Хайме орет что-то, но и сам не слышит слов, не понимает что.

Дракон встает на дыбы и на мгновенье замирает.

И тут же срывается тетива.

Болт. В глаз!

Дракон дико ревет, неистово мечется, Зимородок едва успевает отскочить, когтистая лапа проходит совсем рядом.

Не долго. Тварь с грохотом падает на землю. Сотрясается земля. Огромная туша еще едва дергается… и затихает…

Зимородок стоит, согнувшись, упершись в колени руками, и даже издалека видно, как тяжело дышит.

Но обошлось.

Все.

Мокрая рубашка липнет к спине и трясутся руки.

Кажется, кровь… у Зимородка… бурое пятно расплывается на боку… Задел-таки дракон. Но может ничего, вон — живой же, стоит… Обойдется.

На негнущихся деревянных ногах Хайме бредет к нему.

Несколько шагов.

Быстрая тень с клекотом срывается с небес. Дракон! Еще один! Только этот поменьше, но все равно! Летит! Чуть неуклюже дергая порванным крылом. Но летит.

Зимородок смотрит в небо, тяжело разгибается, ковыляет к арбалету, поднимает, пытается упереться ногой, но едва не роняет… еще раз… не успеет. Хайме со всей отчетливостью понимает это — второй раз взвести арбалет Зимородок не сможет, тень сейчас накроет его. Поздно.

— Беги! — орет Хайме, срывая голос.

Бросается вперед.

И голос срывается на бешеный рев. Пальцы стремительно вытягиваются, выкручивая руки, и ноги как-то подгибаются разом, обе, подбрасывая вверх. Вверх?! И он еще не понимает, что происходит, но тело двигается само, стремительно бросаясь вперед и вверх. Да! Именно так! В небо! Земля остается где-то под ногами и голова идет кругом от наступившей вдруг высоты. Одежда давно треснула по швам, а на спине, больно прорвав кожу, прорезался гребень… Короткое мгновение паники… несколько судорожных ударов о воздух кожистых крыльев…

Хайме уже ничего не понимал. Он видел только — впереди враг!

И с ревом бросился на врага.

Главное успеть!

На какое-то время Зимородок потерял сознание — боль в разорванном боку скрутила немилосердно. Упал…

Когда снова пришел в себя — второй дракон лежал рядом, меж камней, со свернутой шеей. А в облаках, раскинув крылья, парил виверн.

— Кречет! — улыбка сама выползла на лицо, — хорошо летаешь!

— Эй, птенчик, ну-ка поди сюда, — хрипло позвал Зимородок, пытаясь сесть, поманил пальцем.

Совершенно голый, Хайме мялся, топчась с ноги на ногу, соображая, как бы ему сейчас… Одежда вся в клочья, разбросало где-то… холодно и пятки босые все исколол…

— Ну-ка, поди.

Пришлось слушаться. Зимородок кое-как приподнялся, морщась и опираясь на локти. Выражение его лица не внушало доверия.

— Давай-давай! Ближе. Наклонись.

Ну, что ж еще делать? Помочь ведь надо… рану посмотреть там, перевязать… Подошел, послушно склонился над Зимородком. И тут же короткий резкий удар в челюсть отбросил назад. Губа в кровь, аж брызги.

— Все. Можешь быть свободен, — разрешил Зимородок.

Хайме едва удержался на ногах, обижено шмыгнул носом, принялся щупать языком зубы — вроде все на месте. Вытер губу и долго ошарашено разглядывал окровавленные пальцы. Больно-то как!

— А скажи-ка мне, Кречет, какого ж черта ты тут делаешь?

Зимородок состроил зверское лицо, он и правда был зол, но, кажется, не слишком. Крохотные насмешливые огоньки скакали в глазах.

— Я… там… эта… рычал ж… я думал…

— Угу! Как ты рычал я видел, — подтвердил Зимородок. — Сказал же — не высовываться!

Еще говорил — пристрелит. Как пить дать! Нехорошо вышло. Хайме топтался на месте, босыми ногами-то по камням! И стучал зубами… и коленки предательски подрагивали. Холодно и отчаянно стыдно за все, неприятно, страшно. Неправда все это, неправда! Сейчас он проснется… Хайме отчаянно пытался придумать какое-то объяснение. Что он здесь делал? Какого дьявола понесло?

— Я… ну это… ну…

Зубы стучали. Аж до слез.

— Плащ мой возьми, оденься хоть, — сжалился Зимородок, — а то околеешь еще.

— Ага.

Взял, осторожно косясь — вдруг опять в челюсть? Но обошлось. Натянул, завернулся. От сердца слегка отлегло.

Хоть и с трудом, но удалось собрать куски разорванной одежды, соорудить из них Зимородку повязку на рану, Хайме старался изо всех сил. А ничего, он боялся, что будет хуже — рана глубокая, но, кажется, ничего не задето, полоснуло так по ребрам, но кольчуга немного смягчила удар. Хорошая кольчуга.

— Это не от дракона защита, — фыркнул Зимородок, — если дракон надумает когтями рубануть, то ничего не спасет. Любой доспех прошибает, в нем весу-то… Видал! А еще лучше — схватит, поднимет в воздух, да об камни, вниз башкой… они, твари, это любят. Мне просто повезло. Кольчуга так, от охотников — скоро слетятся. В ближнем бою с драконом никто не дерется, шансов нет. Никакого честного рыцарского поединка, потому и отдают на откуп таким, как мы…

Не сражаются рыцари с драконами, ведь и правда — не припомнит такого Хайме. Раньше, говорят, пытались. Вот, орден драконоборцев учредили, а что толку? Завидев рыцаря на коне, дракон разве что со смеху помрет, иначе никак. Ну, или солнечный удар, вдруг, гадину хватит.

Рыцари сражаются с рыцарями, а монахи благословляют всех желающих на избиение драконов. Простым-то людям с драконами биться сподручнее, без коней и двуручных мечей.

— А как же тогда?

Зимородок ухмыльнулся.

— Колбасу видел? — поинтересовался он. — Отравленная. Та здоровая черная драконица сожрала и уже собиралась было издохнуть, даже не летала, по земле ковыляла, и то с трудом, подняться не могла. А тут ты.

Хайме насупился и уставился на свои босые ноги. А тут он. Ага, как раз во время.

— А второй, мелкий, ранен, и есть пока не стал. Я думал, его потом из арбалета. Он молодой еще, шкура не до конца отвердела, можно пробить, если знать куда. Взрослого-то только в глаз. Крыло еще у него порвано, летает плохо да и ослаб… так что можно было.

Вздохнул, цокнул языком.

Как ни крути, Хайме здорово попутал все планы. Без него бы легче обошлось.

И все же, Зимородок был доволен.

— Но зверюга из тебя, Кречет, вышла знатная! Никогда такого не видел.

Как холодной водой окатил. Оборотень. Теперь и к гадалке не ходи. Только сейчас по-настоящему осознал, раньше как-то не верилось, думалось — может, показалось? Не было ничего? Не было… Все чудеса всегда оставались вне пределов повседневной жизни, всегда где-то не здесь и не с ним…

Не было. Зимородок убил дракона. И второго тоже. Он же охотник, он умеет! Вон, дракон его лапой. Но Зимородок его убил, пристрелил из арбалета. Все остальное только показалось.

Об этом пока лучше не думать вовсе.

Хайме зажмурился, отвернулся, мотнул головой.

Не было ничего!

И без того дел хватает. Хвала Господу, есть чем заняться. Когда работы по горло — плохо выходит думать о вечном и о чудесах.

Сейчас нужно срубить драконам головы, чтоб отнести, показать святым отцам. Но так шкуру не один топор не возьмет, крепкая, зараза. Зимородок объяснил — нужно зубилом поддеть и сковырять чешуйки на шее, по кругу. Тогда можно. Хайме аж вспотел весь, пока справился.

Охотники только не давали покоя. Которые, на охотников. Простая и реальная опасность, и от того забыть о них, хоть ненадолго, не выходило. Как вспоминалось — сердце в пятки уходило. Думалось, вот стрелой сейчас! В горло. Насмерть.

— Сразу вряд ли сунутся, — задумчиво сказал Зимородок, — они тебя небе видели, опасаются.

В небе… Хайме аж передернуло.

Головы запихнули в припасенные мешки — тяжелые оказались, собаки! Хайме и не ожидал. Хорошо хоть Зимородок смог идти сам, хоть и хромая, опираясь на копье. А то все сразу бы не дотащить.

Но главное — ничего, обошлось! С трудом верилось, что все позади.