уставился на Романовых строгим требовательным взглядом, но они еще раньше
отвернулись от него. Верховой конь помялся на месте и отошел немного в сторону,
пропуская лошадь Толстого. Проехав минуты две молча, он сказал:
— Узнали, дураки.
И еще через минуту:
— Лошадь поняла, что надо уступить дорогу Толстому».
Эта крымская картинка, написанная Горьким с натуры, раскрывает отношение Романовых
к великому писателю, который незадолго перед этим был отлучен от церкви и в глазах
правившей клики был «преступником на свободе».
Не менее колоритна другая запись. Горького о Толстом той же поры:
«Видел я его однажды так, как, может быть, никто не видел. Шел к нему в Гаспру берегом
моря и... на самом берегу, среди камней, заметил его маленькую, угловатую фигурку в сером
помятом тряпье и скомканной шляпе. Сидит, подперев скулы руками, — между пальцев веют
серебряные волосы бороды, и смотрит вдаль, в море, а к ногам его послушно
подкатываются, ластятся зеленоватые волнишки, как бы рассказывая нечто о себе старому
ведуну...
Тогда я осторожно, чтобы галька под ногами не скрипела, ушел назад, не желая мешать
его думам».
Гуляя однажды у моря, — дело было в январе, — Лев Николаевич простудился и заболел
воспалением легких в тяжелой форме. В связи с этим заболеванием Толстого в Петербурге и
Москве распространились слухи о близкой кончине писателя. Царское правительство
поспешило послать в Ялту симферопольского прокурора для конфискации дневников и
переписки Толстого, чтобы все это — не дай бог! — не появилось в печати. Синод, в свою
очередь, направил в Гаспру своего представителя. Была поставлена задача — добиться у
Толстого отречения от «заблуждений» (Толстой выступал часто против официальной
церкви). На тот случай, если писатель не пойдет на это, было дано указание заявить о
признании им на смертном одре своей неправоты.
Но крепкий организм Толстого и климат Южного берега помогли одолеть болезнь. Лев
Николаевич, перенеся в марте 1902 года еще и брюшной тиф, наконец, поправился и к июню
1902 года был совершенно здоров.
В Гаспре Толстой работал над повестью «Хаджи Мурат». Рабочий кабинет его находился
на втором этаже, а окна и двери кабинета выходили на балкон.
До пребывания в Гаспре Л. Н. Толстой посетил Южный берег Крыма дважды: в 1855 году,
в дни Севастопольской обороны, участником которой он был, и в 1885 году, проведя неделю
в Симеизе.
За Гаспрой расположен курортный поселок Кореиз.
В Кореизе представляет интерес Кореизский (бывший Юсуповский) дворец. Здание
дворца строилось под руководством ялтинского архитектора Эшлимана и закончено в 1904
году. Стиль — модерн. Расположено оно в форме подковы, выпуклой частью обращенной в
сторону моря. Стеновым материалом для дворца явился серый гаспринский мраморовидный
известняк.
В 1925 году, в санатории ОГПУ, открытом в Кореизском дворце, отдыхал выдающийся
деятель Советского государства Ф. Э. Дзержинский.
В 1945 году, в период Ялтинской конференции, в Кореизском дворце размещалась
советекая правительственная делегация.
АЛУПКА
Каменное великолепие.
Памятник братьям-партизанам.
Детская здравница.
Чтобы увидеть неповторимую красоту и картинность Алупки, надо взглянуть на нее с
моря. Перед вашими глазами — большой видовой треугольник. У основания этого
треугольника, вдоль берега, живописно раскинулись домики, санатории и Дворец,
утопающие в зелени садов и парков. От нижних его углов каменными тяжами протянулись
горные кручи, серые и извилистые. А вершиной этой треугольной панорамы, неподражаемой
и величественной, стала зубчатая голова знаменитого старца Ай-Петри. На 1233 метра
поднялась она над городом и закрыла доступ к Алупке северным и северо-восточным
ветрам. Под ее прикрытием зимой и летом зеленеет экзотическая растительность
Алуштинского парка, самого прекрасного на Южном берегу Крыма, где круглый год лежит
изумрудный ковер травы на полянах, в январе расцветают розы, в феврале — миндаль, в
марте — алыча, кизил, анемоны и другие цветы и деревья.
Совершенно другое мнение складывается, когда смотришь на Алупку со стороны,
например, из беседки «Приют туриста». В этом случае ее расположение совсем не
выразительно. Кажется, что если бы не скалистый трезубец Ай-Петри, в расположении
Алупки не было бы ничего примечательного. Но вблизи дворца или в парке своеобразие
алупкинской географии поражает и производит сильное эмоциональное воздействие.
Очень красив город в лунную ночь. Колонны кипарисов подняли вершины в густую темень
неба. К самым звездам устремились зубцы Ай-Петри, а на воде — лунная дорожка до
горизонта. Словно большие черные тюлени, прилегли у берега скользкие, облизанные
волнами скалы. Одна из скал носит название скалы Айвазовского. Говорят, выдающийся
маринист любил бывать на этой скале и любовался с нее видом моря и гор. Свои
наблюдения он запечатлел в картинах «Воронцовский замок» и «Ай-Петри».
Конечно, прежде всего привлекает Алупкинский дворец. Он находится в центре, на
переднем плане алупкинской панорамы. Второго такого дворца нет на всей территории
нашей страны. Это — уникальное сооружение. Дворец построен для тогдашнего генерал-
губернатора Новороссии Воронцова за 18 лет — с 1828 по 1846 год. Строительным
материалом послужил местный диорит, серо-зеленый камень магматического
происхождения, очень красивый и крепкий. Строителями дворца были крепостные
крестьяне, согнанные из многочисленных поместий Воронцовых, а также солдаты крымских
гарнизонов. Они жили под открытым небом и работали в крайне тяжелых условиях. На
постройке было занято ежегодно до 2 — 3 тысяч человек.
Проект дворца выполнил архитектор Эдуард Блор, крупный английский зодчий XIX в.,
приверженность которого к модному в то время романтическому стилю, с его увлечением
средними веками и Востоком, несомненна. Блор хорошо знал расположение Алупки, ее
горное окружение, и удачно сочетал архитектуру дворца с горным пейзажем. Своими
формами — башенками, куполами, шпилями, высокими трубами и ажурными балюстрадами
— дворец как бы повторяет контуры Ай-Петри. Вместе с тем хорошо решен вопрос
сочетания серо-зеленых масс дворца с окружающей парковой растительностью, и в этом
большая заслуга архитектора Вильяма Гунта, руководившего строительством и внесшего
коррективы в первоначальный план Блора.
Образцом для дворца послужил тип английского дворца — замка XVI в. В этом духе
создан северный фасад дворца с его зубчатыми стенами, башнями, имеющими главным
образом декоративное значение. Здесь сочетаются элементы готики и раннего английского
Возрождения. Подчеркнута характерная для готики вертикальность, что достигается
членением здания по вертикали портальным и оконным выступами, боковыми башнями с
остроконечными куполами, декоративными колонками, поднимающимися над крышей,
высокими дымовыми трубами с прорезными верхами.
Алупкинcкий дворец-музей.
В стиле замковой архитектуры особенно выдержана западная часть дворца с ее длинной
оборонительной стеной, декоративно оформленной окнами-бойницами и контрфорсами, и
двумя круглыми сторожевыми башнями. Восточная часть, представленная библиотечным
корпусом, соединенным с главным корпусом стеной с бойницами, также производит
впечатление средневекового замка.
Желая подчеркнуть связь с Востоком, архитектор дал в центре южного фасада с его
строгими формами «неоготики» громадный портал восточного стиля с нишей в два этажа.