Коэн замахнулся и с силой послал мяч вниз. Сигрэм лишь проводил его обреченным взглядом. Нечего было и думать пытаться отразить такой удар.

Но уже в следующее мгновение на его лице появилось радостное выражение. Коэн промахнулся. Мяч ушел за линию. Ему не хватило каких-то трех сантиметров. Но правила тенниса неумолимы. Счет сравнялся — 15:15.

Скаукрофт не подавал виду, что огорчен. «В теннисе всякое бывает, — утешал он себя. — Все-таки Коэн не профессионал, чтобы бить по мячу с точностью отлаженного автомата».

Его подача, как и в первый раз, была безупречна. Правда, Сигрэм сумел отразить ее, но Коэн приготовился, готовый принять мяч и завоевать долгожданное очко.

Мяч от Сигрэма летел к нему тихо, на самой удобной высоте — на уровне живота. Дождавшись, когда он отскочит от земли, помощник президента резко ударил. Словно выпущенный из пращи, мяч пролетел мимо Пенна.

Это был бы замечательный обводный удар, если бы… мяч не приземлился за пределами площадки. Счет на подаче Скаукрофта и Коэна стал 15:30.

Затем Коэн в простейшей ситуации отбил мяч в аут, дважды пробил в сетку при подаче, и гейм выиграли Пенн и Сигрэм. Удача воодушевила их, они добились перелома в игре, дело было сделано. Скаукрофт и Коэн ушли с корта побежденными.

Вымывшись и переодевшись в чистое, все четверо снова собрались вместе. Официанты принесли прохладительные напитки и легкие закуски. Президент принялся вышагивать вместе с Сигрэмом поперек летнего павильона, и Коэн остался с директором ЦРУ.

— Ну как, обживаете потихоньку свое помещение для тайных встреч? — спросил Скаукрофт и сделал большой глоток «Будвайзера».

Глядя на запотевший стакан Скаукрофта, Джим пожалел, что взял себе апельсинового сока. Он поднял вверх правую руку, щелкнул пальцами. Появившийся тут же официант Белого дома исправил ошибку помощника президента.

— Да, потихонечку обживаем…

— Вам, наверное, удалось отлично обставить его? — не унимался Скаукрофт.

Неискушенный человек уловил бы в его голосе лишь естественное любопытство. Но у Коэна был большой опыт, и его тонкий слух различал в голосе директора ЦРУ до десятка разных полутонов и оттенков.

— Да, получилось ничего. Много старинной массивной мебели и хрупкого фарфора. Обстановка располагает к неторопливому откровенному обмену мнениями, разговору по душам.

— Ну, ясно, — хмыкнул Скаукрофт, — ведь вы пользовались деньгами из неподотчетных Конгрессу фондов. Ваши расходы никто не считал…

«Мы брали пример с вас», — хотел ответить Коэн, но сдержался. Умение держать себя в руках и не давать выхода ярости или сарказму было одной из сильных его сторон.

— Надо как-нибудь нанести визит, посмотреть ваши апартаменты, — весело хлопнул Джима по спине директор ЦРУ. — Как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать!

— Милости просим, — улыбнулся в ответ Джим. — Наш адрес: Нью-Йорк авеню, 124. Запомните?

— Куда там! — замахал руками Скаукрофт, вытаскивая записную книжечку в переплете из тисненой красной кожи. — Память моя ни на что не годится. Если чего не запишу, то, считай, пропало.

Он что-то чиркнул в своем блокноте и щелканьем пальцев подозвал официанта.

— Еще по кружке «Будвайзера»? — вопросительно взглянул он на Коэна.

— Могли бы и не спрашивать, — укоризненно заметил Джим.

— Ну, конечно!

Сдувая пену к противоположному краю кружки, он украдкой наблюдал за собеседником и про себя думал: «Какой лицемер! Его люди накануне провели в нашем доме битых шесть часов, все облазили, сфотографировали, измерили и доложили ему, а он прикидывается, что не может запомнить адрес!»

Тем не менее Коэн не очень сердился на Скаукрофта. Он предвидел, что ЦРУ непременно сунет свой любопытный нос в их новый дом. Его персонал по плану Сигрэма и Джима «проявил беспечность» и позволил агентам Скаукрофта хозяйничать сколько им влезет. Но главный секрет дома составляли несколько комнат. Они превращались в спальни наподобие опочивален персидских царей. Оттуда можно было поддерживать прямые контакты со всеми точками планеты и даже с находящимися на околоземной орбите астронавтами. Однако эти комнаты были замаскированы так тщательно, что сотрудникам ЦРУ найти их не удалось.

Выходило, что Скаукрофт знал все и в то же время не знал ничего. Этого и добивались Коэн с Сигрэмом.

К двери с надписью «Таможенная служба» подошли трое крепких мужчин в одинаковых синих брюках и куртках. Один из них по-хозяйски постучал в дверь.

Над дверью зажглась зеленая лампочка, и он вошел в комнату.

Перед экраном компьютера сидел лысеющий мужчина с «кольтом» на боку. Широкую грудь обтягивала форменная синяя рубаха с блестящей медной бляхой: «Таможенная служба аэропорта Даллеса».

Мужчина вытащил из кармана служебное удостоверение и протянул таможеннику. Тот мельком взглянул на него и нетерпеливо взмахнул рукой. Посетитель недоуменно поднял брови, но потом сообразил, что таможенник привык больше полагаться на электронику, и протянул ему дубликат удостоверения на магнитной карточке.

Тот ловко вставил его в прорезь специального устройства и через несколько мгновений спросил:

— Уильям Фергюсон? Инспектор спецотдела Департамента транспорта?

— Так точно, — по-военному отрапортовал мужчина в синей униформе. — Мы приехали за грузом из Парижа. Рейс Париж — Вашингтон авиакомпании «Эль-Франс» номер 0270.

Таможенник кивнул, оторвал глаза от компьютерного дисплея, поднял их на мужчину и сказал:

— Принимайте груз. Терминал 7А.

Джо и двое его парней сидели в ресторанчике «Джорджия» и медленными глотками тянули из кружек холодное пиво. Джо решил, что ввиду важности задания по одной кружке на человека вполне достаточно. Ждать еще по меньшей мере полчаса, поэтому волей-неволей приходилось растягивать и время, и пиво.

Опустив руку, Джо незаметно провел ею по карману куртки. Карта была на месте. Он посмотрел на часы. Так, если быть точным, то до полной боевой готовности еще тридцать пять минут.

— Как мы узнаем машину с товаром? — спросил Боб, бывший сержант военно-воздушных сил США. На авиабазе близ Мюнхена в Западной Германии он обслуживал штурмовики Ф‑111, способные нести ядерное оружие. После объединения Германии, сокращения вооружений и вооруженных сил в Европе в связи с заключением договоренностей между Западом и Востоком, которые вошли в историю как «Хельсинки‑II», он остался без работы. Но тут вскоре старый друг порекомендовал его, как вояку с опытом, вербовщикам Робсона. Это было весьма кстати. Перспектива вкалывать на заводе техником или рабочим по ремонту электронного оборудования его совершенно не устраивала: «Получить мизерный оклад и угодничать перед каким-нибудь поганым начальником — нет, это не для меня, — подумал Боб. — Так жить, как я живу сейчас, куда интереснее».

— Это трейлер. На борту надпись «Апельсины из Марокко», — сказал Джо. — Впереди машина охраны. Либо «БМВ», либо «тойота». Камилла предупредит. От нее до нас трейлеру хода полминуты. Успеем приготовиться.

У массивных стальных дверей терминала 7А инспектора спецотдела Департамента транспорта окликнули:

— Уильям Фергюсон?

Инспектор и его люди замедлили шаг. Уильям скосил глаза. К ним приблизился средних лет мужчина с тщательно зачесанными на пробор чернявыми волосами. Стандартная улыбка была словно приклеена к его губам. Улыбался он как-то механически, буквально ощупывая собеседника холодным взглядом. Еще до того, как мужчина вынул удостоверение агента ЦРУ, Фергюсон догадался, что он из этой организации. Люди, проработавшие в «конторе» более десяти лет, становились похожими как близнецы.

— Да, я Фергюсон! — довольно резко бросил он. — В чем дело?

— Вы пригнали сюда трейлер, не так ли? — все так же удерживая улыбочку на губах, спросил агент.

— Да, ну и что? Извините, у нас совсем нет времени…

— Нам нужен ваш трейлер! Проводится важная операция. За ее ходом следит сам директор. Думаю, со стороны вашего руководства возражений не будет.