Она дрожала, а разум пытался понять, что происходит.
Он потянулся, чтобы отодвинуть ткань ее трусиков, не сводя с нее глаз, и легко провел пальцами по гладким складкам ее лона, заставляя ее задохнуться от мучительного наслаждения. Затем он сделал это снова, касаясь ее клитора подушечкой пальца, заставляя ее пальцы согнуться и посылая дрожь удовольствия через нее.
- У тебя испуганный вид, - слова были мягкими и скрипучими, а его взгляд напряженным. - Ты уверена, что хочешь этого?
Она не могла говорить. Медленное, твердое давление его пальца на ее клитор, казалось, вытягивало весь воздух из ее легких и все слова из ее головы.
Нет, она не была уверена, по крайней мере эмоционально. Но ее тело было в отчаянии. Ее тело годами ждало этого момента, и теперь, когда он был так близко, оно не хотело быть отвергнутым.
Она ответила ему отрывистым кивком.
Изумруд и сапфир вспыхнули в его взгляде, вспышка жара опалила ее душу. Затем его пальцы раздвинули ее влажную плоть, и головка его члена прижалась к ее входу, раздвигая и растягивая ее.
Она издала беспомощный нечленораздельный звук, вздрогнув, когда он сильнее прижался к ней. Его руки крепче сжали ее, наклоняя ее бедра, а затем она скользнула на него, и это было достаточно больно, чтобы заставить ее закричать, а зрение затуманилось от внезапных слез.
Он замер, не двигаясь.
- Дыши, - прошептал он. - Дыши, детка. Все будет хорошо. Всего на секунду, обещаю, - его руки гладили ее бедра, поглаживая вверх и вниз, успокаивающим движением.
Она смотрела на него, дрожа всем телом. Она чувствовала себя растянутой. Насаженной. Он был там, внутри нее. Такой сильный и горячий, заполняя ее полностью, что она не могла даже дышать, независимо от того, сколько раз он говорил ей об этом.
- Я не могу..., - это был ее голос? Словно он треснул или сломался? - Я не могу, Вульф…
- Нет, можешь, - он снова положил ладони ей на бедра, прижимая ее к себе, и невероятно, но боль и ощущение наполненности начали исчезать, оставляя после себя сводящее с ума, ноющее давление.
Она судорожно втянула воздух и обнаружила, что он наблюдает за ней с явным голодом в глазах.
- Хочешь прокатиться?
И она хотела. О Боже, она действительно этого хотела.
- Да, - прохрипела она. - Но как?
Его губы изогнулись в улыбке, от которой ее сердце сильно ударилось о грудь.
- Давай я тебе покажу, - его руки сжались на ее бедрах, направляя ее, двигая медленными, волнообразными движениями вверх и вниз.
Сначала это казалось странным, но довольно скоро ничего странного в этом не было. Нет, все было наоборот. Это было правильно, естественно, и то, как его член входил и выходил из нее, трение было невероятным. Она не могла перестать смотреть на него, на его длинное, твердое тело, вытянувшееся под ней, на игру его мышц, напрягающихся и расслабляющихся, когда она двигалась на нем. Большое, мощное, опасное животное, и она все контролировала. Она объезжала его.
Его глаза горели пламенем сквозь ресницы, черты лица были напряжены от какого-то голода. От вожделения. Теперь он не был неподвижен, и он определенно не был равнодушен, и она была той, кто сделал это с ним.
Было невероятно сексуально осознавать, что, наконец-то, она была не единственной, кто чувствовал что-то.
- Тебе хорошо? - его протяжный голос был хриплым, пронизанным жаром. - Тебе нравится?
- Да, - ее собственный голос звучал не намного лучше. - Да... Боже... так хорошо.
Его взгляд опустился туда, где они были соединены, задержавшись, и в его глазах что-то вспыхнуло. - Да, мне тоже…
Давление внутри нее нарастало, удовольствие становилось сильнее, глубже. Но этого было недостаточно - она хотела большего. Она хотела быстрее. Сильнее. Положив руки ему на грудь, растопырив пальцы, чтобы коснуться как можно большего количества его горячей кожи, она наклонилась вперед, двигая бедрами, пытаясь увеличить угол наклона.
Его взгляд вернулся к ней, и она снова была захвачена красотой его глаз, ярких, как драгоценные камни, цветов. Таких разных. Таких особенных. Как и он сам.
Она снова пошевелилась, сильнее прижимаясь к нему, и он зашипел.
- Черт, да..., - его рот скривился в рычании. – Сделай так снова. Объезди меня, детка. Сильнее.
Она отчаянно хотела, но никогда не делала этого раньше и не могла найти ритм, поэтому он показал ей снова. Крепко прижимая ее к себе, приподнимая и опуская, снова и снова.
Давление внутри нее поднялось до невыносимого уровня. Ее трясло, она вся дрожала и вдруг испугалась по непонятным причинам. Ее пальцы впились в твердые мышцы и теплую кожу его груди, отчаянно пытаясь удержаться за него, за то, что могло удержать ее на земле, потому что, когда это давление усилилось, она не знала, что происходит.
Она повторяла его имя снова и снова, и каким-то образом он, должно быть, понял ее немую панику. Потому что в следующий раз, когда он сильно прижал ее к себе, он удержал ее и перекатился так, что она оказалась на спине под ним, а его огромное, твердое как камень тело накрыло ее сверху. Окружая ее полностью.
Глубоко вбиваясь в нее, его пальцы были между ее бедер, поглаживая клитор, когда он входил, и это болезненное, невыносимое давление, наконец, разорвалось, разрушая ее.
Она закричала, царапая ногтями его спину, прежде чем вонзиться ими в тугие, крепкие мышцы его плеч, чувствуя, как разваливается под ним. Она только смутно осознавала, что его ритм становится быстрее, более диким, неуправляемым.
Затем он напрягся, повернул голову к ее шее и застонал.
- О, черт, Оливия..., - все слова вышли резкими и отчаянными. Ее имя звучало в его устах так, как она никогда не слышала его раньше.
Она лежала под ним, сотрясаясь от его толчков, пока этот большой, сильный мужчина разваливался на части так же, как и она несколько секунд назад. И она держалась за него, пока дрожь наслаждения сотрясала его, чувствуя себя так, словно ее разорвали на части, а затем снова собрали воедино.
Вульф Тейт, мужчина, в которого она была влюблена с пятнадцати лет, лишил ее девственности, и это стала последней каплей.
Всего было слишком много.
Оливия закрыла глаза и разрыдалась.
Глава Десятая
Вульф услышал ее всхлип, приглушенный его плечом, и почувствовал дрожь, пробежавшую по ее маленькому телу, прижатому к нему. Многие цыпочки плакали после секса, особенно когда секс был умопомрачительным, и это никогда не беспокоило его раньше. Он просто обнимал их и гладил, пока бы эмоциональная буря не прошла.
Но рыдания Оливии поразили его совсем по-другому.
Для начала ему не понравился этот звук. Это заставило его грудь сжаться, заставило задуматься о том, не совершил ли он ошибку, что не должен был уступать их желанию.
Это заставило его задуматься, не причинил ли он ей боль - и эта мысль, в свою очередь, причинила боль ему.
Он переместил свое тело так, чтобы не лежать прямо на ней, потому что она была очень маленькой, а он нет. Затем он сделал то, что обычно делал, обнял ее, прижимая ее голову к своему подбородку, поглаживая длинные шелковистые каштановые пряди ее волос.
Она снова всхлипнула, уткнувшись ему в шею, и сильнее заплакала, а ее теплое и влажное дыхание коснулось его обнаженной кожи.
Вульф уставился на низкий деревянный потолок, на длинную полосу послеполуденного солнца, пробивавшуюся через иллюминатор и тянувшуюся по дереву. Спокойное покачивание лодки у причала успокаивало. Оливия плакала, но уже не так сильно.
Черт, он что, ошибся? Неужели он сделал то, чего не должен был?
Он понятия не имел, что заставило ее встать из-за стола и направиться прямиком в спальню. Она явно пыталась выбраться с лодки, чего он не мог допустить, не тогда, когда ее отец, без сомнения, уже мобилизовал свои силы, чтобы найти ее.
Он просто хотел убедиться, что она не раскроет их прикрытие, плюс выяснить, из-за чего, черт возьми, она так расстроилась. Он не ожидал, что она вдруг наброситься на него, колотя маленькими кулачками по его груди.
Она была чем-то рассержена, это точно. Нет, не просто рассержена, она была в ярости. И по какой-то причине она направила эту ярость на него. Он позволил ей бить себя, потому что ему не было больно, и ей явно нужно было избавиться от части своего гнева. Но потом он подумал, что она может пораниться, так как он не был мягким парнем, поэтому остановил ее, схватив за запястья.