Ничего. Нам тоже досталось. И на жаркое, и на пироги с мясом. Приходили потом мужики из той деревеньки, спрашивали — как, да что. Роин очень натурально разводил руками и уверял, что видеть не видели. Кхаев — да, подстрелили нескольких, а баранов…

— Может сбегли, а? Или кхаи, хрящ им в зад, сами сожрали?

Мужики потоптались, потоптались, и ушли. Глядя на Роина, сложно не поверить в искренность его слов, даже скажи он, что видел как целое стадо встало на крыло, выстроилось клином и дружно подалось в теплые края. Не усомнились бы.

Кхайских лошадок потом продали на базаре, да и добытые ножи-сабли тоже в дело пошли.

Жили как жили.

Вот только в Хатогу приказали явиться, говорят проконсул новый…

Хатога встретила ледяным ветром и мелким снегом, слепящим глаза. Неуютно и немного не по себе становилось на кривых извилистых, выложенных брусчаткой улицах, знакомых с детства. Все здесь менялось на глазах, росли день за днем илойские постройки, вытесняя старые бревенчатые усадьбы разорившихся бояр, торговые ряды пестрели от обилия чужеземных товаров и чужеземных купцов, илойские солдаты и илойская власть, взамен своих.

— Что надо? — поинтересовались стражники у ворот проконсульского дома, придирчиво осматривая с ног до головы, и еще долго думали, стоит ли пропускать внутрь.

Потом, как обычно, велели подождать — у господина важные дела, и как только освободится, то сразу примет. Я уже к такому обращению привык, кивнул, и от нечего делать принялся слоняться по двору.

Я уже был здесь как-то раз, после смерти отца… но снова поражался размаху и величию — не дом, дворец! Просторный двор в окружении арочных галерей, розовый мрамор ступеней и переливчатое сияние смальтовых мозаик в тени колоннады, бронзовая статуя полуголого хмурого мужика припорошена снегом. Около этой статуи я задерживался каждый раз, гадая, кто бы это мог быть, и за что удостоился чести попасть сюда, но так ни разу не решился спросить.

Прошло не мало времени, прежде чем обо мне снова вспомнили и пригласили внутрь.

— Эй! Иди сюда, — махнул мне рукой черноголовый слуга, зябко кутаясь по уши в плащ. Даже илойские рабы высокомерно взирали на меня снизу вверх, задирая подбородок, и чуть ли не вставая на цыпочки, желая казаться выше. Меня поначалу это страшно бесило, но потом привык и махнул рукой, стоит ли обращать внимание на мелкую шавку, тявкающую у ног.

— Я слушаю тебя, — небрежно кивнул Маэна, новый прокуратор Микои, невысокий седой и поджарый мужчина, лет за пятьдесят, с орлиным носом и пронзительным взглядом темных глаз. Он разглядывал меня со скучающим видом, но за этой скукой хорошо читались железная воля и холодный расчет. На что рассчитывать мне, я даже предположить не мог.

— Ты хотел встретиться со мной, — я расправил плечи, нахмурил брови, выставил вперед челюсть, изо всех сил стараясь придать себе внушительный вид, но судя по легкой ухмылке Маэны — вышло не убедительно. Даже недавно пошедшая в рост густая рыжая борода не делала меня старше и серьезнее. Оставалось только стиснуть зубы.

— Ты Олианар, сын Янеля? — он чуть прищурился, и мне стало не по себе под его взглядом.

Потом встал, подошел, принялся разглядывать меня со всех сторон, словно коня на базаре, только что в зубы не заглянул.

— Да.

Он усмехнулся.

— Ты, кажется, хотел получить илойское гражданство? Записаться в легион?

Я вздрогнул, даже не сразу нашелся, что сказать. В легион хотел, и прекрасно понимал, что берут только своих, для меня не возможно… Или все же возможно? И хочу ли я, в самом деле? после всего…

— Хотел.

Маэна одобрительно кивнул.

Медные трубы грядущих побед громом грянули в ушах. Меня возьмут? Я увижу Самат? В самом деле? Наяву? Сердце зашлось в неистовой скачке. Как же я хотел! Даже сам себе боялся признаться, как сильно. Неужели Юэн Всемогущий услышал меня? Неужели все сбудется? Благодарить небо?

Проконсула это развеселило, наверно тогда я действительно выглядел смешно.

— Так ты хочешь подвигов и славы?

Хочу. Но что-то в этих словах вдруг задело меня, словно стегнуло прутом. Я не понимал, в чем подвох, но я чувствовал, что он тут есть.

Маэна покачал головой.

— Ты ведь полукровка, отчасти горный орк, — он выдержал небольшую паузу, испытывающе заглядывая в глаза, — ты же знаешь, для таких, как ты, этот путь закрыт.

И потемнело в глазах. Я еще слышал, как тихонько заржал в своем кресла Косак, но, кажется, мгновенно заткнулся под взглядом Маэны, мне было не до него.

Зачем со мной так? Только дали поверить и сразу бьют по рукам. Пальцы сами сжались в кулак, еще немного, и я сверну этому гаду шею. Я — ему! Зачем так! Да я! Я успею раньше, чем подоспеет стража. И плевать, что будет потом!

Маэна все так же внимательно смотрел в мои желтые глаза.

— Остынь, мальчик. Не стоит лезть в драку, войну с Илоем вы не зря проиграли.

Снисходительная усмешка играла на его губах… И тут я и сорвался! Свернуть ему шею! Благоразумным я быть не умел никогда… И даже не успел толком понять как все произошло. Опомнился лишь лежа на полу, навзничь, голова раскалывается, гудит от удара о мраморный пол. Этот маленький, тщедушный на вид человек, успел мгновенно пригнуться и одним ловким движением перебросить меня через себя. А теперь совершенно спокойно возвышался надо мной, довольно сложив на груди руки.

— Да, из тебя бы вышел хороший солдат, но стоит научиться держать себя в руках.

— Я убью тебя!

— Правда? — все так же ухмыляясь, осведомился Маэна.

Я только зарычал в бессильном гневе.

— Зачем было нападать на превосходящего в силе врага, если ты все равно не собирался его убить? — равнодушно осведомился он.

— Я собирался!

— Ну конечно! — заверил Маэна, и тут же протянул руку, предлагая помочь подняться на ноги. Я сделал вид что не заметил, вскочил сам, пытаясь сохранить хоть какие-то остатки достоинства. Его, похоже, это забавляло все больше.

— Когда хотят убить, — спокойно сказал он, — то метят не кулаком в челюсть. Это конечно весьма неприятно, но не смертельно. У тебя за отворотом сапога длинный нож, охрана не заметила и пропустила, придется искать более внимательных людей. Так вот, один удар в сердце — и дело сделано.

Лучше бы он убил меня, было бы проще. Я стоял то краснея, то бледнея, покрываясь холодным потом, понимая свою глупость но не в силах больше ничего предпринять. Я не понимал как! Как этот маленький человек смог так быстро со мной справиться! Только тогда я действительно осознал, почему Микоя проиграла войну.

— Я не орк! — запоздало, и не вполне к месту буркнул я.

Маэна хмыкнул.

— Очень жаль.

Что? Жаль что не орк? Или… В чем дело? И снова я был готов провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть…

Он все еще разглядывал меня, тихонько цокнул языком.

— Я ждал от тебя большего, сын Янеля. И все же, я готов взять тебя в легион. Но только если достойно себя проявишь. Весной сюда придут войска, будет война со степью. Дело за тобой.

— Я… я… — земля была готова уйти из-под ног.

Маэна небрежно махнул рукой. Разговор окончен. Или скорее — окончен осмотр меня.

— Высечь его как следует! — крикнул солдатам у двери, которые неуверенно топтались ожидая приказа, — потом пусть идет.

Потом мне выдали кучу указаний — кого и сколько я должен подготовить, сколько людей предоставить. Я прекрасно понимал, что это значит для меня — новые долги… еще из старых не вылез… Но было плевать! Сердце бешено колотилось в груди. Я стану илойцем, одним из них! Меня ждут далекие земли и великая слава!

— Я так решил, — сказал твердо, глядя Кенеку в глаза.

Он промолчал.

Нарка стояла бледная-бледная, она поняла все сразу, она точно знала, что будет потом. Губы дрожали, на глаза наворачивались слезы — но плакать она не стала. По крайней мере, я не видел ее слез. Нарка очень сильная, очень гордая… очень хорошая. Очень-очень.

— Ладно, — тихо сказала она, — делай как хочешь.

Тряхнула рыжей головой, словно заревное солнце на небосклоне. И ушла.

Роин с порога дал мне в глаз.

— Мать твою, Лин! Хрящ те в зад! Ну, куда ж тебя опять несет?!

Вечером Кенек усердно делал вид, что ничего не произошло.