Поступая в светское учебное заведение, мне следовало ожидать, что в нем будет царить научный дух, и ни одна религия или ее разновидность не будет преподаваться как высшая истина. Старейший в Северной Америке Гарвардский колледж, основанный в 1636 году, сначала предъявлял к поступающим следующие требования, характерные для той эпохи: знание греческого, латыни и вера в то, что «главная цель жизни и учения состоит в познании Бога и Иисуса Христа, который есть Жизнь вечная». Но это было задолго до того, как в конце XIX века наука и материалистический взгляд на мир и человека (дарвинизм, социология и т. п.) стали преобладать над богословием в академической среде.

На религиоведческом факультете было немного «профилирующих дисциплин», и он не играл никакой роли в интеллектуальной и культурной жизни университета. В отличие он обязательных или специализированных лекций, дававших знания для будущей выгодной карьеры в бизнесе, юриспруденции, медицине и т. п., которые посещали сотни студентов, или от лекций по литературе или антропологии, которые слушали десятки, на лекции по религиоведению (по крайней мере, выше начального уровня) приходило очень мало студентов, иногда человек 7-10. Несколько из них готовились к религиозному служению и собирались поступать в семинарию, остальные «чокнутые», вроде меня, посещали эти занятия ради собственного интереса. Надо сказать, что в то время интерес к религии приравнивался к членству в церкви, и такие независимые изыскания не всегда встречали понимание и одобрение.

Тогда я простодушно не понимал, что мне и другим студентам преподают определенный взгляд на религию и ее историю, на религиозное сознание, верования и т. п. По большей части это был научный интеллектуальный анализ разных религий, их историческое и сравнительное изучение.

В XIX веке студенту религиозного колледжа определенной христианской деноминации внушался библейский взгляд на человека, мир и историю с поправками на то толкование Библии, которое было свойственно данной деноминации. Иногда это толкование было довольно ограниченным и радикально отвергало многие естественнонаучные знания. Все же стоит отметить, что эти колледжи старались предоставить целостную картину мира и объяснить ее. Религиозный взгляд на человека и мир существовал всегда, но светские университеты не имели ни возможности, ни желания предоставить замену таким высшим ценностям, хотя многим людям по-прежнему требовались ответы на окончательные вопросы бытия. Поэтому университеты все чаще предоставляли свободу ответа на эти вопросы каждому человеку в соответствии с его убеждениями, как это прописано в Конституции США. Когда к концу XIX века наука стала преобладать над богословием и религией, которая раньше была источником смысла и истины — эти «окончательные вопросы» были окончательно удалены из академической среды. Как писал Пейдж Смит:

Семьдесят лет спустя наш основной учебник на вводном курсе религиоведения был таким же сухим и скучным, настолько же лишенным всякой страсти, вдохновения и «божественной искры», как любой «объективный» научный труд о крысах, галактиках или племенных обычаях. Как было отмечено выше, наука голосует за обезьяну, и наш учебник религиоведения служил для этого лучшим доказательством. Их всех разнообразных научных теорий зарождения религии в учебнике была изложена только такая: религиозные верования — всего лишь неизбежные иллюзии глупого испуганного неандертальца, которые затем превратились в наивные примитивные суеверия, названные религией. Автор учебника верил в науку и изучал религию как подопытный препарат. Книги принято оценивать с точки зрения стиля, правдивости или ясности, но когда я вспоминаю это учебник, мне кажется, что книга передает еще и определенный дух, чувство и атмосферу, независимо от ясности и точности изложения фактов. С тех пор мне ни разу не встречалась настолько мертвящая книга, способная убить любое религиозное чувство в душах бедных студентов и изображающая религию в таком отвратительном виде. К сожалению, этот учебник пользовался популярностью у преподавателей.

История и многообразие религиозного опыта, а также биографии ученых-религиоведов и многочисленные теории происхождения религии, созданные за последние четыре века — чрезвычайно глубокая и интересная тема. Рассматривать ее можно по-разному: с точки зрения определенных религиозных или философских систем, в рамках различных школ культурной антропологии, с помощью социологических и психологических теорий, эклектичных систем и даже используя недавнюю теорию инопланетного происхождения. Если существует «Бог или высший разум», во что верят 93 процента населения США согласно последним опросам, то парадоксальным образом это никак не отразилось в нашем учебнике религиоведения. Конечно, мы, бедные молодые студенты, не понимали, что нам внушают вполне определенный взгляд на религию и ее историю. Но ведь родители платили за наше обучение в университете, и лишь малый процент студентов интересовался религией настолько, чтобы посещать лекции по религиоведению, где им приходилось изучать религию науки.

Итак, хотя в ранний период американской истории религия играла основополагающую роль в интеллектуальной жизни учебных заведений, теперь ее фактически заменила наука, и религия не представляет серьезного интереса для большинства студентов, реализующих свое право на «жизнь, свободу и стремление к счастью». Тем не менее, этот светский идеал эпохи Просвещения может сочетаться у них с любыми личными религиозными убеждениями.

Рассматривая религиозную картину современной Америки, очень важно отметить, что в любом обществе религия безусловно является главным источником мировоззрения и смысла жизни, причем следует четко различать «религию науки» (преобладающую во влиятельной академической среде) и традиционные религии (представленные в различных церквях и других религиозных институтах). Сегодня все чаще возникает необходимость говорить о религиозных традициях, поскольку в Америке и в большинстве стран мира теперь смешаны не только расы, культуры и национальности, но и разные религиозные традиции.

Научный взгляд на религию, имеющий сегодня такое влияние во всем мире и «проповедуемый» чаще всего в академических учреждениях, представляет собой нейтральный интеллектуальный анализ различных религий, их истории, религиозной психологии и т. п. Пожалуй, наиболее характерной особенностью академического преподавания религии является претензия на «объективность». Профессора религиоведения в светских университетах Америки чаще всего стараются не вмешиваться в спор между мировыми религиями о монополии на истину — от них требуется беспристрастно представить различные религиозные традиции, описать их происхождение, доктрины и историю развития. Ученые могут рассмотреть влияние религии на цивилизацию, общество, культуру и искусство, а также проанализировать «религиозную психологию» в соответствии с различными категориями. Даже такие понятия, как «тайна» и «невыразимое», аккуратно раскладываются по полочкам.

Этот порядок, при котором студенту преподносится систематизированное многообразие мировых религий, и наука сочетается с академической бюрократией, стал таким обычным для нашей эпохи и цивилизации, что уже трудно осмыслить его в историческом контексте. Хотя большинство людей воспринимают современную культуру как нечто прочное и незыблемое, сама организация религиоведения, когда все распределено по темам, категориям и уровням, свидетельствует о скоротечности нашей эпохи. Двести лет назад все было по-другому, и в 2196 году все будет не так, как сегодня. Тайны жизни — Бог, происхождение вселенной и человеческого сознания, жизнь и смерть, истина и смысл, дух и материя, проблема зла и страдания — все это больше, чем все научные институты мира со всеми их сотрудниками в придачу. Определенная система преподавания, которую мы стали считать «естественной», на самом деле временная и во многом зависит от культурных и научных традиций. Все курсы и факультеты религиоведения не могут охватить духовную историю человечества. Несмотря на то, что и в прошлом изучение религии было организовано иначе, и в будущем оно наверняка изменится, у студентов создается впечатление, будто весь мир устроен согласно академическим категориям. Все эти гигантские бюрократические аппараты, академические учреждения и университеты кажутся незыблемыми оплотами знания, хотя они всего лишь изменчивые человеческие изобретения, стоящие неизмеримо ниже великих вопросов и тайн бытия. На мой взгляд, для ученых и студентов будет гораздо разумнее признать, что все научные институты не способны раскрыть духовные тайны человека и вселенной, особенно из-за материалистических тенденций в науке.