Его пристальный взгляд скользнул по моим волосам:

— Почему ты их не обрезала?

Что-то в груди только что сделало сальто и, кажется, это было сердце.

Его грудь так высоко вздымалась, что задевала мою, и с каждым таким лёгким прикосновением моё дыхание умирало, а со следующим вздохом рождалось заново. И осознавая, как конкретно я влипла, вдруг захотелось смеяться! Да, смеяться, чёрт возьми, безумно смеяться! Потому что всё стало ясно как белый день! Потому что во мне не было никаких поломок, не считая испорченной ДНК, до встречи с этим человеком. Я была цельной — для самой себя. Другие могли считать меня несносной и неправильной, но для самой себя я была такой, какой должна была быть. И я не считала себя поломанной, пока он не внушил мне это. Это Чейз сломал меня.

Он сломал меня.

Потому что я больше не управляла своими мыслями и желаниями, мои чувства ожили и порхают, как долбаная бабочка, а сердце… оно предало меня.

— Почему? — повторил он, приблизившись.

Тело пропустило разряд, заполнилось огнём. Огонь безжалостно пожирал меня, уничтожал прежнюю меня. Придумывал меня заново.

И, кажется,{я} буду первая, кто уступит. Я буду тем, кто сдастся. Потому что я слабее его.

— Потому что ты этого не хотел, — едва слышно ответила я.

Лицо Чейза застыло. Застыло с непривычным выражением мягкости и теплоты в глазах. В то время когда я впервые после смерти Завира выглядела покорно. Я сама этого захотела, но меня это совсем не радовало.

Мне нравилось это новое чувство. Мне не нравилосьто, во что оно меня превращало.

Чейз приблизился ещё ближе, взглянул на мои губы, задержал дыхание, медленно выдохнул… А затем резко отстранился. Больше ничему не было суждено случиться.

Я вскочила на ноги одновременно с тем, как Чейз выронил на пол фонарик и бросился к двери. Заскрипел засов, а следом за ним в металлическую поверхность кто-то врезался, причём на всей скорости. Раздался визг. Новый удар в дверь. Целая череда ударов:

Бум! Бум! БУМ!!!

Подхватила с пола фонарик и, прижав к пистолету, выставила перед собой, целясь в дверь. Чейз тоже, наконец, вооружился.

Снова визг. Удар.

БУМ!

— Дверь выдержит?!

Чейз стал рядом со мной:

— Возможно. Пока засов не сломается.

Удары прекратились, и стало тихо.

— Они шли за нами всё это время. — Это не было вопросом, но я для чего-то вопросительно взглянула на Чейза.

— Да, — тот не сводил глаз с двери, — и почти беззвучно. И за дверью их не две-три штуки, раз они решили напасть на двоих вооружённых. Ты ведь не расставалась с пистолетом ещё с шоссе. Они знали на кого идут.

— Отлично, — опустила пистолет и отдала Чейзу фонарик. — Лекарство у нас есть. Мотоцикл у входа. Осталось только выбраться из этой кладовки. Может, просто вежливо попросим их свалить?

Забросила на плечи рюкзак и запихнула в пакет остатки лекарств для Ронни, а также кое-что из того, что может пригодиться Кире в других случаях, и выпрямилась.

Бум! Бум! Бум!

Новая череда ударов сокрушила барабанные перепонки, и я снова выставила перед собой пистолет, соображая, что пора бы и второй доставать.

Чейз хаотично светил фонариком из угла в угол, с одной стены на другую, что-то выискивая.

— Здесь ещё одна дверь. — Не раздумывая выломал её одним ударом ноги, и глаза ослепило от яркого света.

Помещение, в котором мы оказались, было в два раза больше. Широкое окно с толстыми стёклами наполовину завешивали жалюзи, по центру находился массивный металлический стол покрытый слоем пыли, а весь периметр заполняли различные приборы — последние новинки техники я так понимаю, раз их спрятали за такой же металлической дверью, как мини-склад, да ещё и закрыли на несколько засовов изнутри.

Кажется, моё везение постепенно возвращается с отпуска, ведь эта комната могла оказаться открытой и наполненной тварями до отказа.

Дверь, что выломал Чейз, всё ещё держалась на петлях, так что он задвинул её металлическим столом и взгромоздил сверху прибор на вид весом с тонну.

— Отлично! И что дальше? — осведомилась, наблюдая из окна, как темнеет полоса горизонта. — Ночь — не лучшее время для побега. Если эти твари научились развивать такую скорость, может они и в темноте теперь видеть могут.

Чейз забрал у меня пакет с медикаментами и поставил на пол. Снял с моих плеч рюкзак и тоже поставил на пол. Взгляд был твёрдым и решительным, будто он отлично знает, что делает и лишь взял небольшую передышку.

Уселся на пол и положил пистолет у ног.

Я ещё недолго наблюдала за ним, а затем села напротив.

Он смотрел на меня. Молчаливый, как всегда. Красивый, как всегда. Он не был напуган, разве Чейз может быть напуган? Он был безупречен. Только на этот раз я сумела прочесть его глаза. На этот раз ему не до конца удалось спрятать беспокойство. Ронни — его слабое место, ахиллесова пята непобедимого Койота. Сейчас Чейз был уязвим, потому что даже не знал, жив ли его брат до сих пор, или все старания напрасны. Из-за тварей мы здесь застряли и видимо надолго, а у Чейза сейчас каждая минута на счету. Потому что он никогда не бросит Ронни, он всё для него сделает, не то, что я для Кристины, которую позволила забрать.

Чейз будто бы прочитал мои мысли:

— Эта девочка в Ангеле, кто она тебе?

Сглотнула горький комок в горле, но глаз от Чейза не отвела:

— Всё равно, что сестра. Я заботилась о ней. Только как оказалось — хреново заботилась, раз позволила этим ублюдкам забрать её.

Достала из рюкзака воду, сделала пару глотков и кинула бутылку Чейзу.

Он покрутил её в руках, но, так и не сделав ни глотка, заговорил:

— Моя мать родила Ронни, а через два месяца Земля развалилась на части. Он почти задохнулся от зелёного дыма, мать говорила, что это чудо — то, что младенец не умер после такого. Я думаю, что тогда его лёгкие и пострадали. Астма проявила себя только к четырём годам, но я больше чем уверен, что во всём виноват дым.

Мысленно я согласилась с теорией Чейза, но сказать об этом вслух всё равно, что признать и Ронни сломанным, кем-то вроде «твари», кем-то вроде меня — неправильным последствием зелёного дыма.

— Как он оказался в Кресте? — спросила вместо этого.

— Дакир нас забрал.

— Вас?

— Меня и Ронни. Мы жили в городе, который даже городом назвать нельзя, такие называют ущербными. Слышала? Люди там — просто сборище отбросов на грязной помойке. Не знаю, как Ронни вообще там выжил, он был совсем маленьким, о том, чем он питался лучше не вспоминать. Мать умерла от пневмонии, когда Ронни исполнилось четыре года. Тогда же появились первые приступы.

— А где был ваш отец?

Чейз невесело усмехнулся:

— Его и его приятелей раздавило камнем, когда они бухали в гараже, пропивая последние деньги.

Бум! Бум! БУМ!

Громкий стук в дверь сотряс стены, и я мигом схватилась за пистолет, успокаивая сердце, которое от неожиданности принялось барабанить по рёбрам.

Чейз лишь мрачно взглянул в сторону источника шума.

— Дакир забрал нас через полгода после смерти матери, — продолжал он, глядя на дверь пустым взглядом. — Он забрал всех детей в Крест. Пытался что-то делать с ущербным городом, но в итоге тот развалился на части и стал очередным кладбищем.

Так значит, Чейз ещё мальчиком оказался в Кресте? Как же он тогда попал в Скалу? Как стал бойцом для ям?

— И вы всё это время жили в Кресте? — ненавязчиво спросила.

Чейз одарил меня пронзительным взглядом. Его волосы были взлохмачены больше обычного, под глазами пролегли тени… а может это не от усталости, а просто от плохого освещения?.. Ведь за окном сумерки…

— Ронни больше никогда не покидал стен Креста, — ответил Чейз и его лицо резко помрачнело. — А меня Дакир выслал в Скалу.

Чейз резко поднял на меня глаза. Слишком резко. Будто проверяя мою реакцию на его слова. Я ничем не выдала осведомлённости. Но…

— Что? Выслал? — недоумевая, переспросила и, спохватившись, добавила: — Ты был в Скале?

Чейз молчал. Мрачные тени падали ему на лицо и возвращали каменную маску на место. Сейчас он был там — в бойцовской яме.

— Дакир лично занимался моим обучением, он раньше был военнослужащим, и его боевая подготовка соответствует его статусу в Кресте. — Чейз жестко смотрел мне в глаза. — Тогда мы сблизились. Он посвящал меня в свои планы, идеи… Заражал меня ими, так что я никогда и не думал усомниться в словах этого человека. Для Креста он был и всегда будет авторитетом, он много сделал для этого города, он один из его основателей… Я тоже в нём не сомневался. В том, что когда-нибудь именно Дакир разрулит все проблемы принесённые Концом света. Тогда я был просто глупым мальчишкой. Для меня он был неоспоримым авторитетом. Ведь он спас меня и Ронни. Обеспечил всем для жизни. И этого было больше, чем достаточно для моей преданности ему.

Чейз повернул голову к окну, и непослушные пряди волос упали ему на глаза.

— А потом он отправил меня в Скалу. Я должен был внедриться в состав Скверны и стать связным с Крестом — шпионом. Дакир верил в меня, а я верил, что смогу это сделать. Это было для меня честью. Отправляли только лучших из лучших… Только я не был лучшим. Я был неуправляемым идиотом с неплохим набором боевых качеств — не больше. Понятное дело, у меня ничего вышло. Я был сопляком, который не умеет себя контролировать и держать в руках. Я был вспыльчивым и несдержанным, Дакиру не удалось искоренить во мне это. И он знал об этом, когда отправлял в Скалу… — Чейз взглянул на меня из-под длинных ресниц и добавил: — Я был таким, как ты.

Я молчала. Я не должна сейчас ничего говорить.

Чейз коротко вздохнул и снова отвернул голову к окну:

— Я не смог сдержать свою ярость, когда несколько головорезов Скверны проверяли меня на прочность. Для того чтобы попасть в банду я должен был дать отпор, постоять за себя, показать на что способен, но не избивать их до полусмерти. Но я не сдержался. Уже тогда я ненавидел этих ублюдков, в Кресте меня хорошо проинформировали о том, что они из себя представляют. Одного я убил сразу, двое валялись без сознания, а я… я ровно стоял на двух своих. И всё это происходило перед их главным, перед Завиром.