Мы сидели спина к спине, в одной руке хлеб с куском мяса, в другой пистолет — и у меня и у Чейза.

— Почему Миннеаполис? — спросила я, не стесняясь набитого рта — самсказал, есть быстрее.

— Потому что в Де-мойне ничего не осталось. Там всё подчищено, и не только Крестом.

— Есть ещё Канзас-сити. Он ближе Миннеаполиса.

— Этого города больше нет, он, как и большинство других провалился под землю. Теперь это просто большая могила.

Задумалась, припоминая карту:

— На карте он не отмечен, как исчезнувший город.

— Его нет. Можешь поверить. Я был там.

— А Миннеаполис? Уверен, что и он не провалился?

— Не уверен.

Сделала глоток воды и передала бутылку Чейзу.

— Откуда ты знаешь, как устроены солнечные батареи? — Чейз продолжал разговор.

Я коротко вздохнула.

— Мой отец работал в компании, которая занималась проектированием атомных электростанций, и… мягко говоря, был большим фанатом этого дела. Даже за ужином он обсуждал свою работу. Ну и, как я уже говорила, у меня отличная память. — Выдержала недолгую паузу, глядя в сторону далёкого леса. — Как вы вообще додумались до солнечных батарей? Это ведь была идея Дакира? Угадала? Вот только зимой ваш барьер не способен зажарить насмерть, так ведь?

— Зимой он работает ещё лучше. Ему хватает света от снега, и солнечного света тоже вполне достаточно, таким батареям не нужны прямые лучи, чтобы вырабатывать электричество. Они отражают свет, а зимой его гораздо больше.

В следующую секунду, как будто кто-то щёлкнул выключателем и с неба, как белые порхающие мотыльки посыпались большие хлопья снега. Этот снег был слишком идеальным для Нового мира, он не вписывался в общую картину бедствий. Этот мир пропах смертью. Он стал кривым и неслаженным, а идеальной круглой формы снежинки словно насмехались над всеми нами, дразня своим великолепием, потому что зима пройдёт, снег растает, а мир продолжит гнить дальше.

Спина Чейза была тёплой и большой, и я предпочла снегу сконцентрировать внимание на том, что сейчас она прижата к моей — израненной. Раны хоть и не кровоточили больше, но ещё болели, однако это было слабой причиной, чтобы отодвинуться от Чейза подальше.

— Где сейчас твой отец? — спросил он.

Пожала плечами и устремила взгляд к небу:

— Не знаю. Возможно жуёт чьё-то сердце и запивает кровью. А возможно стал удобрением. Его заразили через полгода после Конца света.

Услышала, как Чейз вздохнул. Кажется, что-то всё же поменялось в его отношении ко мне, раз он заинтересовался моим прошлым. Далёким прошлым.

— А мать?

Я безрадостно усмехнулась:

— Не знаю, скорее всего, погибла. Последний раз, когда мы виделись, она продавала меня Скверне.

Еда была съедена, я всё ждала пока Чейз поднимется на ноги, но он продолжал греть мне спину. «Или греть себе спину», — чуть не рассмеялась от этой мысли.

— Ну, так и в чём твоя поломка? — вдруг спросил он, и это впервые не прозвучало, как оскорбление.

— О чём ты?

— О том, почему ты до сих пор не пытаешься меня съесть.

Негромко откашлялась, размышляя, как бы это правильнее сформулировать ответ. Но какая тут может быть правильная формулировка?

— Наверное, потому, что моя поломка в какой-то степени сделала меня тварью… — Тишина. — Ну, или ты просто неаппетитно выглядишь!

Чейза ответ не повеселил.

— Это из-за зелёного дыма? — серьёзно спросил он.

— Думаю, да. Наверное, в тот день в моей крови и произошла поломка. Другого объяснения я не нашла. Я пыталась изучать это, но книги это не анализ крови и не исследование ДНК. Возможно дело в моей иммунной системе, лейкоциты просто дают отпор вирусу и выгоняют из организма, или просто уничтожают. Возможно зелёный дым заставил клетки мутировать. Не знаю. Думаю, что по плану я тоже должна была стать тварью, но что-то произошло, чего-то не хватило, или чего-то оказалось слишком много и получилась я… вот такая. Тоже своего рода тварь. Может быть у Киры получится раскрыть эту тайну, можешь потом у неё поинтересоваться. Она взяла у меня кровь для подробного анализа.

Снег усиливался. Как бы не было бури.

— А твои родители? — спросила я. — Где они? Как Ронни вообще попал в Крест?

В спину подул холодный ветер.

— Надо ехать, — Чейз стол на ногах и надевал на голову шлем.

Да вот же он, тот самый Чейз! Кем был тот парень минуту назад?

Забросила на плечи рюкзак, засунула в карман куртки пистолет и уселась на своё место, приказывая пальцам не замерзать так быстро.

Мотор заревел под нашими телами.

— Держись! — скомандовал Чейз.

Уставилась на свои руки впивающиеся в сидение, и снова на спину Чейза:

— Да я как бы уже!

В следующую секунду Чейз схватил меня за руки и обвил их вокруг своей талии.

Засунул мои ладони себе под крутку и приказал сцепить их в замок. И только спустя несколько десятилетий я ожила и послушно, как маленькая девочка, крепко обняла его, прижавшись щекой к широкой спине.

Кожа на руках плавилась от прикосновений к твёрдым кубикам пресса, она горела пламенем, впитывая через тонкую ткань футболки жар его тела. Чувствовала, как Чейз дышит — я дышала вместе с ним. Его сердце стучало рядом с моим сердцем, громко, быстро… очень быстро. И он пах так же, как всегда… он пах дождём.

«Это простое физическое влечение, Джей, ты же знаешь. Ну и что, что он дьявольски сексуален, это всего лишь обложка. Через каких-то несколько часов вы разойдётесь разными дорогами, и ты мигом забудешь, как сильно тебе хотелось сорвать с него эту проклятую майку и коснуться обнажённого тела.»

«О, Чейз. Ты превращаешь меня в тряпку… Хочется рассыпаться на тысячи мелких осколков, для того чтобы ты собрал меня, прикасаясь к каждому кусочку.»

«Как же я ненавижу себя за это. Как же я ненавижу тебя за это!»

Дорога до съезда на 90-ю автомагистраль по ощущениям заняла трое суток, а судя по карте чуть более двух часов, так как мы ехали без остановок. И можно было долго не думать, почему эта дорога была помечена на карте, как не очень хорошая. Асфальт напоминал большие вздувшиеся мозоли, кое-где резко обрывался, проваливаясь под землю. И, кажется, вся лесополоса была выдрана с корнями и собрана на этом шоссе, как тяжело проходимая полоса препятствий.

Из-за сильного снегопада видимость была нулевая. Мотоцикл часто заносило. А от вечного подпрыгивания на кочках заднее место превратилось в один большой и очень болючий синяк.

У съезда на 52-ю магистраль, Чейз остановил мотоцикл и поднял забрало шлема; из него тут же вылетело большое облако пара.

— Уверена, что тут есть дорога? — спросил он.

— Я — нет. Карта — да.

— Надеюсь, ты не сама рисовала эти полосочки.

— Конечно сама. Забыла только сердечко снизу дорисовать и расписаться.

Чейз опустил забрало и нажал на газ, так что я едва успела сцепить руки в замок.

— Они здесь! — выкрикнул он. — Если остановимся на этой дороге ещё хоть раз, про Ангел можешь забыть!

— Почему не напали?

— Потому что мы должны были поехать дальше!

— Это ловушка?

— Держись крепче!

И твари были здесь. Я видела, как среди покрытых снегом деревьев скользят их тени. Быстро, проворно. Ветки хрустели и ломались. Треск был слышен отовсюду. Мы стали добычей: двумя зайцами, на которых только что спустили охотничьих собак.

Крепко вцепилась левой рукой в куртку Чейза, а правой обхватила пистолет.

Этот участок дороги до Миннесоты был последним, раньше по времени он должен был занимать около часа, но из-за того, что теперь это шоссе вообще сложно назвать асфальтированной дорогой, нам повезет, если справимся до заката. Нам повезёт, если мы вообще доберёмся до Миннесоты целыми и невредимыми!

— Крепче держись! — орал Чейз, подпрыгивая на кочках, резко объезжая выбоины и поваленные деревья. И вот опять я жалею, что не обрезала волосы и даже в узел не потрудилась их связать. Сейчас они постоянно лезли в лицо, закрывая обзор, и скользили по земле на крутых поворотах, поднимая с неё вихри снега.

Тварь. Выскочила прямо на дорогу. Выстрел. Птицы взмыли в небо с деревьев, а одним трупом на дороге стало больше.

И главный вопрос состоял даже не в том, как нам побыстрее миновать этот участок дороги, а в том, отстанут ли от нас твари вообще, или будут преследовать до самого Миннеаполиса, потому что там уже ехать будет некуда. Потому что Миннеаполис — это наш конечный пункт.

Ещё несколько тварей осмелились показаться из леса. Я никогда не видела, чтобы эти существа бегали так быстро. Это что, новая ступень в их развитии? Откуда такая нечеловечная скорость? Видимо окончательно превратились в хищников. Но вот остановится ли их эволюция на этом?..

Одной — выстрел в голову, второй твари — в грудь. Одна — труп. Вторая ещё помучается, я не хотела этого, просто не попала куда надо.

Дорога становилась ровнее, и Чейз смог разогнать мотоцикл до приемлемой скорости. Теней в лесу становилось меньше — они не успевали за нами.

Рука, которой держалась за Чейза, превратилась в кусок льда, а рука с пистолетом кажется, стала с металлом одним целым, потому что я её вообще не чувствую.

На горизонте показались очертания полуразрушенных зданий города-призрака, и Чейз заставил мотоцикл ехать ещё быстрее. То, что этот город не провалился под землю, было конечно хорошим знаком, но это не говорило о том, что в нём безопасно. Сейчас нигде не безопасно. Так что радоваться нечему.

Я почувствовала запах гнили, крови и разложений ещё до того, как мы выехали на кольцевую дорогу. Желудок тут же болезненно скрутило.

В самом же Миннеаполисе воняло ещё хуже, я бы сказала — просто невыносимо, и это учитывая отсутствие солнечного тепла. Страшно представить, что творилось здесь летом. Одно было хорошо — к этому запаху привыкаешь и пока мы катались по разрушенным улицам, высматривая указатели направляющие к больнице, здешний запах стал самым обычным, просто малоприятным.

Из-за снега, налипшего на указатели, было невозможно разобрать в какой части города мы вообще находимся, и уж тем более — в какой стороне больница. Мы были слепыми котятами в поисках молока.