сырой штукатурке добавлялась дальнейшая пропись темперой и клеевая техника для синих
участков фресок. В «сметах» XVII века никогда не забывался «клей рыбий в краску лазорь».
Сурик и киноварь разводились на конопляном масле и «белой нефти».
Ярославские мастера знали, что краски грубого помола довольно непрочны, поэтому их
тщательно просеивали через «решета» и «сита» и затем «распускали в кадях». Вместо
палитры ярославцы использовали «ложки», «ковши», «плошки», «ставцы». Кисти
приготовлялись самими художниками из «хвостов беличьих», «крыл лебяжьих», «перьев
гусиных и журавлиных».
С большой тщательностью приготовлялась для живописи поверхность стен. Для
штукатурки использовали «добрую», хранившуюся несколько лет в бочках старую известь.
Иногда ее
привозили из очень отдаленных мест. Для получения гладкой поверхности стен сырую
штукатурку обрабатывали «кожами яловичьими» и «ветошками», трещины и расселины в
стенах предварительно заливали смолой.
Многие краски для стенописей исстари добывались в самом Ярославле, например,
свинцовые белила, охра-слизуха, обыкновенная лазорь, ярь-медянка (зеленая краска).
Некоторые доставлялись сюда из далеких уголков Руси: черлень псковская, уральская
горная зелень (из малахита), земляное чернило (из сланца).
Химический анализ стенописей обнаружил здесь много дорогих иностранных красок:
«празелень немецкую», «охру грецкую», «веницейскую желть» (продукт вулканического
извержения Везувия), «веницейский бакан» (натуральный итальянский кармин),
«веницейский голубец», обладавший превосходным ярко-голубым цветом, и так называемый
«крутик», или синель (сине-черную краску с металлическим блеском), привозившуюся с
Каспийского моря.
В работе помимо художников принимали участие «левкащики», составлявшие
штукатурный грунт, перед нанесением которого «для крепости» в стену вбивались крупные
гвозди с широкими шляпками; в старинных сметах упоминаются также «ярыжные»,
постоянно подносившие воду, и рабочие-краскотеры. Сами художники делились на 3
категории. Были среди них «знаменщики», рисовавшие образцы на бумаге и затем
переносившие их на штукатурку, были соответственно «иконники» и «травщики».
«Ссора попа Тита и дьякона Евагрия».
Фреска южной паперти церкви Иоанна Предтечи
Руководящая роль в росписях принадлежала знаменщикам. Они были авторами общего
замысла — росписи, виртуозно наносили рисунок на поверхность стен иногда кистью, иногда
при помощи «припороха», а затем углубляли контур каким-нибудь твердым предметом,
делали так называемую «графью».
Собственно «иконники» делились на две категории, писавшие «личное» (лица, ноги и
руки) и «доличное» (одежды) «Травщики» украшали отдельные элементы росписи
орнаментом.
Ярославские стенописи XVII века, создававшиеся вдали от царского и патриаршего
двора, чаще всего по заказу посадско-ремесленного и купеческого люда, отчетливо отразили
в своей форме и содержании мирские вкусы заказчиков. В этих стенописях нашли отражение
те глубокие социальные сдвиги, которые обусловили кризис средневекового христианского
мировоззрения.
Изгнание польско-шведских интервентов, в котором Ярославль принял самое активное
участие, и огромный патриотический подъем в начале XVII столетия оставили глубокий след
в народном сознании. Даже в консервативном церковном искусстве сюжеты христианской
мифологии глубоко переосмысливаются. Основной акцент в них делается не на «чудесах»
религиозных мифов, а на моментах, лишенных религиозного содержания. Ярославские
художники обогатили традиционную библейскую тематику элементами национального быта.
Они стали изображать на фресках жатву, пахоту, охоту, строительство деревянных срубов,
народные пиры и свадьбы. Они одели простолюдинов в библейских сценах в крестьянские
рубахи, подпоясанные кушаками, и русские порты из цветной набойки, а грозных библейских
царей — в одежды московского двора времен Алексея Михайловича.
Народные вкусы и эстетические идеалы выразились у ярославцев в повышенной
декоративности, в звонких, непосредственно найденных, но гармоничных красках, в умении
украшать одежды персонажей, архитектуру и утварь затейливым народным узором.
Орнамент — одно из ярких явлений в ярославской фреске, придающих ей глубокое
национальное своеобразие и самобытность.
Вышедшие из народной среды, люди начитанные, любознательные, с большим
кругозором, ярославские мастера иллюстрировали в стенописях сюжеты из популярной
литературы своего времени и тем самым показали жизнь русского общества во всей его
многогранности. Среди них встречаются новеллы и поучения из «Великого Зерцала»,
«Звезды Пресветлой», «Меча Духовного», «Лимонаря», «Нового Неба» и других книг,
которые были любимыми книгами русского человека XVII столетия.
«Строительство Толгской обители».
Фреска в Северном крыльце церкви Иоанна Предтечи
В 70 — 80-е годы в творчестве ярославских стенописцев были еще довольно сильны
старые монументальные традиции. Стены разбиваются на 5 — 6 ярусов, всю западную
стену занимает грандиозная композиция «Страшного суда», а на оконных откосах
помещаются фигуры преподобных в медальонах (росписи Николы Мокрого,1673 год, и
Дмитрия Солунского, 1686 год). На столбах изображаются традиционные фигуры князей и
мучеников, а на подпружных арках апостолы (церкви Николы Мокрого, Дмитрия Солунского,
Ильи Пророка, 1681, и Рождества Христова, 1683) В стенописях 60 — 80-х годов ясно
ощущается синтез живописи и архитектуры: композиции крупны по масштабу и четко
соответствуют символическому значению отдельных частей храма. В 90-е годы фигуры
мучеников на столбах заменяются сценами из «апостольских деяний». Те же сюжеты
помещаются и на подпружных арках. «Страшный суд» переносится с западной стены на
паперть и занимает там скромное по масштабам место. Количество ярусов увеличивается до
8 — 9. Несущие конструкции (столбы и подпружные арки) остаются почти невыявленными, и
вся роспись начинает походить на пестрый узорчатый ковер, равномерно покрывающий все
части интерьера. Путем правильно найденных пропорций и масштабов отдельных ярусов
художники добиваются тонкой взаимосвязи живописи с архитектурой интерьера. В 1694 —
1695 годах была создана самая грандиозная по количеству фигур роспись церкви Иоанна
Предтечи в Толчкове. Огромную роль в ее архитектонике играет правильный и четкий ритм
горизонтальных полос-разгранок, которые делят стену на ярусы разной ширины и разных
пропорций.
Черты неповторимого своеобразия внес в ярославскую стенопись первой половины XVIII
века одаренный ярославский знаменщик Алексей Иванов Сопляков (церкви Иоанна
Златоуста, 1723 — 1733 годы, Вознесения, 1736 год, Варваринская, 1742 — 1743 годы). Его
росписи отличаются утонченным изяществом и стремлением к реальной передаче самих
форм изображения (архитектуры, человеческих фигур, складок одежд).
Начиная со второй половины XVIII века ярославские иконописцы выполняют заказы
исключительно в других городах,
В историю русской культуры Ярославль XVII века вошел как один из крупных
художественных центров. Живое и самобытное творчество его мастеров с их новаторским
отношением к содержанию и формам искусства оказало живительное влияние на другие
художественные центры Руси и даже на искусство Москвы.
АНСАМБЛЬ СПАСО-ПРЕОБРАЖЕНСКОГО МОНАСТЫРЯ