Не было еще и девяти утра, когда путешественники, быстро позавтракав, отправились с Таисией Андреевной к загадочному камню.

Узкая тропинка петляла между широкими стволами сосен с засохшей на шершавой коре старой смолой. В душистом воздухе стоял птичий гам. В отдалении слышался перестук дятла и глухой голос кукушки.

Следовик находился на небольшой поляне, покрытой колокольчиками и высокой травой. Это был массивный плоский валун, глубоко вросший в землю. Его сглаженная ледником поверхность кое-где скрывалась под серым лишайником.

— Вот полюбуйтесь, — сказала Агапова, приближаясь к камню. — Мы ломаем голову над тем, что он собой представляет.

— Это не следовик, — уверенно произнес Сергей Николаевич, осмотрев камень со всех сторон и даже поскоблив его перочинным ножом.

Действительно, валун не походил ни на один из снимков Ильина, которые он показывал накануне вечером в гостинине. При внимательном рассмотрении можно было заметить на граните две светлые перекрещивающиеся жилы, отдаленно напоминавшие своими очертаниями букву «х». В отличие от остальной, гладкой, поверхности камня эта ее часть, прилегавшая к жилам, хранила грубые выбоины явно искусственного происхождения.

— Да, это, очевидно, не следовик, — согласился с Ильиным Георгий Алексеевич. — Но все равно он очень интересен. Известны ведь и камни с выбитыми на них крестами. Они встречаются в разных местах и относятся уже ко времени распространения христианства. Называют их «камни-крестовики».

— Так вы полагаете, это камень-крестовик? — спросила Агапова.

— Не берусь сказать определенно. Крестовики, видите ли, попадались пока главным образом на Псковщине, а в ваших краях лишь изредка. Мне, к примеру, довелось видеть такой камень у Чудского озера, на древнем кургане, если верить преданию XIII века. В данном же случае, я думаю, мы имеем дело с попыткой использовать природное расположение светлых прожилок для изображения креста. Однако по каким-то причинам начатая работа была прервана…

— Ну что ж, и на том спасибо, — сказала Агапова. — По крайней мере не зря съездили.

На обратном пути ребята оживленно обсуждали увиденное.

— Как часто мы не замечаем интереснейших памятников старины или явлений природы, — заметила Алла. — И не где-нибудь на краю земли, а прямо под боком, вот, как, скажем, здесь, в Калининской области.

— Теперь мы тоже будем осматривать все валуны, какие попадутся нам по дороге, — пообещала за всех Нина Николаевна. — Вы оставьте свой адрес, — обратилась она к Ильину, — чтобы мы могли сообщить вам, если натолкнемся на что-нибудь интересное.

Распрощавшись с неутомимым следопытом, студенты поспешили обратно в гостиницу, где их уже дожидались палеонтологи.

Из Торопца выехали на двух автобусах. Автобус ученых привлекал всеобщее внимание большими красочными рисунками на боковых окнах: стоящий на задних лапах динозавр и мамонт. Надпись над рисунками гласила: «Экспедиция Института палеонтологии АН СССР».

Автором этого художественного оформления был, как выяснилось, Сережа Архангелов, довольно точно передавший устрашающую внешность ископаемых гигантов.

Путь лежал на север. В летописные времена тут проходил волок, соединявший реки Сережу и Торопу. Древние волошане, разумеется, понятия не имели о геодезических съемках местности и соответствующих инструментах, и тем не менее, когда в XVIII веке в России ввели почтовое сообщение, оказалось, что волок был проложен в наиболее выгодном для гужевого транспорта направлении. Строители дороги не смогли найти лучшего решения, и почтовый тракт, получивший впоследствии название «большак», прошел по испытанному веками волоку. Позднее его заменило нынешнее асфальтированное шоссе.

Вот и в Италии многие современные автострады построены там же, где проходили древние римские дороги. Только они тянутся на сотни километров, а торопецкий волок не достигал и сорока. Но искусство безымянных русских строителей столь же удивительно. Шоссе почти везде огибает подъемы и спуски, оставляет в стороне речные переправы, что делает его очень удобным.

По обеим сторонам дороги тянутся возделанные поля, которые сменяют веселые ельники и нарядные лиственные рощи. Встречающиеся деревни носят старинные названия, возможно, те же, что и во времена первых торопецких поселений вокруг торгового пути «из варяг в греки»: Пожня, Почеп, Шейно, а на реке Сереже — деревня Волок.

Вскоре показался мост через Сережу. Сделали остановку, чтобы немного поразмяться и разведать русло течения для будущего плавания. Возвратившиеся с речного берега разведчики сообщили, что их беспокоят перекаты впереди и что было бы неплохо обследовать реку вниз по течению.

— Хорошо, — сказал, подумав, Георгий Алексеевич. — Давайте сделаем так. Несколько человек возьмут наш автобус и проедут, если нужно, до устья реки. А остальные вместе со мной пересядут в автобус к палеонтологам и отправятся прямиком на Ручейное. Там и встретимся. Идет?

— А как мы вас найдем? — спросил осторожный Громов.

Карцев развернул на коленях карту.

— Дорога тут очень простая. Вот смотрите, поедете вдоль Сережи до деревни Головково. Там будет мост. Переедете по нему на другую сторону и двинетесь по шоссе через лес, пока не увидите озеро. Это и есть Ручейное.

— Найдем, — уверенно кивнул Сережа Жарковский, записывая название деревни.

С Георгием Алексеевичем вызвались ехать Алла и Саша.

— Женя, — повернулся Громов к Журкину, — ты тоже поезжай. Будешь дополнительной рабсилой. Берите с собой палатки и начинайте разбивать лагерь. Надеюсь, мы не задержимся.

После того как автобус с поисковой партией исчез за поворотом шоссе, автобус палеонтологов переехал по мосту реку и двинулся к озеру.

Сережа еще некоторое время провожала их. К ее крутым, заросшим ольховником берегам сбегали пышные сады с прячущимися в густой зелени островерхими домиками деревень и небольших выселок. Все чаще попадались по течению отмели и перекаты. Здоровенные валуны, свалившиеся, видимо, с подмытых береговых обрывов, угрожающе торчали из воды.

— Тут не только на ушкуе, но и на байдарке не пройти, — удрученно констатировал Саша.

Окруженная садами и огородами, выросла впереди деревня Головково. Заезжать в нее не стали, а свернули прямо к лесу, который сплошной стеной начинался сразу за мостом.

Неожиданно деревья расступились, и слева открылся широкий вид: усеянное желтыми цветами люцерны поле, невысокий холм в молодых березках и дальше голубая гладь озера. Справа вздымался исполинский курган.

— Ручейное, — объявил Шер, сверяясь по карте.

— Оно, — подтвердил Георгий Алексеевич. — Ну что ж, давайте выбирать место для лагеря.

Долго искать не пришлось. Проехав еще немного по боковому проселку, путники оказались на пологом берегу маленькой уютной бухты. У самой воды покачивались ветви ивняка и ольхи, а чуть сбоку извивался в траве неглубокий овражек.

— Пожалуй, лучше не придумаешь, — сказал молчавший всю дорогу водитель палеонтологов Константин Константинович, которого по-дружески все называли Костя.

— А рыбу здесь удить можно? — поинтересовался Вова.

— Ну еще бы! — ответил Андрей Владимирович. — Рыболовам тут раздолье. Будешь обеспечивать нас свежей рыбой.

— Судя по чьей-то лодке в кустах, рыбкой здесь промышляют, — заметил Костя, успевший осмотреть берег.

— Вот и славно. Начнем теперь ставить палатки и устраивать «столовую» с обеденным столом и местом для костра.

Через час берег принял вполне обжитой вид. Палеонтологи вытащили из автобуса предусмотрительно захваченные складные стулья и походный стол. В качестве наилучшей защиты от комаров развели костер. На нем вскоре закипел чайник. Саша с Женей забивали последние колышки палаток, а Вова и Костя хлопотали вокруг надувной лодки, чтобы поскорее отправиться на рыбалку.