Через четверть часа они снова мчались туда, где осталась в ожидании наследника его команда.

Наталис переоделась в мужское платье и убрала под головной убор длинные волосы. Казалось, что никто из сопровождающих Аллея людей не обратил внимания на появление среди них невысокого юноши с красивым лицом, хрупкая фигура которого уверенно держалась на коне.

Когда небольшой отряд достиг барки, Аллей приказал продолжить путь.

На этот раз судно, приготовленное Эйнесом, буквально летело по гладкой поверхности Нила, слегка сбавляя ход в труднопроходимых для судоходства местах.

Утром следующего дня они прибыли в город — центр; удаленного, но все же прилежащего к Мемфису нома. Донесение, посланное фараоном вдогонку из столицы, в лучшем случае могло прийти сюда только к обеду…

Наследник отдал команду отдыхать, и измотанные за ночь люди с удовольствием ее исполнили.

Аллей тем временем выполнил полагающуюся ему по должности церемонию приветствий, а затем, отказавшись от торжественного пиршества, организованного в его честь, неожиданно для всех умчался с тремя сопровождающими всадниками в юго-западном направлении. Его отряд с удивлением узнал, что царевич приказал ожидать в городе его дальнейших распоряжений. А еще через час из столицы прибыла группа гвардейцев фараона, возглавляемая самим военным министром Софеном.

Не застав наследника, тот потребовал объяснений у Хефрена, одного из приближенных Аллея, оставшегося за начальника отряда на время его отсутствия.

Отдав соответствующие чину Софена почести, Хефрен поинтересовался, чем вызвано столь неожиданное сто здесь появление, ведь не прошло и двух суток, как Аллей покинул дворец.

Министр молча протянул папирус, отмеченный печатью фараона. Поцеловав сургуч, Хефрен развернул послание:

— Я, отец и бог Египта, святейший фараон Пентсуфр, повелеваю сыну моему и наследнику престола вернуться в столицу немедленно по получении моего письма.

Хефрен растерянно пожал плечами и вернул папирус военному министру:

— Сегодня утром царевич, едва приведя себя в порядок после торжественного приема, пополнил запас воды, покинул нас, взяв с собой только троих: адъютанта, его помощника и неизвестного юношу. На лошадях они скрылись в направлении пустыни. Ничего не объяснив, он приказал ждать, сказав, что вернется…

— Когда?

Хефрен развел руками:

— Все ясно… — произнес Софен и приказал заменить уставших лошадей.

— Мы едем за ними, а ты будешь нас сопровождать!

Уже к вечеру вконец измотанные преследователи поняли, что скоро достигнут своей цели. Они двигались по следам, оставленным совсем недавно четырьмя всадниками и четко выделявшимся на ровной песчаной поверхности. И даже поднявшийся несильный ветер, перегонявший с места на место желтые крупинки, не мог им помешать…

— Уже завтра мы должны быть в окрестностях бывшей столицы Ниневии, — проговорил, вытирая запотевший лоб, Аллей, — там расстаемся. Мы с Наталис отправимся дальше, а ты, Эйнес, со своим спутником вернешься обратно.

— Но как же, государь… — протестующе начал адъютант, но его прервал наследник:

— За меня и царевну не беспокойтесь. А чтобы вы без меня не попали в немилость к фараону, на, возьми! — и царевич протянул своему спутнику небольшую золотую пластинку с выгравированной надписью: «Предъявитель сего свободен в своих действиях и поступках. Пентсуфр». — Этот знак есть только у трех самых влиятельных людей Египта и защищает их во всех опасных для них ситуациях. Отец не может быть несправедлив к человеку, обладающему этим символом.

Эйнес покачал головой:

— Но без нас вы можете заблудиться и погибнуть здесь! Гораздо надежнее держаться вместе…

Как бы в подтверждение его слов ветер сделал резкий рывок, и, казалось, целый бархан обрушился на путников, осыпав их раскаленным песком и не дав наследнику ответить на это восклицание.

Протерев засыпанные песком глаза, Аллей прокричал сквозь завывание ветра:

— Надо спешить вон к тем скалам. Быть может, это первый признак надвигающегося кошмара!

Но, к счастью, ненастье оказалось кратковременным, и через полчаса вершины барханов уже не напоминали действующие вулканы. Но мимолетный смерч сделал свое дело: он стер с поверхности пустыни все следы, и преследователи, тщетно покружив в поисках беглецов и не дойдя до них каких-нибудь полтора километра, повернули обратно, потеряв надежду на удачу. В преддверии надвигающихся сумерек никто из них не сомневался в бесполезности дальнейших поисков.

Военный министр по звездному небу определил путь, и через несколько часов его отряд уже приближался к окраине спящего города.

Ну а беглецы, укрывшись в расщелине одной из небольших скал, удобно расположились там, перекусили и, благополучно проведя ночь, рано утром отправились дальше. По дороге миновали два селения, а к вечеру оказались в окрестностях большого города.

— Боже, — прошептала Наталис, — ведь это мой город и моя страна!

Аллей повернулся к Эйнесу и горячо пожал ему руку:

— Благодарю за службу! Пришло время расстаться. Отправляйтесь в Мемфис, — помолчав, добавил, — я тоже вернусь…

— Когда?

Лицо царевича нахмурилось, но глаза горели решительным огнем:

— Об этом знают только боги…

Простившись, они разъехались, чтобы никогда больше не встретиться… Гороскоп, составленный финикийским проповедником, не солгал и на этот раз, предрекая Эйнесу печальный конец в песках.

На следующий день всех четверых, только в разных участках пустыни, накрыл страшный тифон. Странная штука — судьба… Для одних она оказалась роковой в этот час, а других только коснулась жестким крылом смерти и, глянув в глаза бездонным оком, усмехаясь, решила, что еще не время…

ГЛАВА 17

«Да, — решила Судьба, — еще не время… Впереди у них долгий и трудный путь. Но об этом знают только Я и Создатель…».

В это время над головами путешественников неслись темно-рыжие тучи песка, посылаемые тифоном, которые смешивали землю с небом, и порой казалось, что люди, спрятавшиеся в естественном скалистом укрытии, чудом оставались живы в этом безбрежном море разгулявшегося кошмара…

Вот уже неделю два человека, взявшись за руки, с трудом пробивались по этому желтому царству песков, тщетно пытаясь найти то, что не под силу было родителям Наталис, людям, обладавшим огромными знаниями и тонкой интуицией. Уже погибли две лошади, такая же участь ожидала третью, тащившую провиант и воду.

— Нам не найти пирамидку! — сквозь завывание ветра прокричала Наталис. — Вот уже второй раз начинается песчаная буря. Мои силы на исходе, а конца поискам не видно…

Аллей сплюнул попавший в рот песок и, ничего не ответив, крепче прижал девушку к себе. Так они брели некоторое время, приближаясь к скалистым выступам, которые иногда встречались им на пути. В какой-то момент в однообразную грубую песню ветра влился посторонний чистый, необычный звук, который, казалось, родился от объятия влюбленных. От неожиданности Наталис слегка отпрянула от Аллея, и гудок, издаваемый амулетом, сразу прекратился.

— Мы спасены! — пытаясь перекричать начинавшуюся бурю, восторженно воскликнула девушка. Аллей молчал, удивленно рассматривая зазвучавший вдруг талисман, который к тому же стал переливаться таинственным бирюзовым цветом. Стоило лишь немного его повернуть, как свечение и звук исчезали и он превращался в обычную металлическую пластинку.

— Мы спасены, спасены, — как в бреду, повторяла Наталис.

Оставалось только переждать тифон, загнавший теперь людей в каменистую пещерку…

А стихия постепенно все наращивала свою мощь. Временами трудно было определить, что там, в открытом пространстве, утро или ночь. Темная муть поглотила все вокруг, раскаленный воздух сушил легкие, пыль забивала глаза и рот, трудно было дышать. И лишь изредка, когда ветер слегка ослаблял поводья этой бешеной скачки, на небе просвечивало круглое темно-багровое солнце.