Несмотря на то, что подготовились мы более чем хорошо — благо, Зооткас помог с продажей моей фальшивой цепочки, и парочки поддельно — драгоценных камушков, из заначки Одивии, путь все равно дался нам тяжело. Испепеляющее солнце, пробивающиеся даже сквозь одежду песчаные ветры, высушивающие кожу, и самое тяжелое — строгая экономия воды. Даже в чертовой Зарданской пустыне, и то не было настолько тяжко….Хотя мы и старались избегать "людных" мест, все же парочки оазисов, миновать никак не удавалось — надо было пополнять запасы воды. А там приходилось изображать из себя торговцев. Мне казалось, что я весьма преуспел в этом деле, однако Одивия, которую до столь серьезного мужского дела, как торговля не допустили, едва ли не зубами скрипела. А потом, во время переходов, пыталась выклевать мне мозги своими упреками и пояснениями "Как это надо делать". И даже мои тонкие намеки, на поступившие мне предложения ее продать, которые, я все более и более склонен рассмотреть со всей серьезностью, ее не останавливали. Ну, да это были хоть какие‑то развлечения, несмотря на то, что спать приходилось в обнимку с зараженным оружием, и выставив часовых. А так — бесконечно унылое однообразие окружающего ландшафта, и вечное качание верблюжьей шеи перед носом. Доволен был только дед. Хотя пару раз и он проговорился, что в его времена, климат тут был все‑таки мягче, песка поменьше, а травки побольше.

Но в общем, можно говорить, что путешествие прошло вполне благополучно. Правда, когда мы уже свернули из пустыни в сторону побережья, где, по уверениям проводника, и деда, должно лежать Оээруу, которое он знал под другим названием, но помнил удобную бухту, а особенно речку в нее впадающую, пришлось немножечко пострелять. Кто были те ребята, что попытались нас грабануть, мы так и не поняли. Скорее всего, какая‑то местная гопота. А может просто пастухи, решившие слегка подработать грабежом. Во всяком случае, действовали они крайне не профессионально. Даже не стали устраивать приличной засады, а просто решили одолеть нас лихим кавалерийским наскоком. Дед заметил их первым, и просто таки расцвел в улыбке. Мы успели изготовиться, и когда супостаты подскочили на достаточное расстояние, дали залп, сваливший как минимум четверых. Потом дед бросился на врага, со своим любимым копьем, наперевес. Это не было что‑то вроде рыцарского таранного удара. Кажется дед даже больше рубил, нежели колол, но бедолагам этого хватило. Видно они решили что это какой‑то песчаный демон, или вернувшийся из‑за Кромки демон свалился на их несчастные головы. Так что те немногие кому посчастливилось избежать дедова копья и моей шпаги, припустили в бегство. Дед был страшно доволен, и даже соизволил осчастливить меня комплиментом, что пожалуй, из меня выйдет настоящий аиотеек. А спустя еще два дня, мы наконец достигли цели своего путешествия.

Рааст Медведь, стражник.

— Знали бы, все эти самодовольные старики из нашего клана, куда занесет тебя судьба, Рааст Медвежонок. Раньше то мечтал дойти до моря, думал что это и есть самый предел земли, закуда дальше и соваться то не стоит. Дошел, сел на корабель, да и поплыл дальше! …Не, врать не буду, поначалу‑то, не своей волей я на этакое решился, первый раз меня на ужасть эту по воде плавающую, полусотник наш загнал. И, опять же врать не буду, жутко было — все под тобой качается, скрипит, и куда ни глянь, такая прорва воды везде, что ты даже вроде как не таракашкой, в озере барахтающейся, себя чуешь, а вовсе ничтожной насекомой, которую и глазом не видно. Про таких еще ученые люди рассказывают, когда поясняют, почему сырую воду пить не положено.

Да. Жуткое дело это море. Когда первый раз нас с Хееку на лодку загнать попытались, мы было артачиться взялись, что твои бычки — трехлетки, перед лавкой мясника, но начальник наш оу Наугхо, так рявкнул, что мы с перепугу не то, что по морю плыть, и по воздуху бы лететь согласились, кабы была такая лодка, что по небу плавает….Да уж — а характер то, у нашего оу Наугхо, в последнее время шибко испортился. Хмурый стал, и злобный какой‑то, нелюдимый. Не говорит, а будто гавкает да рычит. Строжить стал не по делу, будто мы новобранцы какие‑то, и службы не знаем. Да и к кувшинчику частенько прикладываться начал, чего раньше за ним не замечалось….Оно и понятно. Я‑то, честно говоря, от Иигря, тоже такого никак не ждал. Не по — людски, не по обычаю он дело‑то сделал. Не, я понимаю, из чужого клана девицу умыкнуть. Оно ничего, бывает. А вот зачем, спрашивается, было из дома друга невесту красть? Почему не захотел все честь по чести сделать? Нехорошо это!

Я на него, одно время тоже обижен был. Он ведь и меня, вроде как бросил. Ходил я у него в учениках, так у меня вроде как и душа горела, и радость была каждый день спозаранку вставать, да бежать в зал маты стелить, да всякие trenazhery обихаживать. А уж новые приемы перенимать, так и вовсе, жуть как интересно было. Опять же — важным человеком я был, ибо мог даже старших по званию поправлять, а то и покрикивать на них, коли они чего не так делают. А тут — выходит мне снова в стражники возвращаться, на службе в караулах стоять, а потом в казарме, дни напролет вино жрать да в кости резаться? …Но потом, оу Наугхо, уж на что он на Иигря зол был, а записочку, что тот мне написал, передал. А там Иигрь, передо мной — дубиной, даже вроде как извинялся. И за то, что одного оставляет, и за то, что в незнании о своих делах держал. Писал — не хотел, дескать, тебе навредить….О коняшке моем позаботься — хошь продай, хошь — себе возьми. И занятия наши не прекращай. У тебя, дескать, к этому делу способности, и коли не будешь ты их развивать, тебе после смерти предки в рожу наплюют. Как‑то так.

Да только — что толку? — Я с тех пор зала то нашего, и полглазиком не видывал. Потому как, в тот же вечер сели мы на коняшек, да и поскакали к самому синему морю. А уж дальше — сначала на лодке, корабль догоняли. Потом на том корабле плыли. Потом на острове каком‑то сидели, вроде как беглецов наших поджидая. Вернулись в Мооскаа, и через пару дней снова в море. С тех пор вот, так и плаваем, ровно головастики в луже, на берег почти и не вылезая….Хееку злится — жуткое дело. Ему и море не по нраву пришлось, и домой, к семье хочется. А мне вот, когда первая жуть прошла, даже вроде как и интересно стало. А так — ну море, и что "море?". По тому морю, люди уж тыщи лет плавают, и ничего. Тонут конечно. Так ведь и у нас в предгорьях опасности на каждом шагу подстерегают, чего же теперь — и не жить вовсе?

…И вот, доплыли мы до самых Фесткийских островов. А это, как мне знающие люди из команды "Гордости Сатрапии", корабля нашего здоровущего, подсказали — есть самый край Срединного моря. Так что выходит, дошел ты Рааст Медвежонок и до края земли, и до края моря! А дальше только Окиян, хотя, знающие люди говорили, что и у него край найти можно, коли плыть долго. Ну да, не об этом я. Приплыли мы, значит, к одному острову, зашли в порт, тут‑то оу Наугхо нас с Хееку вызвал, да и говорит, что дескать, пора делом заняться. Раньше то у нас, дел почитай никаких и не было. Потому как мы, вроде как при морском ведомстве Бюро числились, и должны были на флоте измену пресекать. Да ить только, вроде бы никто изменять тут, сатрапу нашему не собирался. Имущества флотского не крал, и разговорчиков нехороших не вел, а коли и вел, то уж точно не при нас. Так нам и оставалось только что жрать да спать. Жратва правда поганая была, зато спать давали вволю. Ну да ни об том речь….В общем, вызвал нас оу Наугхо наш, и говорит, что дескать, по его сведениям, именно на этом острове, оу Рж*коов с сестренкой нашего командира, после бегства и обосновался. И надо их найти, потому как это дело государственное. О том, что оу Рж*коов человек необычный, из всех его подчиненных тока мы двое знаем, потому‑то он нас с собой и взял. Так что надо этот островок по быстренькому весь обежать, и парочку этих лиходеев сыскать. Обиды им чинить не велено. Потому как, надо нам Иигря, обратно в Мооскаа выманить. Но это уже не наша забота. А наша заботы — поиски.