У двери особняка не было никакой охраны, но Вульф не обманывал себя тем, что это место не охраняется. На самом деле, де Сантис, вероятно, ждал его.

В конце концов, должна же быть причина, по которой его оставили в живых.

Выйдя из такси, он без колебаний направился прямо по ступенькам к внушительным двойным дверям и нажал кнопку звонка. Он посмотрел в камеру над дверью и ухмыльнулся. Да, это я, придурок. Но ты ведь это уже знаешь, не так ли?

Он не знал, чего хочет де Сантис, то ли просто разыграть его после того, как он схватил Оливию не один, а два раза, то ли ему уготовано наказание, но что бы это ни было, Вульфа это не волновало.

Пока он был внутри, он был в порядке.

Дверь щелкнула и распахнулась, в дверях появился один из охранников де Сантиса. К сожалению, это был не тот парень, с которым он встречался раньше.

- Доброе утро, мистер Тейт, - бесстрастно произнес мудак. - Мистер де Сантис ждет вас.

- Что, уже? – усмехнулся Вульф. - Но у меня даже не было времени привести себя в порядок.

Выражение лица мужчины не изменилось. Вместо этого он просто повернулся, очевидно ожидая, что Вульф последует за ним.

Вульф подчинился, позволив мудаку провести себя в дом и жестом указал на дверь справа, которая была рядом с главным вестибюлем.

Не то чтобы Вульф не знал, что это за комната. Он бывал здесь уже много раз и знал, что это официальная гостиная, где де Сантис принимал людей, которые ему не особенно нравились.

Еще раз усмехнувшись охраннику, Вульф подошел к двери, открыл ее и вошел внутрь.

Комната была белой и голой, неудобные диваны и стулья покрыты белым льном, единственный цвет от некоторых абстракций на стене, окрашенных в темные, угрожающие оттенки.

Чезаре стоял у белого мраморного камина, облокотившись одной рукой на каминную полку, и улыбался, когда Вульф вошел. Но его голубые глаза были холоднее, чем зимнее небо за окном.

На кресле у камина сидела Оливия.

Она явно приняла душ и переоделась, ее длинные блестящие каштановые волосы больше не спадали на спину спутанным ото сна клубком на спину, а гладко лежали на плечах. Она сменила его рубашку на простую белую блузку и аккуратную темно-синюю юбку-карандаш, которая облегала ее округлые бедра.

Он предпочитал, чтобы она носила его рубашку без нижнего белья, но он одобрил юбку-карандаш. Он даже хотел увидеть больше.

Лицо Оливии ничего не выражало, она сложила руки на коленях. Она выглядела далекой и очень странной, хотя ее взгляд нисколько не был таким же холодным, как у ее отца. Нет, было тепло, пламя плясало в них, когда их глаза встретились.

Она ничего не сказала, но в этом и не было необходимости. Пламя в ее голубых глазах сказало ему все, что он хотел знать.

Да, она рада видеть тебя сейчас, но как долго это продлится? Пока ты не убьешь ее отца?

Вульф проигнорировал эту мысль, глядя на де Сантиса и раскинув руки.

- Ты даже не заставишь какого-нибудь придурка обыскать меня?

- Конечно, нет. Это было бы не очень вежливо с моей стороны, не так ли, Вульф? Особенно после того, как ты был частью нашего дома в течение стольких лет, - улыбка, искривившая его рот, исчезла. - С другой стороны, похищение моей дочери было не очень вежливо с твоей стороны.

- В первый раз это было определенно похищение, - поправил Вульф. - Но во второй раз она пошла со мной сама, - он бросил на нее быстрый взгляд. - Разве не так, детка?

Она пристально смотрела на него, и он вдруг почувствовал напряжение в ее теле, как будто готовясь к нападению.

Имеет смысл. Поскольку он был здесь, и она знала, что он намеревался сделать. Но... она рассказала об этом отцу?

- Да, Вульф, - пробормотал Чезаре, словно прочитав его мысли. - Она мне сказала. Как ты думаешь, кто дал нам знать, где найти тебя и твою очаровательную яхту?

Что-то острое пронзило его насквозь.

Она обещала ему, что не свяжется с отцом, пока не найдет необходимые доказательства того, что он не убивал Ноя. Необходимость в этих доказательствах отпала после того, что случилось с обнаружением свидетельства о смерти его матери, но она все равно дала ему это обещание.

Он пристально посмотрел на нее, зная, что Чезаре, скорее всего, сказал это только для того, чтобы вызвать реакцию, и все же не мог ничего с собой поделать.

Оливия даже не вздрогнула.

- Я предупредила его, что ты придешь за ним, - тихо сказала она. - Я не сказал ему, где мы находимся.

Может, она и не сказала, но конечный результат был все тот же. Ну, она всегда была откровенна в том, что собирается остановить его.

Впрочем, это не имело значения.

Не видя никакой необходимости тянуть это больше, чем он должен был, Вульф потянулся и схватил Зиг из-за его поясницы. Чезаре не сделал ни малейшего движения, чтобы остановить его, просто наблюдал с явным интересом, как Вульф направил на него пистолет.

Оливия напряглась.

-Мне все равно, что она сделала, - сказал Вульф, глядя в грубое, но все еще красивое лицо Чезаре де Сантиса, врага его отца более тридцати лет. - Ты все равно умрешь.

Чезаре перевел взгляд на пистолет и снова поднял на него.

- Интересно. Так это моя расплата после десяти лет поддержки?

Вульф коротко рассмеялся.

- Поддержки? Например, должность уборщика в «DS Corp»? Спасибо, но нет.

- Но это честная работа, - сказал Чезаре. - И это привело бы к определенным результатам. Лучше, чем там, где ты сейчас, не так ли?

- Но я доволен тем, где я сейчас, - это не было ложью. Флот был его жизнью, хотя после всего случившегося, возможно, уже нет. Может быть, вместо этого ему грозит тюремный срок. - Военные были для меня лучшей семьей, чем все вы, ублюдки.

- Семья, - пробормотал Чезаре, его холодные голубые глаза смотрели прямо в него. - Да, именно этого ты и хотел, не так ли? Быть частью семьи.

Эти слова ударили Вульфа прямо в грудь, неожиданно и болезненно, глубоко вонзившись в него.

Он не мог вспомнить - говорил ли он все это Чезаре? Должно быть, в один из тех вечеров в его кабинете, когда старик слушал, как он перечисляет свои выдуманные обиды на Ноя. Ему дали стакан виски, потому что в семнадцать лет он был мужчиной, а Чезаре сидел и слушал, что он говорил. Он не перебивал его, не говорил, что его мнения не спрашивают и не требуют. Он не сказал ему, что слишком много думает, слишком много говорит. Он не велел ему заткнуться и делать то, что ему сказали.

Нет, он просто сидел и слушал. Потом, когда он закончил, Чезаре спросил его, чего он хочет больше всего на свете, и Вульф, впервые в жизни пьяный, подавленный своими запретами, дал ему этот ответ прежде, чем он успел подумать.

Потому что ты дурак.

- Я могу дать тебе эту семью, Вульф, - продолжал Чезаре, понизив голос. - Я могу дать тебе то, что ты хочешь. Нет, я не твой отец и знаю, что не могу занять его место, но я могу быть тебе как отец. И у меня есть Оливия. Я знаю, что ты хочешь ее. Она может быть твоей, у тебя может быть семья с ней. Я бы с гордостью назвал тебя своим сыном.

Что-то горячее и отчаянное свернулось в груди Вульфа. Тоска, боль.

- Я не хочу быть частью твоей семьи, - сказал он сквозь стиснутые зубы, отрицая это чувство. - Я Тейт.

- Ты уверен, что не хочешь этого? - Чезаре наклонил голову, и Вульфу показалось, что его голубые глаза немного смягчились? - Отец, который любит тебя, стоит рядом с тобой? Отец, чтобы поддержать тебя, чтобы гордиться тобой?

- Папа, - голос Оливии был тихим, предупреждающим.

- Что? Ты думаешь, после всех этих лет у меня нет чувств к мальчику?

- Он знал, Вульф, - сказала Оливия, не обращая внимания на отца. -Он все время знал, что ты пытаешься сблизиться с ним только ради Ноя.

Это должно было удивить его, может быть, шокировать. Конечно, Чезаре знал все это время. Этот ублюдок был умен, а Вульф, как семнадцатилетний мальчишка, - нет. Он был одиноким мальчиком, ищущим отца.

Они использовали тебя. Они оба использовали тебя. Потому что ты был слишком глуп.

Его пальцы крепче сжали пистолет.

- Думаешь, это что-то меняет? Это не так.

Оливия внезапно встала.

- Оливия, - пробормотал Чезаре с предупреждающей ноткой в голосе.

Спустить курок сейчас.

А потом Оливия оказалась перед своим отцом, лицом к лицу с Вульфом. Полностью блокируя его линию огня.