Каждый из этих преподавателей в своей области научного познания был авторитетнейшим человеком. Они давали слушателям действительно серьезный, глубокий багаж знаний.

Известно, что Михаил Дроздовский, теперь поручик гвардии, «грыз гранит науки» в пример другим. Он даже забросил любимые шахматы, лишь изредка выкраивая вечера для посещения столичных театров. Много переписывался с родными, особенно с сестрами. В письмах порой вспоминал поля Маньчжурии.

Итоговые экзамены на младшем курсе сократили число слушателей почти на пятую часть. Неудачники возвращались в свои части. А остальные приступили к летним полевым занятиям В академии расхолаживаться не приходилось.

Месячный отпуск Михаил Гордеевич провел в родительском доме, в Киеве. Родные и близкие ему с детства люди встретили его как героя Русско-японской войны. Еще бы! Ведь его офицерский мундир украшали два боевых ордена Да еще ранение, первый признак едва заметной хромоты.

Старший академический курс был пройден тоже успешно. Хотя нагрузки на нем возросли настолько, что Дроздовскому приходилось часто напрягать свою волю, чтобы выдержать все выпадавшие на слушателей перегрузки. Тогда и отшлифовались в его характере такие завидные человеческие черты, как хладнокровие и выдержка Те черты, которыми Михаил в детские и юношеские годы, да и в молодости не отличался.

Теперь лекционный курс стал намного серьезнее. Лекции по стратегии читал знаменитый военный теоретик начала XX века Н. П. Михневич. Уже тогда это был ученый с европейской известностью.

Новым предметом стала военная статистика, то есть военно-статистический обзор пограничных с Россией государств, как европейских, так и восточных, в том числе и Японии.

Трудными дисциплинами считались курсы инженерной обороны государства, довольствия войск и службы тыла (читал генерал Н. Н. Янушкевич, будущий начальник штаба Ставки Верховного главнокомандующего России в начале Первой мировой войны) и военно-морского дела.

После окончания второго курса — экзаменов и завершения полевых практических занятий — произошел новый отсев слушателей. Дело заключалось в том, что третьего академического курса как такового не было. Он назывался дополнительным курсом. На него попадали те, кто имел за два года общий средний балл десять и больше.

Поручик гвардии Дроздовский в августе 1907 года выдержал и это испытание на офицерскую зрелость. Он в числе удачливых слушателей сразу же приступил к занятиям, поскольку в этом случае отпуск не полагался. Теперь в числе заданий были подготовка докладов по военной истории и по теории военного искусства Больше времени давалось на самостоятельную подготовку. Теперь дополнительный курс собирался только в манеже, где продолжала оттачиваться выездка.

Научные доклады являлись своеобразным оселком, на котором оттачивалось профессиональное мышление будущих генштабистов. Каждый доклад приходилось защищать перед придирчивой комиссией. Она следила за точностью оформления доклада, сдачей в срок его текстов. Отмечала любые изъяны речи, добиваясь ее убедительности и краткости.

То есть на дополнительном курсе выкристаллизовывался тот внешний и внутренний мир офицера корпуса Генерального штаба, или, говоря иначе, оперативного работника штабов любого уровня. И это была действительно прекрасная школа штабной выучки. Преподаватели порой напоминали слушателям:

— Генштаб — это мозг армии…

Из академии Дроздовский вышел иным офицером Прежде всего по своему «содержанию». Его бывшие подчиненные после Гражданской войны в своих белоэмигрантских мемуарах отмечали следующее: «…Тотчас и определенно формулирующий свои мысли, он сразу производил сильное впечатление».

…Интересно, что вместе с Дроздовским (на год-два раньше или позже) учились в Николаевской академии Генерального штаба многие видные военачальники Первой мировой и Гражданской войн. Более того, эти белые и красные генералы хорошо знали друг друга — характер, способности, особенности, любимые воззрения на тактику и стратегию.

В Белом движении «знакомцами» Михаила Гордеевича по академии были полковник Ф. Э. Бредов, начальник штаба Дроздовской дивизии Добровольческой армии генерал-майор М. М. Зинкевич, помощник начальника Алексеевской дивизии той же армии, главнокомандующий Русской армией в Крыму генерал-лейтенант барон П. Н. Врангель, начальник штаба Кавказской армии и врангелевской Русской армии генерал от кавалерии П. Н. Шатилов, начальник штаба Донской армии генерал-лейтенант А. К. Кельчевский, командующий этой армией генерал-лейтенант В. И. Сидорин.

Одновременно с Дроздовским училось несколько видных военачальников Красной армии. Это были главнокомандующие вооруженными силами Советской республики И. И. Вацетис и сменивший его С. С. Каменев, начальник штабов Южного, Юго-Западного и Западного фронтов Рабоче-Крестьянской Красной армии (РККА) комкор H. H. Петин, начальник оперативного управления Полевого штаба РВСР Б. М. Шапошников, ставший начальником Генерального штаба и Маршалом Советского Союза.

Уже само перечисление этих фамилий говорило об уровне подготовки выпускников императорской Академии Генерального штаба. И вряд ли кто из них догадывался, что всего через десяток лет они станут друг другу непримиримыми врагами «по классу». Хотя все они были российскими дворянами, пока их не разделила и не опалила своим пламенем Гражданская война.

…Дополнительный академический курс Михаил Гордеевич Дроздовский закончил более чем успешно. За отличие в учебе он был произведен в штабс-капитаны.

Торжественный выпуск из академии состоялся 23 мая 1908 года[3]. Выпускники были каждый лично представлены императору Николаю II Александровичу, который предстал перед ними в скромной для венценосца-самодержца форме полковника. Он обошел строй выпускников, каждому жал руку, не забывая при этом задать хотя бы один вопрос.

Когда очередь представляться подошла штабс-капитану Дроздовскому, государь спросил офицера, строевая выправка которого откровенно радовала глаз людей военных:

— На вашем мундире два боевых ордена. За что вы получили их?

— За Японскую войну, ваше императорское величество.

— Прекрасно, штабс-капитан. Это сегодня ваша лучшая визитная карточка. Были ранены?

— Да, имею пулевое ранение в бедро, ваше императорское величество.

— Что вы скажете о русском солдате в Маньчжурии?

— Нижние чины, особенно мои сибирские стрелки, ваше императорское величество, сражались с японцами выше всяких похвал.

— Похвально, что вы выделили именно таким русского солдата-молодца.

После этих слов довольный император, кивнув приветственно, подошел к следующему выпускнику…

Выпуску 1908 года был зачитан долгожданный высочайший приказ, который они ожидали с несомненным душевным трепетом. Именно он давал им путевку в будущее. В приказе, скрепленном подписью всероссийского государя, говорилось:

«…Причислить к императорскому Генеральному штабу поименно следующих офицеров:

…штабс-капитана Дроздовского Михаила Гордеевича…»

Так он стал на всю оставшуюся жизнь офицером Генерального штаба, этой подлинной элиты Русской Армии. Для начала его отправили на лагерные сборы в штаб «его» Варшавского военного округа. Там его прикомандировали к управлению 49-й пехотной резервной бригады. В случае войны она разворачивалась в пехотную дивизию.

После этих прикомандирований штабс-капитану выдали пособие на обзаведение лошадью со всем необходимым для нее имуществом. Такое пособие составляло по тому времени немалую сумму в триста рублей.

Только после этого новоиспеченному офицеру корпуса Генерального штаба предоставили отпуск. Он был непродолжительным, всего две недели. После этого с немалой радостью для себя Михаил Гордеевич оказался в родном лейб-гвардии Волынском полку, офицерский коллектив которого семь лет назад принял вчерашнего павлона.

По требованиям существовавшего тогда для мирного времени ценза любой выпускник Академии Генерального штаба обязан был прослужить положенный срок в должности командира кадровой роты, первичной полковой ячейки. Поэтому в послужном списке Дроздовского с 12 сентября 1908 года по 4 ноября 1910 года значится командование ротой лейб-гвардии волынцев.