Глава 4

Айла

— Мам, я перезвоню позже, хорошо?

В понедельник вечером я стою у ледовой арены «Спартанцев». После похорон прошло уже девять дней. Сегодня мне позвонил тренер Брайса и спросил, могу ли я как-нибудь зайти и обсудить вопрос создания фонда в его честь, и когда я сказала, что могу прийти немедленно, от шока он потерял дар речи. Неужели я все еще должна пребывать в трауре? Тем более по совершенно незнакомому человеку, который терпеть меня не мог?

— Когда ты вернешься домой? — спрашивает она, еще раз подтверждая, что мама — единственный человек во всем мире, с которым чрезвычайно сложно закончить телефонный разговор.

— Я ведь уже говорила, — мягко напоминаю ей, — как только все утрясется.

Я не говорю ей, что летом Нью-Йорк прекрасен, что вчера я провела весь день с Бостин и что квартира Брайса слишком шикарна для того, чтобы позволять ей пустовать следующие пять месяцев.

— А как насчет твоей квартиры в Лос-Анджелесе? У тебя есть договор аренды, — говорит мама так, будто мне нужно напоминать об этом.

— Брайс оплатил аренду до конца года, а я все еще плачу свою половину арендной платы за квартиру, — говорю я. — Я сказала Вивиан, что буду не против, если она захочет сдавать мою комнату, но, думаю, ей больше по душе иметь маленькое любовное гнездышко с Фернандо.

Мама хихикает.

— О, перестань. Надеюсь, они не трогают твои вещи.

Я закатываю глаза. Ей-богу, у моей мамы талант создавать проблемы на ровном месте. Она просто не может остановиться. Хотя хочет, как лучше.

— Мам, я сегодня занята, — говорю я. — Люблю тебя. Перезвоню позже, хорошо?

Я завершаю звонок, прежде чем у нее появляется возможность возразить, и вхожу через парадные автоматические двери.

В справочнике справа от меня я нахожу кабинет тренера Харриса, он располагается на втором этаже. Поднимаясь по лестнице, я прохожу мимо портретов «Спартанцев», развешенных в алфавитном порядке.

Ридли Алистер.

Уайетт Этвуд.

Брэндон Бриггс.

Ретт Карсон.

O, Боже. Ретт.

Щеки заливаются румянцем, когда в памяти снова и снова отчетливо всплывает мое фиаско в «Фейсбуке». Я все еще не могу поверить, что сделала это.

Чудо, что я смогла взять волю в кулак и показаться у штаб-квартиры «Спартанцев». Я не шутила, сказав Бостин, что больше никогда не смогу встретиться с этими парнями снова.

Если бы все было так просто.

Звук шагов и мужских голосов эхом прокатывается по лестничной площадке, становясь все ближе и громче. Я украдкой рассматриваю портрет Ретта, изучая его точеные скулы, ямочку на подбородке, загорелое лицо и пронзительный взгляд синих глаз, и когда поворачиваюсь, чтобы дотянуться до перил, мой взгляд все еще прикован к его красивому лицу.

Спустя секунду после того, как его образ отпечатывается у меня в памяти, я теряю способность дышать и понимаю, что лежу на полу, а весь воздух будто выкачен из легких.

Мне протягивают руку, и я понимаю, что по закону подлости, должно быть, наткнулась на одного из игроков, когда те спускались вниз. Вкладываю свою ладонь в его грубую и мозолистую. Когда он помогает мне встать, я прикрываю глаза, защищаясь от флуоресцентных ламп, стараясь придумать разумное оправдание. Но мы не встречаемся взглядами. На самом деле, он даже не смотрит на меня.

Но я знаю, это он.

Ретт.

Он смотрит мимо меня, его взгляд направлен на что-то вдалеке. Он не улыбается, не извиняется и не обращает на меня внимания.

Просто уходит.

— Айла? — Я узнаю Шейна, с которым познакомилась на прошлых выходных, хотя он выглядит совершенно по-другому: на нем белая футболка и выцветшие зеленые шорты из китайского хлопка. Волосы мягкие и пушистые, без всяких средств для укладки, и он не пахнет одеколоном из универмага «Мейси».

— Привет, — говорю я.

— Что случилось? — Шейн засовывает свои руки в карманы, качаясь на пятках. Не знаю, пытается ли он так начать разговор или хочет выяснить, зачем я здесь.

— Я пришла на встречу с тренером Харрисом, чтобы обсудить некоторые вопросы. — Я перекидываю сумку через плечо и еще раз оглядываюсь на дверь. Может, Ретт задержался на улице, но его там нет.

— А, понятно. — Он смотрит мне в глаза. — Ты в порядке?

Я киваю.

— Да.

— У тебя все еще есть мой номер?

Я снова киваю, затаив дыхание и ожидая, когда он спросит о моем статусе в «Фейсбуке».

— Слушай, если когда-нибудь захочешь...

— Айла?

Услышав свое имя, я поворачиваюсь и вижу, что тренер Тейлор Харрис стоит на верхней площадке лестницы, одетый в зеленый спортивный костюм «Спартанцев». Удивительно, что он так легко меня узнал, встретив всего однажды на похоронах Брайса.

— Привет. — Быстро прошептав извинения, я отворачиваюсь от Шейна и направляюсь к Харрису.

— Спасибо, что пришли, — говорит он со странным выражением на лице. Мешки под его красными глазами говорят о том, что он все еще не пришел в себя после случившегося, и, возможно, я должна быть тем, кто его утешит. — Конференц-зал готов.

Своей огромной рукой он обнимает меня за плечи, как парня. Мы поднимаемся дальше по лестнице и поворачиваем за угол, останавливаясь в конце коридора.

— Входите, — говорит он позади меня.

Я сажусь рядом с местом во главе стола на тридцать персон, и бросаю взгляд на кувшин с водой.

— Угощайтесь. — Он подталкивает его ко мне, и я наливаю стакан воды.

Позади меня раздается тихий стук, и, обернувшись, я вижу женщину с добрыми карими глазами и гладкими черными волосами, она прижимает к груди папку с файлами.

— Чарити, — говорит тренер. — Входи.

Она закрывает за собой дверь и садится напротив меня.

— Айла, Чарити — наш менеджер по работе с персоналом, — говорит он, усаживаясь на свое место и выдыхая. Он скрещивает руки перед собой, его взгляд направлен на меня.

Мой взгляд устремляется к папке, на которой, как я теперь заметила, синими чернилами написано имя Брайса.

— Что это? — спрашиваю я.

— Это досье Брайса, — говорит Чарити, постукивая острым красным ногтем по нему. — Вы знали, что он назначил вам 100% страховой премии?

— Подождите, что? — спрашиваю я.

Она качает головой.

— Да-да. Если хотите взглянуть, здесь все написано.

У меня отвисает челюсть и пропадает возможность связывать слова в предложения.

— Осталось несколько формальностей, — продолжает она. — Он не указал ваш номер социального страхования, поэтому придется пройти через несколько процедур, прежде чем страховка будет выплачена, но, в конце концов, по ней вы получите три миллиона долларов.

Что это за двадцатишестилетний мужчина такой, которому был нужен страховой полис на три миллиона долларов?

— Вау, — это все, что я могу сказать. В комнате жарко. Я не говорю им, что последние двенадцать лет мне казалось, что этот парень меня ненавидит. Не так, как грибы или зеленые оливки в пицце. Я имею в виду подлинную, реальную, откровенную ненависть. Тут что-то не сходится. Не станете же вы оставлять три миллиона долларов тому, кого ненавидите. — Вы уверены?

Чарити и тренер обмениваются взглядами, слегка посмеиваясь.

— Да, Айла, — говорит она, ее голос сладкий, как мед, и спокойный, как океанский бриз.

Она открывает папку, достает лист бумаги и кладет его передо мной, чтобы я могла видеть.

Так, я полагаю, выглядит его неряшливый почерк...

Назначенный бенефициарий — Айла Лейн Колдуэлл — 100%

Не знала, что ему известно мое второе имя.

— Здесь сказано, что его завещание хранится в юридической фирме «Гринбриер», которая расположена в Нижнем Ист-Сайде. Вероятно, когда будете готовы, вы захотите обратиться к ним. Вот их номер, — говорит Чарити, указывая на строку в документе передо мной. — Могу все для вас записать.

Я буду очень шокирована, если Брайс оставил мне что-нибудь, помимо этого. Это... очень щедро с его стороны. Слишком. И совершенно не нужно, ведь я даже не знаю, хочу ли этого.

Так он пытается извиниться?

Я бы предпочла заурядные братско-сестринские отношения вместо всех этих денег.

В этом нет никакого смысла.

Кроме того, даже не представляю, что буду делать с тремя миллионами долларов. Потому что до сегодняшнего дня я была уверена в том, что проживу остаток дней как голодающий художник — без гроша в кармане, но не без царя в голове, с чашкой горячего чая, чтобы согреться, но при этом я буду счастлива.