— Что последнее ты помнишь?

— Я возвращалась домой с работы.

Неплохо для начала. Если удастся помочь девушке вспомнить побольше подробностей о её жизни перед самым концом, тогда она наверняка вспомнит и то, как умерла.

— Как тебя зовут, солнышко?

— Глория Тьерадо.

По спине Симоны пробежала дрожь – она вдруг узнала девушку с фотографий. Это её тело встало и ушло из морга.

Merde[1].

Призрак обвел взглядом комнату.

— Почему я здесь?

— Не знаю. — Так же, как и то, почему её тело реанимировалось.

— Почему я ни до чего не могу дотронуться? — От муки в её голосе у Симоны защипало глаза.

Она не могла больше уклоняться от ответа и не знала, как смягчить удар.

— Боюсь, ты мертва.

Глория покачала головой.

— Нет. Мне просто нужно домой. — Она, нахмурившись, огляделась, словно пытаясь что-то понять. — Но я не помню, где живу. Мы знакомы?

Симона задумалась. Что-то тут не так. Для новоиспеченных призраков нормально быть слегка дезориентированными, но Глория казалась абсолютно сбитой с толку. Словно какой-то части её не хватало.

— Джесси! — позвала Симона. — Я знаю, что ты ненавидишь это место, но мне очень-очень нужна твоя помощь.

Он вдруг возник рядом с ней.

— Да, босс?

Она кивнула на Глорию.

— Она не знает, где живет.

Он сердито нахмурился.

— Ты помнишь, когда тебя убили?

— Джесси, — прошептала Симона, — потактичнее, пожалуйста.

Не обращая на нее внимания, Глория покачала головой.

— Я не чувствую себя мёртвой. Вы уверены, что я умерла?

Симона провела рукой сквозь её живот.

— Либо это, принцесса Лея, либо ты голограмма.

Глория уставилась на неё со смесью ужаса и недоверия.

— Как вы это сделали?

Джесси ответил за Симону:

— У нас нет тела. Есть только дух и сознание.

Глория потрясённо отпрянула.

— Я не понимаю. Как можно умереть и не знать об этом?

Джесси пожал плечами.

— Всякое бывает, хоть это и редкость. Большинство людей знают, когда умерли, но иногда кто-нибудь застревает в этом мире, не понимая, что его больше нет.

Глория ошеломленно покачала головой.

— Я не могу быть мертва. У меня скоро экзамены.

— Старуха с косой никого не ждёт, детка, — отозвался Джесси. — Поверь моему личному опыту. Это, конечно, хреново, но такова реальность.

— Что происходит?

Симона повернулась на встревоженный голос Тэйта. Он стоял позади неё с конвертом из коричневой бумаги в руке.

— Я нашла Глорию.

— Отлично, и где она?

Симона посмотрела туда, где стояли девушка с Джесси.

— Ну, её призрак прямо передо мной. К несчастью, она так же, как и мы, понятия не имеет, где искать тело.

Тэйт тяжко вздохнул.

— Как такое может быть? Ну правда, разве у призрака не должно быть самонаводящегося маяка, приманивающего тело, или чего-то вроде того?

— Звучит логично. Но, к сожалению, эти две половины разделяются, и дух никогда не возвращается в тело... по крайней мере, я о таком не слышала. — Симона посмотрела на Джесси, который согласно кивнул.

Тэйт протянул ей конверт.

— Так к чему же мы пришли?

— К тайне, у которой пока нет разгадки.

Симона взяла конверт и, сунув внутрь руку, коснулась ожерелья, которое, видимо, принадлежало Глории. Закрыв глаза, она попыталась почувствовать хоть что-то, указывавшее на время и место смерти девушки.

Ничего не произошло.

Симона даже эмоций не ощущала, что было для неё крайне необычно. Она лет с пяти умела прикосновениями вычленять связанные с предметами эмоции.

Она выпустила ожерелье из пальцев.

— Предлагаю позвонить твоим друзьям-оруженосцам и попросить их подсобить в поиске тела, пока мы с Джесси пытаемся помочь Глории вспомнить хоть что-то, что привело бы нас к нему.

— Я постараюсь.

Симона повернулась к Джесси.

— Я слышал, — ответил он, прежде чем она успела заговорить. — Мы идём искать улики в переулке, где её обнаружили.

— Именно.

Тэйт с хмурым видом остановился у двери.

— О чём ты?

— Мы с Джесси отправляемся в Складской район. Я дам тебе знать, если мы что-нибудь отыщем.

— Буду ждать с нетерпением. — Тэйт придержал дверь, чтобы она и её «спутники» могли выйти.

Она направилась к выходу по белому пустому коридору.

— Эй, Симона?

Она повернулась к Тэйту, который собирался идти в противоположном направлении.

— Да?

— Будь осторожна.

От этих слов ей стало тепло. Тэйт и Лашонда были единственными людьми в мире, которые заметили бы, если бы с ней что-то случилось.

— Друг мой, я всегда осторожна. Ты же знаешь.

Он наклонил голову.

— Все равно не забывай про электрошокер и позвони мне, как только закончишь. Не хочу, чтобы меня снова вызвали в тот переулок. Я похоронил достаточно любимых людей и не желаю делать это снова.

Его забота заставила её улыбнуться.

— Это обычный переулок, Тэйт. В городе таких миллион. Все будет в порядке.

Он кивнул и пошел к своему кабинету.

Симона секунду помедлила — ею снова овладело дурное предчувствие. Она не знала, откуда оно берется, но прекрасно помнила одно — когда ощутила его впервые.

«Я туда и обратно, солнышко. А ты подожди в машине», — это были последние слова, которые сказала ей мать, прежде чем вместе с братом выйти в магазин.

И погибнуть.

Симона вздрогнула от накрывшей её волны горечи. В одну секунду всё может измениться. Это была её мантра и урок, который она отлично выучила ещё в десятилетнем возрасте.

Никого и ничто нельзя воспринимать как само собой разумеющееся.

В мгновение ока жизнь меняется в корне, и иногда тебе остается только держаться изо всех сил, пока она пытается вышвырнуть тебя на обочину.

Стараясь не думать об этом, Симона поспешила по коридору к двери, ведущей на стоянку.

Калосис (атлантийский ад)

Страйкер шёл по тёмному коридору, соединяющему его спальню с тронным залом, откуда он обычно руководил армией даймонов. Зал должен быть пуст в это время дня…

Или ночи. Без разницы. Честно говоря, в аду время не имеет значения.

В Калосисе всегда царил сумрак, ведь солнечный свет смертелен для народа Страйкера. Спасибо проклятию папочки — Аполлона. В приступе гнева тот обрёк целую расу аполлитов, которую сам же и сотворил, вечно скрываться от солнца и приговорил их к мучительной смерти в возрасте двадцати семи лет. Аполлит мог преодолеть двадцатисемилетний рубеж, только забрав в своё тело человеческую душу. С этого момента он или она превращались в даймонов — демонических созданий, для выживания вынужденных постоянно поглощать человеческие души. Да, весьма паршиво и безрадостно, но альтернатива гораздо хуже.

Кроме того, Страйкер прожил даймоном одиннадцать тысяч лет, так что такое существование имело определённые преимущества. И бонусы.

Весьма позабавленный последней мыслью он вошёл в зал и увидел свою сестру Сатару, сидевшую на его троне в облаке красноватого дыма. Сегодня она была брюнеткой — редкое зрелище, обычно та отдавала предпочтение другим цветам. Сатара бубнила что-то на древнегреческом, покачиваясь в такт неслышной мелодии.

Да уж…

Страйкер кашлянул, но сестра проигнорировала его. Раздраженный таким поведением, он скрестил руки на груди и приблизился к ней.

Слова заклятия рассердили его даже больше чем то, что Сатара отказывалась его замечать:

— Зачем ты вызываешь демона?

Она открыла один кроваво-красный глаз и пронзила его убийственным взглядом:

— Не вызываю, а управляю.

Страйкер поднял бровь:

— Неужели? И кто тебя так разозлил, что ты натравливаешь на них демона?

— А тебе какая разница?

Сатара закрыла глаз и продолжила бубнить заклинание.

Если бы они испытывали друг к другу тёплые чувства, он мог бы оставить её в покое. Но Страйкер вовсе не был любящим братом и, честно говоря, относился к сестре, как к каре небесной. Щёлкнув пальцами, он зажёг в зале ослепительный свет.

— Если хочешь кого-то убить, у меня на примете есть несколько до смерти изголодавшихся демонов-галлу.

Она пронзительно взвизгнула, распахнула глаза и встала с трона Страйкера:

— Можно подумать, они меня послушаются. Ты крупно лоханулся, разрешив галлу поселиться здесь. Всё равно что улечься спать среди стаи диких волков. Рано или поздно они нападут и растерзают тебя.

Бояться каких-то шумерских отбросов? Ещё чего!

— Кессар и его банда не пугают меня.