Как удалось Иоаннису вырваться из этой тюрьми - помогло ли заступничество русского консула Николая Васильевича Репина или его спасла щедрость богача фанариота, давшего взятку всемогущему паше, - так и неизвестно. Зато у Варвациса остался на всю жизнь памятный след о пребывании в этом застенке - там ему палач отрезал правое ухо.
Освобожденного из тюрьмы Иоанниса Николай Васильевич Репин тайно переправил в Россию. И здесь начинается новая страница жизни славного морского рыцаря, уже подданного государства Российского, известного под именем Ивана Андреевича Варвация, - астраханского купца, миллионера, которому высочайшим указом было пожаловано потомственное дворянство...
19. НЕОЖИДАННЫЙ ПОВОРОТ
(Третья книжица)
Масло в фонаре почти выгорело. Огонек стал совсем слабым и еле светил. Веки у Игнатия слипались - и они с Райкосом решили лечь спать, а третью книжицу о жизнеописании Ивана Андреевича Варвация прочитать при первой представившейся возможности.
Проснулись они от криков экипажа, швартовавшего саколеву к пристани Занте. В иллюминатор уже сочился бледный свет раннего утра.
Целый день Райкос провел на складе французкой фирмы, которая торговала оружием. Нужно было проверить несколько сотен ружей, и Райкос делал это тщательно, что вызывало неудовольствие у представителя фирмы толстенького человечка с маленькими пронырливыми глазками.
- А вам-то какое дело? Можно подумать, что вы сами собираетесь из них стрелять! - кричал он.
Но когда Райкос забраковал десяток негодных ружей, маленький человечек перестал возмущаться. Загадочно улыбнулся и протянул Райкосу чек в 30 фунтов.
- Я не беру взяток, - сказал Райкос, краснея от гнева.
- Понимаю вас. Вы деловой человек, - спокойно ответил тот. И добавил: - К сожалению, более пятидесяти фунтов давать не уполномочен.
- Убирайтесь к черту с вашими фунтами! Мне нужны хорошие ружья! вышел из себя Райкос.
Толстенький человечек удивленно посмотрел на него.
- Понимаю. Вы - фанатик, из тех, кого потом вешают, - процедил он сквозь зубы.
И отошел. Сел на стул в глубине склада, наблюдал оттуда, как Райкос беспощадно браковал ружья, громко вздыхал, но более не вмешивался.
Отобранные ружья солдаты складывали на возки и доставляли в порт, где грузили в трюм шебеки, стоящей рядом с саколевой.
Только на другой день была закончена эта утомительная операция. Оба судна вышли из Занте и взяли курс на приморский город.
Лишь тогда Игнатий познакомил Райкоса с содержанием третьей книжицы.
...Новый подданный Российской империи Иван Андреевич Варваций приехал в Петербург, стал добиваться приема у царицы. Варвацию казалось, что только царица сможет своей властью решить вопрос избавления Греции от османского ига. Ивану Андреевичу думалось, что он сумеет убедить царицу, доказав ей, что султанское государство - не столь могущественная держава, как принято думать. Несколько десятков тысяч русских солдат, десяток линейных кораблей - и с их помощью народы Балкан сбросят ненавистное османское иго. Совсем немного! Варваций наивно верил, что царица примет его, выслушает и даст повеление войскам и флоту начать войну с турками за свободу Греции. А тогда Иоаннис Варвацис снова будет командовать боевым кораблем. Он уж покажет султанским пашам и капитан-беям, как надо воевать на море...
Иван Андреевич стал посещать важных титулованных вельмож, добиваясь аудиенции у царицы. Но вскоре убедился, что легче было на его жалкой десятипушечной шебеке пустить ко дну стопушечный турецкий линейный корабль, чем добиться приема у царицы.
Важные начальники выслушивали героя Чесменского сражения, снисходительно улыбаясь. А когда он настойчиво просил об аудиенции у ее величества, с недоумением пожимали плечами:
- Зачем? Зачем бедному, нетитулованному греку сия аудиенция?
А потом и вовсе перестали замечать его.
Однажды Варваций повстречал в трактире земляков и стал темпераментно изливать им все свои неудачи. Какой-то здоровенный детина с мрачным лицом положил ему на плечо тяжелую руку. Иван Андреевич хотел было потребовать обидчика к ответу, но тот буквально оглушил его громом своих слов.
- Плохо тебе, грек! Плохо! - И громко захохотал. - Я маленько понимаю по-гречески и понял твои жалобы. Понял. А ты что, думал, у нас на Руси калачами кормят? У нас калачами не кормят. Мы, православные, хуже турков, с которыми ты воевал. Но ты говоришь, в Чесме на брандере фрегат султанский спалил. Впрямь, значит, молодец! За это я тебя к матушке-царице сведу! Только зря ты в Чесме на Алешку Орлова старался. Алешка - сволочь. Ты жизни не жалел, а он, поди, и позабыл про тебя. Ну, ничего, грек... Я сведу тебя к матушке нашей... непременно сведу...
Иван Андреевич долго стоял, ошеломленный словами незнакомца. А когда пришел в себя, верзилы и след простыл. Только слышны были вокруг восхищенные голоса присутствующих при этой сцене:
- Сам светлейший был...
- Потемкин...
Екатерина II участливо приняла героя Чесменского сражения. Но когда Варваций попытался изложить ей свой план освобождения Греции, она прервала его речь и, улыбаясь, сказала: еще не пришло время для этого. Императрица посоветовала ему выехать в Астрахань и промышлять рыбу. В Волге и Каспии очень много хорошей рыбы. Недаром ее зовут красной. И подарила тысячу червонцев.
Так неожиданно грек очутился в степном городе, где на бугре возвышались башни сказочной красоты кремля. У самых его стен шумел камышом широкий разлив Волги. Отсюда рукой было подать до зеленого Каспия.
20. ПУТЬ ПРЕДНАЗНАЧЕННЫЙ
(Третья книжица)
Рыбный промысел... Торговля... Нажива... Богатство... Как все это было далеко от его планов и желаний, ради которых Иван Андреевич приехал в Россию. Другой бы на его месте, получив указ императрицы, разрешающий беспошлинно торговать астраханской рыбой, посчитал себя счастливым торговля, не облагаемая налогом, - верный путь к обогащению. Рыба и мясо продавались в Астрахани за ничтожную цену. Крупный осетр или карп в 30 фунтов стоил одну копейку.
Но уже в верховьях Волги, в Москве и Петербурге астраханская рыба была намного дороже.
Предприимчивые купцы умудрялись доставлять живую рыбу в самые далекие города. Они везли ее в специальных кадках, наполненных водой, или же в баржах, где в трюмах через щели циркулировала свежая речная вода. Такие баржи назывались прорезами.
"Золотым дном" называли купцы торговлю рыбой, чем предстояло заняться здесь Ивану Андреевичу. Но на первых порах он не чувствовал "прилежания к сему делу", хотя его отец был не только капитаном-корсаром, но и купцом. Занимался торговлей и юный Иоаннис, помогая отцу. С помощью купцов, товары которых перевозил в своем судне отец, мальчишкой выучился читать и писать, освоил арифметику, помогая торговцам вести подсчеты барышей и убытков. Так что у Ивана Андреевича были необходимые навыки. Но в душе он не был купцом, с детства он презирал золото. Деньги никогда никого не делали счастливым. Богатые всегда жили в страхе, дрожали за свои деньги, однако, стремясь разбогатеть еще больше, ради золота готовы были пойти на все. Приближенные султана, его паши и святые кадии, мусульманские судьи, готовы были продать за золото самого аллаха... Презирая золото, Иван Андреевич презирал и его поклонников, всякого рода торгашей.
Обо всем этом Иван Андреевич, не таясь, рассказал, как на исповеди, своему земляку с острова Корфу Никифору Феотокису, присланному в Астрахань архиепископом. Феотокис эмигрировал в Россию, спасаясь от преследования турецких властей.
Эмигрант-архиепископ сразу же понял Варвация.
- Сын мой, напрасно ты боишься вступить на путь, уготовленный господом. Нашей несчастной родине нужно много денег. Даже для того, чтобы сжечь фрегат нечестивых агарян, тебе потребовались средства на покупку корабля, коий ты самоотверженно превратил в брандер. Россия начала новую войну с османскими нечестивцами. Для вызволения отечества нашего несчастного потребны немалые средства. И средства эти сосредоточить надобно в руках людей надежных, не скопидомов. В таких руках, как у тебя, сын мой, в неалчных руках. Сам господь посылает тебя для дела сего. И ты с тем же тщанием превеликим, что ратоборствовал против слуг сатаны - агарян нечестивых, с тем же тщением возьмись за дела торговые, преумножая казну свою...