Но что, если она добавит еще спиртного? Он был крупным парнем, поэтому ему нужно было много, но, похоже, у него не было никаких проблем с осушением этого скотча. Если она принесет ему еще, он может выпить и это.

К сожалению, учитывая его рост, телосложение и размер мини-бутылок, у нее не было достаточно алкоголя, чтобы заставить его вырубиться. Особенно если он не притронется к нему. Но достаточно ли этого, чтобы он заснул? И если да, то как долго ей придется ждать этого?

Выдохнув, она подошла к окну и выглянула наружу, ее мозг лихорадочно работал.

Оставаться здесь слишком долго было невозможно, ей нужно было вернуться домой, рассказать отцу, что Вульф делал все это время, предупредить его - и как можно скорее.

«Он убил моего отца.»

Голос Вульфа пронесся в ее голове, но она отогнала его.

Она не могла позволить себе отвлекаться, не сейчас.

Итак, как заставить огромного морского котика расслабиться настолько, чтобы ослабить бдительность и беспомощно уснуть? Да, это был трудный вопрос.

В голове всплыло воспоминание о неловком разговоре на кухне, который она вела после того, как однажды утром, спустившись вниз, обнаружила женщину, одетую только в отцовскую рубашку, рывшуюся в холодильнике.

Она была кем-то, кого он подобрал прошлой ночью на приеме - к счастью, она была на добрых десять лет старше Оливии - и у Оливии состоялся самый неловкий в мире разговор с этой женщиной. Особенно когда она начала рассказывать ей подробности о ее отце, которые она никогда бы не хотела знать.

Но одна вещь, которую сказала женщина, засела у нее в голове, и по какой-то причине Оливия не могла ее прогнать.

- Хочешь знать мой маленький трюк, когда ты уже закончила, а он все еще хочет продолжения? - сказала женщина, хотя Оливия и не хотела этого знать. - Скотч и минет, дорогая. Напои его, а потом дай ему по-настоящему хороший оргазм. Это более эффективно, чем чертово снотворное, честно, - затем она подмигнула ей. - Потом поблагодаришь.

Было уже поздно, и Оливия не была уверена, стоит ли благодарить женщину за эту мысль. Потому что у нее была ужасная мысль, что, хотя она и могла справиться с пьяным Вульфом, она совсем не была уверена в части оргазма.

У нее перехватило дыхание, сердце забилось быстрее.

Правильно, даже если Вульф Тейт и был лживым сукиным сыном, который в одиночку разрушил их дружбу в течение нескольких минут, ее тело, очевидно, не заботилось об этом.

Ты сможешь дать ему оргазм.

Горло сжалось еще сильнее, и она обнаружила, что смотрит на закрытые двери спальни.

Она не хотела приближаться к нему, не тогда, когда была уверена, что он на самом деле не хочет ее - и она была права, он не хотел.

Но... он не был ни с кем в течение шести месяцев, если то, что он сказал, было правдой. Так, может быть, он ответит ей?

А как же твое сердце? Твоя гордость?

Слишком поздно для ее сердца, а что касается ее гордости, она пожертвует этим без раздумий, если это означает выбраться отсюда.

Кроме того, сейчас не было места тайным надеждам и мечтам. Не то чтобы они вообще были, но все же. Он сказал ей правду, сжег их дружбу дотла, и теперь даже это больше не имело значения.

Она точно знала, где находится. Он не заботиться о ней и никогда не заботился ранее.

Боль пронзила ее, но она снова оттолкнула эмоции, пытаясь взглянуть на проблему объективно. Ее неопытность была серьезным камнем преткновения. Она никогда раньше не соблазняла парня, но, очевидно, знала технику. Знала, что для минета ты в основном открываешь рот... отсасывая?

Логически, это был выход. Ей не придется раздеваться, не придется беспокоиться о своей девственности. Все, что ей нужно было сделать, это взять его в рот и заставить кончить, а потом, если повезет, он заснет.

А что, если он не заснет?

Оливия глубоко вздохнула, потом снова судорожно вздохнула. Если он не заснет, ей придется думать о чем-то другом, но этот план был хорош.

Вопрос был только в том, как затронуть эту тему, не вызывая у него подозрений. Потому что после того, как она так яростно оттолкнула его, он догадается, что она что-то задумала, что заставило ее передумать.

Оливия долго смотрела на дверь спальни.

С колотящимся сердцем она подошла к мини-бару, открыла его, достала бутылку бурбона и заставила себя подойти к двери спальни.

Она подняла руку и тихонько постучала.

- Вульф? Можно войти?

Глава Шестая

Услышав стук в дверь, Вульф нахмурился и задумался, не сказать ли ей просто уйти. Потому что меньше всего на свете он хотел сейчас видеть ее.

Особенно учитывая, как эффектно он взорвал всю эту гребаную ситуацию. Господи, если ему когда-нибудь и нужны были доказательства, что он не может устроить пьянку на пивоварне, так это сейчас. Его план - каким бы он ни был - был плохо продуман и плохо исполнен, и когда дела пошли плохо, он не приложил никаких усилий, чтобы исправить все, а вместо этого нажал кнопку и взорвал все вокруг.

Если его командир узнает об этом, то заставит его отдать трезубец - и он отдаст, не задумываясь.

Он не был уверен, возможно ли испортить все еще больше, чем он уже испортил, но, видимо, так оно и было.

Вся правда выплыла наружу, хотел он того или нет, и он не смог заткнуться, сказав, что вся их дружба была ложью. Что он сблизился с ней только потому, что так велел его отец.

Ему не следовало этого говорить, но он чертовски разозлился. История его гребаной жизни. Именно по этой причине его тренировки были тяжелыми, потому что он изо всех сил старался держать свои чувства взаперти и всегда делал это, независимо от того, как сильно отец давил на него. Но в конце концов он преуспел, похоронив их всех под улыбкой «пошел ты» и отношением «плевать я хотел».

И все же рассказав всю правду Оливии, что-то в нем перевернулось, и он не смог справиться с яростью, которая охватила его. Ярость на отца за то, что он умер до того, как Вульф получил шанс на признание, которого хотел. Ярость на Чезаре де Сантиса за то, что он лишил его шанса на семью, о которой он всегда мечтал, представляя собой угрозу матери Вульфа, удерживая ее вдали от семьи.

Ярость на Оливию за то, что она поверила в реальность происходящего, когда это было не так.

Ярость на себя за то, что позволил появиться чувствам и не смог запереть их, когда должен был.

Столько проклятой ярости.

И он все еще не получил от нее того, чего хотел, и не знал, каким будет его следующий шаг.

- Какого хрена тебе надо? - спросил он, глядя на закрытые двери.

- Ты голоден? - ее голос был слегка приглушен. - Здесь столько еды.

Почему она спрашивает его об этом? Почему она вообще с ним разговаривает? После всего, что он сказал?

Не обращая на нее внимания, он посмотрел на свой телефон, просматривая список контактов. Возможно, стоит позвонить Лукасу. Поговорите с ним о доказательствах, которые он собрал в ходе операции де Сантиса, узнать, есть ли у него какие-либо выходы на Мэя. А может, и нет. Он не хотел, чтобы Лукас знал, что он планирует, и этот мудак определенно попытается вытянуть всю информацию из него.

Тогда возьми себя в руки и перестань дуться, как чертов ребенок.

Да, он должен именно так и поступить. Он действительно должен. Его командиру не нужно было требовать свой трезубец; он отдал бы его сам за то, что был такой киской.

Раздался тихий щелчок.

Он поднял глаза.

Оливия все равно вошла в комнату и стояла в дверях. В этой дурацкой ночной рубашке, с блестящими темно-каштановыми волосами и без макияжа, она выглядела свежей, как маленькая девочка. За исключением того, что у маленьких девочек обычно не было мини-бутылок бурбона в руках.

- Что? - он даже не пытался скрыть свое плохое настроение. В конце концов, не было причины для этого, не сейчас. - Я не голоден.

- Нет, но может ты хочешь выпить? - она подняла бутылку и подошла к кровати, на которой он сидел.

Бурбон. Виски он выпил раньше. С другой стороны, почему бы и нет? Конечно, он должен присматривать за Оливией, но она не собиралась уходить отсюда в ближайшее время, по крайней мере, одна.

Черт побери, ему больше нечего было делать, кроме как пить, по крайней мере, пока он не придумает план получше, так почему бы и нет?