Кэтрин (язвительно^ А что, по-твоему, должно быть у меня на уме?

Эдди. Мало ли что.

Кэтрин. Например?

Эдди. Что ты ко мне привязалась? Лучше бы у меня язык отсох в тот день, когда я поклялся твоей матери заботиться о тебе.

Кэтрин. И у меня тоже.

Эдди (смеясь). Господи, ну и язва! Просто ведьма! Тебя бы только по телевидению показывать.

Кэтрин. Ну, и было бы здорово!

Эдди. Да ты бы перепугалась насмерть.

Кэтрин. Я-то? Как же!

Эдди. Кстати, Гарбо, разве я тебе не говорил, что нельзя махать рукой из окна?

Кэтрин. Да ведь я же махала Луису!

Эдди. Знаешь, милая, я мог бы тебе такое порассказать про этого Луиса, что ты не стала бы ему больше махать.

Кэтрин (Биатрис, которая только посмеивается). Хотела бы я посмотреть хоть на одного парня, о котором он не мог бы порассказать бог знает чего!

Эдди (подходит к ней, сжимает своей большой ладонью ее подбородок). Смотри, Кэтрин, ты со мной не шути!

Биатрис. А разве она виновата, что на нее смотрят?

Эдди. Ходит не так, как надо. (Кэтрин.) Так вся и вихляешься, когда ходишь.

Биатрис выходит на кухню.

Кэтрин. Кто это вихляется?

Эдди. Ты меня, Кэти, не зли! Вихляешься!

Кэтрин. Парни заглядываются на всех девушек без разбору, сам знаешь.

Эдди. У других есть отцы и матери. Тебе надо быть осторожнее.

Входит Биатрис с суповой миской.

Кэтрин. Господи Иисусе! (Выходит на кухню.)

Эдди (кричит ей вдогонку). Ну-ка, попридержи язык, слышишь?

Биатрис (оставшись с ним вдвоем, накладывает еду на тарелки, она старается смягчить эту небольшую размолвку). Ну чего ты все время к ней привязываешься?

Эдди. Как она выросла! Если бы твоя сестра могла ее видеть! Это прямо чудо; кажется, только вчера еще была совсем крошка, не успели оглянуться и… (Входит Кэтрин, неся вилки и ножи.) Знаешь, когда она накрывает на стол, она похожа на Мадонну. (Биатрис убирает со лба Кэтрин выбившуюся прядь волос. Кэтрин.) У тебя, Кэти, лицо Мадонны. Вот почему тебе нельзя крикливо одеваться. Тебе это не идет. И на службе косо посмотрят. Там таких вещей не любят. (Садится к столу.)

Биатрис (принимается за еду). Садись, крошка Кэти. (Кэтрин садится. Они едят.)

Эдди. Как тихо в доме без ребят.

Кэтрин. Как же теперь будет? Как они нас найдут?

Эдди. Тони заберет их с парохода и приведет сюда.

Биатрис. Этот Тони, небось, наживает немалую деньгу.

Эдди. Какое там! Все пенки снимает синдикат.

Кэтрин. А что будет, когда пароход отойдет и обнаружится, что там их нет?

Эдди. Не волнуйся, капитан получает свою долю.

Кэтрин. Даже капитан?

Эдди. А что, капитану есть не надо? И капитан получает, и один из помощников тоже… Кое-что дают тому парню в Италии, который выправил им бумаги… (Биатрис.) Им придется шесть месяцев отрабатывать на синдикат, прежде чем они смогут распоряжаться своим заработком. Надеюсь, они это знают?

Биатрис. Да. Но ведь Тони устроит их на работу, правда?

Эдди. Еще бы! Раз они должны ему деньги, он, конечно, их устроит. Вот после того, как они ему все выплатят, тогда с работой будет туго, как и всем нам. Надеюсь, что они и это знают.

Биатрис. Да, должны бы знать. Господи, они, видно, там подыхали с голоду. Пройти через такие муки, чтобы заработать несколько долларов! Ей-богу, как тут не заплакать!

Эдди. Кстати, что ты собираешься сказать соседям? Если у тебя спросят, что они здесь делают?

Биатрис. Что ж, я им скажу… Да кто станет спрашивать?. Все, наверно, и так знают.

Эдди. То есть, как это знают? Слушай, Биатрис, иммиграционное бюро имеет своих шпиков во всей округе.

Биатрис. Может быть, но не в нашем же доме?..

Эдди. Почем ты знаешь, что их нет в нашем доме? Послушайте, вы, обе. Если вас спросят, скажете, что это ваши двоюродные братья, приехали к вам в гости, ну хотя бы из Филадельфии.

Кэтрин. Ладно, но разве они что-нибудь знают про Филадельфию? Если их самих начнут расспрашивать…

Эдди. Что из этого? Они, мол, не любят трепать языком, вот и все! Вы вот только ни с кем не откровенничайте, слышите? Многие тут что хочешь сделают за парочку долларов, а иммиграционные власти здорово платят за такие новости.

Кэтрип. Я могу рассказать им насчет Филадельфии…

Эдди. Сделай одолжение, детка, не учи ты их и не водись с ними, ладно? С твоим длинным языком, чем меньше ты знаешь, тем нам будет спокойнее. Они начнут работать и будут приходить домой только чтобы поспать. Не желаю я, чтобы ты обращала на них внимание. Тут дело нешуточное, тут замешано правительство Соединенных Штатов. Так что лучше тебе и не знать, живут ли они вообще на белом свете. Будь осторожней, когда болтаешь с подружками. Держи язык за зубами. (Немножко помолчав.) Где соль?

Пауза.

Кэтрин. Уже темнеет.

Эдди. Да, видно, завтра будет снег.

Пауза.

Биатрис (со страхом). Господи, а ты помнишь Винни Бользано? Много лет назад. Помнишь?

Эдди. Этого ненормального? Я как раз недавно о нем вспоминал.

Кэтрин. Кто это?

Биатрис. Ты была еще совсем маленькой. Жил тут поблизости один мальчишка, его звали Винни, лет шестнадцати. На Сэкет-стрит. И накапал про кого-то иммиграционным властям. У него было пятеро братьев и старик-отец. Они схватили парнишку в кухне и поволокли вниз с третьего этажа — голова его билась о ступеньки, как кокосовый орех. Мы жили в соседнем доме. А на улице они плевали ему в лицо — родной отец и братья. Вот ужас!

Кэтрин. А что с ним потом стало?

Биатрис. Кажется, он уехал. (Эдди.) Ты его так и не видел?

Эдди. Его-то? Ну, его больше не увидишь. Такую вещь сотворил! Разве он решился бы взглянуть людям в глаза? Пересолено.

Биатрис. Зачем же ты солил еще?

Эдди кладет ложку, встает из-за стола.

Эдди. Господи, знаешь, я что-то нервничаю…

Биатрис. Ну, что ты? Они ведь будут только спать здесь, ты их и видеть не будешь. Садись, ешь. (Он смотрит на нее с беспокойством.) ~А что мне было делать? Ведь они мои двоюродные братья. (Он возвращается к ней и любовно берет ее лицо в свои ладони.)

Свет над ними меркнет и зажигается над Алфиери.

Алфиери.

Кэтрин и Биатрис убирают со стола посуду. Эдди садится и принимается читать газету.