родней, друзьями и сверстниками. Еще молодой и полный

сил, но погруженный в вечную тьму, он пел о быстротеч¬

ной жизни, сетовал на время, предающее забвению славу

и подвиги отважных витязей...

Жалобным стоном прозвучали последние слова песни,

замер последний аккорд пандури. Но казалось, еще звенит

в воздухе печальный голос слепца.

Все молчали. Лицо слепого было бледно от волнения:

пришлось ли царю по душе его пение? Никто не смел нару¬

18

шить тишину. Тогда хевсур отложил пандури и громко

кашлянул. Словно очнувшись от волшебного сна, зашуме¬

ли присутствовавшие, раздались возгласы горячего одоб¬

рения. Радостная улыбка озарила лицо слепого, он понял,

что покорил сердца слушателей.

Царь в знак благодарности пожаловал певцу золотой.

А тот, обрадованный и осмелевший, снова настроил пан-

ДУри.

Чалхия, а что, если спеть про атабека? — обра¬

тился он к старцу в одежде хевисбери, который пришел

с ним.

Тот вопросительно взглянул на царя. Царь улыбнулся

и кивком дал согласие.

—

Пой! — сказал певцу Чалхия, и струны пандури

зазвенели снова.

От гнева позабыв себя,

К нам в горы ринулся Мхаргрдзели,

Детей и женщин убивал

Из пховских гор, долин, ущелий.

Кахетн, Картли в страхе ждут,

Имеретины оробели.

А если к нам он повернет,

Нам не увидеть здесь веселья.

Песню подхватили пховцы и хевсуры, сидевшие вблизи

и поодаль, а допев ее, завели другую, полную негодования

против атабека, разорившего горские племена.

Наконец-то пховцы отвели душу!

Слепой снова ударил по струнам. И Лаша услышал

хорошо знакомые слова:

Как быстротечен этот мир

И как обманчив солнца свет!

Он меркнет, меркнет с каждым днем -=•

Весь мир туманами одет.

И много ль стоит эта жизнь?

Она, что птица — есть и нет!

Умрем — обрушится наш дом,

Травою зарастет наш след!

Это была любимая песня царя, и написал ее придвор¬

ный поэт Турман Торели. Не раз, чтобы

разогнать тоску,

Лаша упрашивал своего неразлучного

друга спеть именно

эту песню.

19

Царь взглянул на Торели.

Тот опустил глаза и покрас¬

нел, в радостном смущении от

того, что стихи его известны

в народе.

— Все эти песни ты сам

сочинил? — спросил царь, ко¬

гда слепец кончил петь.

— Моя только первая, —

отвечал хевсур, ладонью на¬

крывая струны.

— А песня о Мхаргр¬

дзели?

— Ее Шота сочинил, Рус¬

тавели.

— А это, последняя,

чья? — допытывался царь, с

улыбкой взглядывая на То¬

рели.

— Ее тоже Шота напи¬

сал, чьей же ей быть еще! —

недоуменно вскричал певец,

сдвигая густые брови над не¬

зрячими глазами.

Только теперь поднял го¬

лову Турман Торели и ши¬

роко улыбнулся царю:

—

У царей и поэтов схожая судьба, государь! Пос¬

ле царицы Тамар сколько ни возводи крепостей, сколь¬

ко ни проводи каналов, народ все припишет ей, и сколько

ни сочиняй стихов после Руставели, народ все отдаст

ему.

Тамада встал, чтобы произнести новый тост, и за сто¬

лом снова стало тихо.

Пиршество продолжалось.

Вначале царю нравился этот шумный народный празд¬

ник. Но когда к его столу отовсюду потянулись изрядно

захмелевшие пховцы, хевсуры и тушины, настроение Геор¬

гия изменилось. Какой-то горец нагнал на царя тоску

длиннющей здравицей, другой хрипло затянул песню, тре¬

тий, согнувшись в почтительном поклоне, просил о чем-то.

А самые хмельные лезли целоваться вымазанными жиром

губами.

20

Запах водки, чеснока и овчины донимал изнеженного,

привыкшего к благовониям царя, и он с трудом удержи¬

вался, чтобы не уйти.

Вдруг до слуха его донеслись воинственные выкрики

и звон мечей.

Неподалеку от царского стола рослый, широкоплечий

кахетинец отбивался от трех хёвсуров.

Задорные, как петухи, хевсуры, обнажив мечи, окру¬

жили юношу.

Но огромный, на первый взгляд неповоротливый, моло¬

дец с удивительным проворстъом отражал удары вражьих

франгули, с молниеносной быстротой оборачивался он в

ту сторону, откуда грозила опасность, и разил без промаха

своим гвелиспирули. Искусно прикрываясь щитом, он удач¬

ным ударом обкорнал у одного противника ухо и выбил

меч у другого.

Оступившись, он едва не упал. Хевсуры оправились,

воспрянули духом и снова стали наседать на богатыря.

Они все больше теснили смельчака, который медленно

отступал, прикрываясь щитом и не переставая размахивать

мечом.

Вокруг сражавшихся сгрудились любопытные.

Царь восхищенным взором следил за богатырем, с та¬

ким мужеством и ловкостью отражавшим атаку трех гор¬

цев.

—

В присутствии царя драться не след. Вели, госу¬

дарь, прекратить... — шепнул царю Ахалцихели, но Геор¬

гий только отмахнулся от него.

Сам же боец ничего не видел вокруг себя, кроме про¬

тивников своих, только раз, повинуясь какому-то стран¬

ному чувству, он глянул в сторону. И взгляд его встре¬

тился с глазами молодой девушки в голубом платье,

напряженно следившей за поединком. Она нервно

теребила концы платка, иакинутого на плечи, словно

повторяя движения юноши, то нападавшего, то отступав¬

шего.

Мать девушки, стоявшая рядом с ней, только изредка

взглядывала на сражавшихся, глаза ее были устремлены

на царя.

Как ни был увлечен сечей юный витязь, он узнал обеих

женщин, и память подсказала ему, что утром они пробира¬

лись сквозь толпу, чтобы увидеть царя.

Почувствовав необыкновенный прилив отваги под при¬

стальным взглядом восторженно горящих глаз девушки,

кахетинец с силой замахнулся мечом на отступавшего хев-

сУРа> У которого из уха сочилась кровь, но тот ловко от¬

разил удар своим фраигули, и все услышали, как задре¬

безжал сломанный клинок. В руках у богатыря осталась

одна лишь рукоять меча.

Он еще не успел осознать происшедшего, как вдруг с

плеч девушки сорвался платок и, затрепетав птицей в воз¬

духе, опустился между сражавшимися.

Руки с занесенными мечами медленно опустились —

по обычаю горцев, женский платок, брошенный между

противниками, прекращает поединок.

Толпа заволновалась. К бойцам подходил царь, на ходу

отстегивая меч, сверкающий драгоценными камнями. Он

обнял богатыря, похвалил его за храбрость и протянул

ему свой меч.

22

—

Ты заслужил его. Защищай этим мечом царя и оте¬

чество! — проговорил Лаша, похлопывая юношу по

плечу.

Тот стоял, застыв от радости и неожиданности, держа

в руках драгоценный дар. На рукояти царского меча бы¬

ло вытиснено изображение святого Георгия. Покровитель

земли грузинской был облачен в белые одежды и сидел на

белом коне. В самое сердце дракона, распростертого под

копытами коня, вонзал свое копье Победоносец.

Наконец награжденный пришел в себя и поднес меч к

губам, опустившись на колени перед царем. Царь ласково

велел ему подняться и спросил:

—

Как тебя зовут, храбрец?

—

Я из рода Мигриаули, зовусь Лухуми,—ответил

богатырь.

—

Из-за чего вы повздорили? — Царь перевел взгляд

на стоявших в стороне хевсуров.

Они все еще держали в руках обнаженные мечи, и, в

бессильном гневе воткнув клинки в землю, глазами по¬

жирали счастливца.

—

Они хотели отомстить мне за кровь, пролитую мо¬

им отцом. Мы отсюда родом. Их отец не поладил с моим