В тяжкое время для отечества печать не смогла стать разумным наставником, поводырем общества. Она была к этому не подготовлена и продолжала играть роль придатков, причем очень агрессивных, общественно-политических сил, разошедшихся по разным сторонам баррикады.

Как бы подчеркивая совершившийся де-факто переход нашей страны в низшую лигу государств, 1 декабря 1989 г. во время ненужной встречи на высшем уровне СССР — США на Мальте (опять подальше от демонстрантов, побезопаснее) на борту теплохода «Максим Горький» государственный секретарь США Д. Бейкер передал нашему министру Э. Шеварднадзе в руки справку вне повестки дня… просто так… для памяти. Называлась эта справка так: «Возможности, утраченные СССР, в результате оказания военной и экономической помощи зарубежным странам». Там говорилось, что СССР тратит в год 15,5 млрд, рублей на помощь семи странам (Афганистану, Анголе, Камбодже, Кубе, Эфиопии, Никарагуа, Вьетнаму), в то время как острые нехватки подрывают стабильность в самом Советском Союзе. «Вы же имеете на 90 млрд, неудовлетворенного спроса у себя в стране, а продолжаете оказывать помощь зарубежным странам». Далее следовали «советы». Всего, мол, 100 млн. долл, хватило бы, чтобы построить завод по выпуску 20 т зубной пасты. За 500 млн. вы (т. е. мы) увеличили бы выпуск мыла на душу населения в 10 раз. За всю сумму «помощи» вы могли бы построить 1,4 млн. квартир в год или 388 тыс. км автодорог и т. д., и т. п.

Так Бейкер указывал нам занять должное место «в углу под лавкой», отказаться от последних оставшихся союзников и заняться тем, что варить мыло и делать зубную пасту.

В начале января 1990 года, последнего года моей работы в разведке, я пригласил на обед одного моего старого друга — крупного дипломатического работника, сотрудника МИД. Мне хотелось поговорить с ним, выяснить взгляд на обстановку человека очень спокойного, взвешенного. Постоянная привычка критически относиться к себе заставляла думать, не слишком ли я «зачерняю» видение мира, смотрю на него сквозь закопченное стекло, не сказывается ли на мне определенная профессиональная деформация. Мой собеседник — опытный профессионал, русофил, человек исключительно широкого кругозора. Он рассказывал, как, позевывая, Буш безразлично выслушивал на Мальте затяжные словесные извержения Горбачева о нашей перестройке, о том о сем, а сам тем временем обдумывал последние детали готовившегося через 18 дней удара по Панаме. Мой гость оценил нашу политику в отношении США как чистейшей воды словоблудие, «словесные наледи». «США, — сказал он, — не сделали ни одного, ни единого шага навстречу интересам СССР. Они приняли игру в слова, не больше. На всех встречах они пытливо изучают нас, по разработанному сценарию задают самые разнообразные вопросы, по-следовательски глядят в глаза: что в них отразится, какова будет реакция?»

Кстати говоря, американцы в это время резко усилили разведывательную работу в СССР. Профессиональные разведчики в Москве, «чистые» дипломаты проводили по нескольку встреч в день со своими «связями», собирая информацию, давая рекомендации. Но их сил не хватало. На помощь из США двинулись десятки экспертов, делегаций, «гостей посла», быстро рос корпус журналистов-западников, количество которых в прежние времена более или менее соответствовало численности советских журналистов, аккредитованных в США.

Гости «из-за бугра» хлынули в СССР буквально валом. Был утерян контроль за направлением приглашений и выдачей виз. Помню, какое недоумение было написано на лицах наших коллег-контрразведчиков, когда из печати они узнали о появлении на атомных объектах около Челябинска группы американских «экспертов». Потом оказалось, что их лично пригласил один из политиканствовавших академиков. Никто толком не мог объяснить, какую пользу могли получить от этого визита СССР или Россия. Для американцев же такое посещение было равнозначно крупному разведывательному успеху.

Развал государственной машины становился всеобщим. 10 января 1990 г. Шеварднадзе созвал совещание, где присутствовали члены советских делегаций, которые вели переговоры в Женеве (по сокращению стратегических вооружений) и в Вене (по сокращению обычных вооружений). Он заявил, что нужны подвижки и развязки любой ценой. «Успех переговоров — гарантия перестройки». Он ясно дал понять, что надо уступать и уступать, а потом добавил: «Вы понимаете, что я говорю это с одобрения с самого верха».

16—17 января, ровно через неделю, Л. Н. Зайков созвал на Старой площади состав рабочей группы по разоружению, то есть нас, которым было поручено разрабатывать и готовить проекты директив и указаний для делегаций, ведущих переговоры. Он заявил собравшимся: «Вот что, товарищи, надо посерьезнее думать об обороноспособности страны, об угрозе противника, не просто «сливать воду». Вы понимаете, надеюсь, что я вам говорю это не от себя только, но и от самого верха».

На совещании у Зайкова я тоже был, а на совещании у Шеварднадзе были мои подчиненные, которые рассказали мне о содержании инструкций. Мы долго чесали в затылках, соображая, что же на самом деле думали «верха» и чего они хотели. Удивительным иноходцем был Горбачев!

Работа разведки все больше и больше теряла свою прежнюю значимость для государства. После ухода Крючкова на пост председателя КГБ начальником разведки в конце 1988 года был назначен генерал-майор Л. В. Шебаршин. Я хорошо знал нового руководителя, хотя наша оперативная деятельность протекала в разных регионах: его — в Южной Азии, а моя — на Американском континенте. В ПГУ у него сложилась прочная репутация сильного профессионала и свободного от каких-либо шор политического аналитика. Он прошел все этапы формирования и созревания руководителя разведки: от оперативного уполномоченного до начальника управления. Путь его не был усыпан лишь розами, бывали в его жизни трудные времена, особенно последовавшие после предательства Кузичкина в Иране, где в то время Шебаршин был резидентом. На какой-то период мне довелось даже быть его начальником: он работал заместителем начальника информационно-аналитического управления разведки. Шебаршин легко и быстро осваивал новые большие участки, явно принадлежал к породе нонконформистов. Такой выбор начальника разведки был оптимальным.

При Шебаршине нам пришлось в значительной мере «раскрыться» перед общественностью. Нападки на Комитет государственной безопасности в демократической печати становились настолько злобными и провокационными, что руководство разведки с благословения Крючкова начало часто выступать перед трудовыми коллективами, разъяснять смысл и содержание своей работы, доказывать, что разведка — не паразит на шее народа, а его глаза и уши, к тому же разведка является прибыльным даже в денежном отношении предприятием: мы добывали такие научно-технические секреты, которые стоили десятки и сотни миллионов долларов.

Так, мне пришлось вместе с Шебаршиным побывать на встрече с коллективом известного авиастроительного завода «Знамя труда» в Москве, я был с такой же миссией на заводе имени Лихачева, в Московском государственном университете, в Министерстве железнодорожного транспорта и т. д. Интерес аудитории к нашим выступлениям был огромный. Атмосфера в трудовых коллективах оставалась неизменно дружелюбной. Я не помню ни одного вопроса из сотен задававшихся, продиктованного желанием уколоть, уязвить, на чем тогда специализировалась часть журналистов. Я даже собирался поехать по совету Крючкова на Урал в крупные промышленные центры, но события помешали этим планам. Эти встречи убедили меня в одном: основная масса трудового народа с одинаковым презрением относилась ко всем политиканам, свившимся в один кроваво-грязный клубок и рвавшим друг другу глотки в борьбе за власть. Люди были озабочены совсем другими проблемами: каков завтрашний день страны, выживет ли народ, какова судьба промышленного потенциала родины.

Л. В. Шебаршину удалось сохранить разведку как целостную организацию, как боеспособную силу, правда, далеко не в полной мере востребованную политическим руководством. Насколько я знаю, и сейчас, почти три года спустя после моего прощания с разведкой, она живет и работает, выстояв в очень трудное время смены ориентиров и уточнения задач. Ныне в ставшем для нас родным домом «Ясенево» по-прежнему несут свою вахту в подавляющем большинстве честные патриоты России, готовые заменить своих боевых товарищей, находящихся в передовой цепи, или решать непростые задачи здесь, на месте, своими особыми средствами. Мужества им и успехов!