Внутри словно что-то заледенело… и никак не хотело отмерзать.

Неприятность с храмом выбила у нее последнюю опору из-под ног, а смерть Жуана — умение балансировать и радоваться жизни. Какого черта она зациклилась на этом проклятом квесте от богини? Он, словно проклятие, лишил ее почти ста лет жизни, а в итоге?.. В итоге тот, кто действительно был ей дорог — мертв, и она не ринулась его спасать, потому что боялась потерять выигрыш. Потянулась за звездой и затоптала греющий костер у ног…

Теперь у нее нет ничего… Ни Жуана, ни выигрыша. И боль от потери первого настолько сильна, что от потери второго лишь жалкое разочарование, словно от невыполненного задания.

А еще мальчишка этот… Понятно, что всего лишь инкуб. Пешка, которую они с братом умело подвигали на шахматной доске и отпустили прыгать с клетки на клетку. Пешка, которая смотрела на нее таким восторженным взглядом… Пешка, так забавно пытающаяся ее защитить, хотя это она… Она должна его защищать!..

Аусваинга даже не удивилась, когда, одевшись и бесшумно скользнув вниз по лестнице, наткнулась у двери на брата.

— Иди обратно спать, — устало вздохнул Эрстен. — Я сам найду его. А тебе гулять по этому городу опасно.

Урстенера послушно кивнула, соглашаясь. Город, по которому бродит еще живой Жуан, для нее и правда опасен. Неизвестно, что она натворит, когда увидит любимого. Может, бросится на колени и начнет вымаливать прощение… Настрой сейчас был именно такой. Она винила именно себя за все случившееся.

Брат прав. Надо выспаться. Собраться, взять себя в руки и сосредоточиться. Слабость — непозволительная роскошь, а сожаления о несделанном — вообще не аусваинговые эмоции.

У них все получится!.. Они почти у цели…

Черт! Сколько раз уже она утешала себя этой фразой?! Почему-то сейчас она совсем не помогала.

— Просто проверь, все ли с ним в порядке. Мы же отвечаем за него перед Баджэеном…

Теперь уже Эрстен послушно склонил голову. Сестра снова была спокойная, разумная и решительная. Редкая для нее минута слабости миновала…