— Что с операцией? — обратился к Алине Ложков, словно та была старшей команды. Хм, вообще-то командиром считал себя я. Видимо, что-то такое думала и девушка, иначе с чего ей было оборачиваться ко мне с чуть виноватым выражением в глазах и тут же отворачиваться.

— Тварь мертва, — ответила Алина на вопрос. — И мертвы все ее слуги. Но были некоторые проблемы.

— Проблемы? — нахмурился Ложков и быстро посмотрел на камуфляжного. Тот молча кивнул, давая добро на дальнейшие расспросы. Получается, если я правильно понял их пантомиму, неизвестный должностью постарше Ложкова будет? И знакомый командир партизан спрашивал у того разрешение задавать вопросы? Интересненько.

— Да, — кивнула Алина в подтверждении своих слов. — Среди слуг суккубы был странный демон. Он не реагировал на серебро и продолжал жить без головы. Причем голову ему отстрелило серебряной пулей. Вот он стрелял.

Алина кивнула на Никиту, который нес свою ПТР. После чего подробно описала саму схватку, наши действия и действия демонов. Упомянула внешний облик амбала, его ошейник. Последнее заинтересовало камуфляжного.

— Как он выглядел? — спросил он, перебивая девушку. — Ошейник, не демон.

— Широкая полоска, то ли кожи, то ли тонкой стали темного цвета, — проговорила Алина, припоминая подробности. — На ней были начертаны их руны. Очень много рун подчинения и смирения.

— Что сделали с этим созданием?

— Отрубили конечности и забросили в машину вместе с телом демонши. Машину потом подожгли.

— Понятно, — задумчиво проговорил камуфляжный. — Ладно, сейчас ступайте отдыхать… хотя… кто у вас старший?

Спросил и пристально посмотрел на меня. Вот же кадр, знает, что по чем и все равно задает глупые вопросы. Так и подмывало ответить нечто ехидно. К счастью, сдержался, только дернул правой рукой, как бы привлекая к себе внимание, и ответил:

— Я.

— Зайди ко мне, хорошо?

— Хорошо, — пожал я плечами. — Но для чего?

— Поговорить, — кратко ответил камуфляжный. После чего развернулся и направился в сторону избушки, которая абсолютно не отличалась внешним видом от всех прочих. Отец Михаил, видя, как я медлю, доброжелательно улыбнулся и качнул подбородком в ту сторону. Пришлось идти.

Обстановка в командирском (я уже не сомневался, что камуфляжный — местная самая крупная шишка) домике была спартанская. Панцирная кровать, застеленная синим шерстяным, уже наполовину вытертым одеялом. Самодельный стол с несколькими ящиками. Несколько табуреток, вышедших из-под руки того же мастера, что создал стол.

В углу почти под потолком (который не так и высок был, слегка за два метра) на стене висели три иконы, перед которыми горела лампадка. На соседней стене красовался ковер ручной работы, изображающий лихую кавалерийскую атаку конников в бурках, папахах и с шашками наголо. На ковре висели несколько клинков. Две шашки я опознал, как и кривой кавказский кинжал, а вот еще пять единиц холодного оружия остались неизвестными. Рядом с ковром присоседились более сложные образцы оружия — огнестрел. ППШ, немецкий «штурмгевер», странный автомат с деревянным «винтовочным» ложем и небольшой штурмовой рукоятью. Никогда такой не видел. Видимо, местная разработка, неизвестная в моем мире.

— Автомат Федорова, — заметив мой любопытный взгляд, сообщил партизан. — Неплохая машинка, жаль с боеприпасами напряженка. Из резервации, где их производят, давно поставок не было. Приходилось пользоваться?

— Нет, — сказал я чистую правду, умолчав, что впервые вижу и слышу о подобном оружие. — Все больше с калашами и самозарядными винтовками.

— Калашниковы неплохи, — хмыкнул партизан. — Думаю, не случись с нашим миром этой беды, сумели бы завоевать себе одно из первых мест на мировой арене.

Я мог сказать, что изделие Калашникова заняло бы первое место, но не стал. Время для откровенных ответов еще не пришло.

— Чаю?

— Что? — не сразу до меня дошел смысл вопроса.

— Чай будешь? — указал на самовар, который стоял на подоконнике небольшого окошка. — Еще горячий, с дымком и листьями чернослива.

— Давайте, — согласился я. — Сладкий?

— С медом. Любишь?

— Наверное, — пожал я плечами. — Вообще-то, я не сладкоежка. Для меня все равно с чем пить чай — с сахаром, вареньем, медом или сгущенкой.

— Сгущенку предложить не могу, — ответил партизан, стоя ко мне спиною возле самовара. — Коров у нас нет, чтобы самим делать, а доставать получается редко. Да и то все идет детишкам.

По комнате разлился приятный аромат запаренных трав, запахло липой и еще чем-то.

— Вот, — поставил на стол алюминиевую кружку с напитком и фарфоровую розочку с коричневым медом, — угощайся. Михаилом кличут, так?

— Угу, — отозвался я, осторожно беря кружку и поднося к губам. Но опасения были напрасными, напиток был горячим в меру. Ровно настолько, чтобы дать насладиться им без опаски обжечься.

— А меня Пал Палычем кличут, — представился партизан и протянул руку. Отметив крепкое рукопожатие, я вежливо кивнул и уставился в кружку. Это меня пригласили в гости для разговора, вот пусть первым и начинает. Может, такое поведение и не совсем правильно, но я устал. Разговор могли бы и отложить.

— Как я слышал, — начал Пал Палыч, — ваша группа имеет возможность достать определенные дефицитные вещи, так?

— Смотря какие, — ответил я. — И что подразумевается под дефицитом.

— Серебро и оружие.

— Серебро — да, — кивнул я. — А вот с оружием… в последнее время возникли некоторые сложности с этим. Если планировали что-то заказать, то огорчу отказом. Или ждите.

— Сколько ждать?

— Сам не знаю, — задумчиво ответил я, прихлебывая чай. — Мне не докладывают, слишком невелика птица.

— Понятно. Значит, оружие не можете… а серебро?

— Серебро можем, — подтвердил я, — но в обмен на золото.

— Золото, золото, — недовольно поморщился Пал Палыч. — И зачем оно вам сдалось?

— Серебро тоже доставать непросто, — заметил я. — И желтый металл в этом помогает.

— Неужели, — прищурился партизан, глядя на меня, — кто-то меняет вам серебро на золото? Интересно с такой личностью встретиться.

— Нет, — посмотрел я в глаза Пал Палычу, — но на золото можно выкупить некоторые планы и документы, в которых имеются упоминания о старых схронах, неразработанных рудниках… многое чего. Причем, практически не вызывая подозрений.

— Понятно, — повторил Пал Палыч. — Михаил, когда ты своими товарищами сможешь вернуться обратно к себе?

— Хоть сегодня, — ответил я, прикидывая в голове, как отреагируют мои товарищи на такое решение. — Что-то нужно?

— А ты как думаешь? — усмехнулся партизан. — Конечно, нужно… догадываешься?

— Про оружие я пояснил. Вопрос поднимался еще о серебре, значит…

— Правильно, моему отряду нужно серебро. Сильно нужно.

— Достанем, — вздохнул я. — Чего уж там… как много нужно-то?

— Сколько привезешь, столько и нужно. Кстати, золото уже приготовлено. Ложков перед уходом выдаст.

— Отлично.

— Только, Михаил, не пользуйся порталом в этом лагере. Вдруг, демоны смогут отследить чары.

— А где можно? — удивился я. — Обратно в старый лагерь возвращаться, в ложковский?

— Можно и туда, — покивал головою Пал Палыч, — но есть местечко чуть-чуть поближе. Бойцы завтра… подойдет?

— Подойдет.

— Завтра после обеда проводят и помогут донести вещи.

— Будет вам серебро, не переживайте. Недели через две притащим сколько получится.

— А раньше, — нахмурился Пал Палыч, — не получится? Долго ждать две недели.

Я задумался, рассчитывая примерное время на сбор драгметалла, его переплавку и доставку к месту перехода. Выходило, что минимум неделя. Это по самому жесткому графику.

— Минимум неделя, — сообщил я. — Но и количество металла существенно уменьшится. Раза в два, примерно.

— Хоть сколько, — вздохнул Пал Палыч. — Для меня важно достать серебро. И чем скорее, тем лучше.

Внезапно, он напрягся и посмотрел мне за спину. Вернее, что-то во взгляде проскочило жесткое, как-будто каверзу — и неприятную — ожидает. Машинально я обернулся. Рассчитывал увидеть что угодно, вплоть до призрака Кровавой Мэри (тьфу-тьфу-тьфу чтобы не накликать). Но кроме кошки, выбравшейся из-под кровати, никого не обнаружил. Черно-белая кошка, вернее, котенок месяцев десяти от роду, вальяжно подошла к моей ноге и потерлась. Потом запрыгнула мне на колени и ткнулась лбом в ладонь. Мне показалось, что со стороны партизана послышался едва слышный вздох облегчения.