вульф проигнорировал эту мысль. Конечно, он был чертовски тверд. Впервые за полгода он был близок с женщиной, и его чертов член не знал, что с этим делать. Помимо очевидного.

Но он все испортил, упустил свой шанс. Он не будет принуждать ее, и если соблазнение не сработает, то придется попробовать что-то другое.

Господи, если бы он лучше планировал, был бы умнее, тогда, возможно, не облажался бы так сильно. Слишком поздно теперь.

В любом случае, она не уйдет, пока он не получит то, чего хочет.

Ее руки были прижаты к двери, как будто она хотела протиснуться через нее и выйти с другой стороны, и он мог видеть ее очевидный страх.

Он пугал ее, что делало это чувство слабости внутри него еще сильнее и злило его. Потому что страх - полезный инструмент, если с ним правильно обращаться.

Или ты можешь просто сказать ей правду.

Конечно, мог.

- Эй, Лив, твой отец убил моего, и моим последним приказом было убить твоего, чтобы я смог наконец вытащить маму из укрытия. Так что, если ты дашь мне информацию о его расписании, чтобы я мог спланировать нападение, плюс достанешь мне все, что у тебя есть на Мэя, чтобы я мог поймать этого урода, это было бы здорово.

Угу. Нет.

- Я не знаю, чего ты хочешь, - сказала Оливия, ее голос был хриплым, и точно не от желания к нему, не в этот раз.

Он не приблизился к ней. С этого момента он должен вести себя осторожнее, и подавление ее страхом или желанием, вероятно, не пойдет ей на пользу. Для них обоих.

Ты ведь знаешь, что теперь можешь помахать ручкой на прощание вашей дружбе?

Еще одна мысль, которую Вульф яростно выбросил из головы. У него никогда не было ее дружбы, так почему это должно иметь значение сейчас, он понятия не имел.