США решительно повели дело к развертыванию в Европе ракет среднего радиуса действия и крылатых ракет в качестве ответа на развертывание советских комплексов СС-20. В общем, американцы повели политику, которая в Китае получила название «острие против острия». Для такой политики у них нашелся лидер, а в Европе таким лидером стала Маргарет Тэтчер — «железная леди». На все последующее десятилетие эти два политических деятеля наложили свой неизгладимый отпечаток агрессивности, твердости, последовательности.

В Китае к этому времени тоже произошли перемены в руководстве, которые были многообещающими. 9 сентября 1976 г. скончался «великий кормчий» Мао Цзэдун, и ящик Пандоры раскрылся сам собой. Через 20 дней после кончины китайского супервождя были арестованы сразу четыре члена политбюро и среди них жена покойного Цзянь Цин. К их именам были привешены ярлыки типа «свора», «собачье дерьмо» и т. п. Мы уже давно привыкли не обращать внимания на риторику и, трезво поразмыслив над существом событий, пришли к выводу, что наступает пора прагматизма и здравомыслия в Китае — на благо народу и стране, но на горе соседям. Вспомнилось, сколько раз мы в начале 70-х годов анализировали обстановку в Китае и неизменно приходили к выводу, что для нашей страны, для СССР, — это парадоксально! — было выгодно пребывание у власти стареющего и телом, и умом Мао Цзэдуна. При нем великий Китай оказался связанным по рукам и ногам, фракционная борьба в руководстве, выражавшаяся в диких формах «культурной революции», поглощала все силы и энергию правящей элиты. Репрессии, обрушившиеся на интеллигенцию, студенчество, массовая отправка их в деревню «на перевоспитание» тормозили развитие экономики, наращивание научно-технического потенциала и, стало быть, военно-стратегических возможностей. Получалось, что чем дольше стоит у власти такой человек, тем спокойнее и надежнее могут чувствовать себя соседи. Китай был обречен на длительное самопожирание. И вот теперь закатилось «красное солнышко» и китайцы начали нащупывать ту самую дорогу, которая вела из тупика «великих скачков», «коммун» и т. п. Мы им завидовали и стали изучать их непростой путь к выздоровлению без предания своего прошлого анафеме.

Есть восточная поговорка: «Лучше стадо баранов во главе со львом, чем стадо львов во главе с бараном». Все чаще и чаще мы примеряли вторую часть этой поговорки к своей родной стране. Как горько было видеть немощного, едва передвигавшего ноги генерального, который не мог самостоятельно произнести ни одного живого слова, не отрывал глаз от подготовленной бумажки. А сколько было обидных анекдотов вроде того, как генеральный, услышав стук в дверь своей квартиры, доставал из кармана халата бумажку и, заглянув в нее, спрашивал: «Кто там?» Управление государством ослабевало с каждым днем. Ведомственные интересы разрушали единый организм. Группа политиков, связывавшая свое выживание с Брежневым, всячески старалась тянуть время, не допустить никаких перемен. К ним относились в первую очередь К. Черненко и В. Гришин. Другие, вроде Ю. Андропова и Д. Устинова, либо опасались своих более консервативных оппонентов, либо находились в плену партийной дисциплины.

Независимо от каких бы то ни было различий во взглядах все они — члены тогдашнего политбюро — несут перед историей ответственность за то, что не захотели или не сумели поставить интересы СССР, интересы народа выше внутрипартийных соображений или собственной политической карьеры. В самый критический момент, когда распад государства и советского строя приобрел вполне зримые очертания, члены политбюро своим молчанием и бездеятельностью цементировали застой и обрекали страну на длительные страдания и гибель.

Страшными символами стали кадровые перемены, происшедшие в самом конце 1980 года. 24 октября был убран премьер-министр А. Н. Косыгин, умный, честный, несколько суховатый и даже жестковатый человек, носитель лучших черт государственного деятеля. Он почти не заискивал перед генеральным, как это делали другие, беспрестанно благодаря за оказанное доверие. Косыгин уже не раз собирался уйти на покой, страдая от невозможности что-либо сделать для оздоровления экономики. Он потерял жену и жил бобылем в огромной квартире мрачноватого дома на Воробьевых горах. Отдыхать ездил один, увлекался рыбалкой. Попадал в автомобильные катастрофы, а два года назад едва не утонул, перевернувшись с байдаркой на Москве-реке напротив Архангельского. Чужим он стал в последние годы для политбюро. Когда Брежнев зачитывал перед Верховным Советом письмо Косыгина об отставке, он внятно и четко выговаривал слова благодарности в свой адрес, но по черствости и бестактности забыл даже единым словом поблагодарить уходившего премьера за 16-летнюю работу на тяжелейшем посту.

Когда Брежнев огласил имя преемника Косыгина, то в зале у многих ёкнули сердца. Предлагался Н. А. Тихонов, 75-летний старец, давнишний знакомец Брежнева по Днепропетровску. Такого еще не бывало в истории нашей многострадальной Родины. Покорный Верховный Совет утвердил Тихонова. Американцы в это время размышляли, не староват ли Рейган в свои 64 года для поста президента США, китайцы упорно вводили молодые силы в руководящие структуры партии и государства. Мы же поставили рекорд, доведя средний возраст членов политбюро до 69 лет, в то время как все остальные граждане нашей страны уже в 60 лет уходили на покой и заслуженный отдых.

И в этом же году, 21 октября, на пленуме ЦК КПСС в состав политбюро был введен М. С. Горбачев, будущий могильщик партии и социалистического строя в СССР. Он был приглашен из Ставрополя в 1977 году, чтобы поднять сельское хозяйство. Вместо какой-либо реальной работы он сочинил вместе с аппаратом помпезную «продовольственную программу», которая предусматривала достижение к 1990 году производства не менее одной тонны зерна на душу населения СССР.

Особенности советских руководителей всегда состояли в том, что им казалось, будто дело сделано, если они приняли соответствующее решение, постановление. Принятием «бумаги» обычно заканчивался деятельный цикл, в то время как нормальный человек рассматривает бумагу-план как начало работы. Политбюро и М. С. Горбачев решили, что с принятием «продовольственной программы» все заботы остались позади. Сам Горбачев занялся чистой политикой.

Хотя душу уже щемили самые мрачные предчувствия, я тем не менее продолжал делать свое профессиональное дело. Главным занятием для меня оставалось руководство информационно-аналитической работой, но время от времени я отвлекался от чисто кабинетных обязанностей и с большой охотой «нырял» в «работу с людьми». Тем временем в Латинской Америке происходили события, которые при других условиях стали бы центром нашей политической и иной деятельности. Шутка сказать, в 1979 году восстал целый центральноамериканский регион. В Никарагуа летом победила сандинистская революция и к власти пришли патриотические силы, придерживавшиеся явно антиамериканских взглядов.

Да и как они могли быть иными, если ставленник США диктатор Сомоса и его сыновья управляли страной, как своим личным поместьем, в течение почти полувека, отправив за это время на тот свет десятки тысяч своих политических противников, в том числе и такого незапятнанного патриота, как генерал Аугусто Сандино. В отчаянной попытке сохранить власть Сомоса бросил против восставшего народа авиацию, танки.

Под влиянием победы сандинистов началось широкое партизанское движение в соседнем Сальвадоре, а в Гватемале оно уже бушевало в течение почти 20 лет. Пожалуй, единственным островком относительного спокойствия оставалась Коста-Рика, правительства которой исстари старались держаться подальше от беспокойных центральноамериканских соседей. Ей это удавалось в силу ряда преимуществ. Во-первых, ее население однородно и состоит почти из одних белых, что освобождает страну от возможности этнических конфликтов. Во-вторых, там давно укрепились основы буржуазно-демократического строя в результате широкого развития мелкой и средней земельной собственности. В-третьих, там не пользовались таким безраздельным влиянием американские фруктовые компании, которые в соседних странах грубо и неуклюже вмешивались во внутренние дела, усиливая нестабильность.