Джонсоном и Никсоном,

21 декабря 1968 года

Ваше предположение подтвердилось, Алексей Николаевич. По официальным каналам, то есть в Госдепартаменте, во встрече с Джонсоном и тем более с новоизбранным Никсоном мне было отказано в категорической форме с матюками.

Но по порядку.

Агент Боб по телефону сообщил, что будет ждать меня в пятницу, двадцатого декабря, в 04.30 вечера по вашингтонскому времени, автостоянка на проспекте Конституции, пересечение с Двадцать первой улицей.

Агент Боб подъехал вовремя, на большом тёмно-синем автомобиле. Я сел на переднее пассажирское сиденье.

-- Привет, Боб! Давно не виделись!

Боб в ответ не поздоровался. Он достал компактный фотоаппарат с коротким объективом, вытянул его в левой руке в открытое водительское окно и щёлкнул затвором. То есть, сфотографировал себя и меня. После чего по-русски сказал:

-- Привет, Ваня. Это мне для истории самофото. И пока, Ваня. Съебись из здесь.

Спасибо Вам, Алексей Николаевич, за такую нескучную службу.

Американцы, как я начал понимать, при всей своей наглости, ребята какие-то чересчур наивные. Святая вера в частную собственность, что ли, их подводит. Я выбил фотоаппарат из рук Боба, поймал его и спрятал в карман, а пока Боб смотрел на меня, раскрыв рот, ещё вынул ключи из замка зажигания. Виноват, не сдержался, и в процессе посмеялся. Мимо автомобиля прошли двое полицейских с собакой, посмотрели на нас, я им улыбнулся, как тут принято, всеми зубами и вернулся к разговору.

-- Дружище Боб! Мне крайне необходимо встретиться с Никсоном, с тем, чтобы он подтвердил свою приверженность Сделке. Сегодня необходимо. Даже сейчас.

-- Обалдел совсем, коммуняка бешеный? - спросил меня Боб. - Чтобы избранный президент твою клешню жал и слова вежливости говорил?

-- А что такого? - спросил я и повертел своей правой кистью перед лицом Боба. - Клешня как клешня. Обычная. Никаких недокументированных функций. Даже белая. Это же для вас очень важно -- цвет кожи клешни, так?

-- Ключи верни, комми!

-- Верну. Хороший, кстати, автомобиль. Просторный. Твой?

-- Мой. Линкольн Континенталь! В этом автомобиле убили Кеннеди. Понял? Не в таком, а именно в этом! И он теперь мой!

-- Тебя за отличную службу автомобилем премировали? Здорово! Мне бы пятьдесят рублей выписали, если бы премию заслужил. Это где-то пятьдесят пять долларов. Так вы устроите мне встречу с президентом Никсоном, мистер Скуллз? Мне тринадцатая зарплата нужна очень. В Москве с нуля обустраиваемся, жена и так на всём экономит.

-- Он не хочет с вашими встречаться. И с тобой тоже.

-- Я бы выслушал об этом его нежелании от него лично. Не понял? Говорю, пусть сам мне скажет, чего хочет, а чего нет. Как мне с ним встретиться, рассказывай.

-- Послушай, Ваня. Никсон ничего не решатель. В смысле, в таких значимых делах, как космос или, ты знаешь, переговоры с русскими. А Джонсон, алкоголик, ещё поплатится за свою идиотскую прошлогоднюю инициативу с этой Сделкой. Видишь здание через дорогу? Я не зря тебя сюда позвал. В этом доме сидят умнейшие и сильнейшие люди Соединённых Штатов, люди, которые определяют стратегию развития не только этой страны, но и всей планеты на десятки и сотни лет вперёд! Именно на них я и работаю. И ты сможешь на них работать, если будешь умный.

-- Там что, Академия Наук?

-- Э-э, почему Академия? Нет. Это штаб-квартира Федеральной Запасной Системы, там решают все важные дела Америки и мира, там выбирают, кто из кандидатов достоин идти в президенты, сенаторы, министры. Уловил? В этом здании, а не в Белом Доме или Конгрессе всем управляют. И они там решили, что Сделка с русскими -- большая ошибка.

-- Ясно. Джонсон что-то такое рассказывал товарищу Косыгину в прошлом году. Стало быть, в этом здании сидят Старшие. Где сидят, кстати, в подвале?

-- Нет, зачем в подвале, на втором этаже.

-- Видишь вот это, Боб? Руки не тяни, глазами смотри! Это мой дипломатический паспорт. И вот сюда смотри, в вещмешок. Это шедевр советской промышленности, "Кварц" - компактная кинокамера с записью звука. Я сейчас включу камеру и пойду в эту вашу Запасную Систему, на второй этаж, предъявлю паспорт и полномочия представителя главы Советского Правительства и потребую встречи со Старшим или его заместителем. Всё под запись. Скажу, вопрос национальной безопасности США, так вроде у вас говорят? Я по телевизору в посольстве видел.

-- Тебя не пустят!

-- Пустят. И выслушают. Я волшебные слова знаю.

-- Какие это, волшебные?

-- Америке - кирдык.

-- Что это значит?

-- То самое. И он наступит завтра же, если сегодня Никсон не подтвердит мне свои, как президента, обязательства по Сделке. Понял? Это мы с тобой знаем, куда на самом деле полетит "Аполлон" завтра утром, а газета "Правда" не знает. И "Вечерний Париж" не в курсе, и "Шанхайские времена". Лучше пока пусть так и останется, иначе газетчики уже в понедельник начнут возить, заметь, уже обоих президентов США мордой по наждаку. Никсона авансом. Это если Сделку он мне не подтвердит.

-- Они не пустят в своё здание коммуниста, - сказал Боб просящим тоном.

-- Я не коммунист, Боб, я комсомолец. Член ВЛКСМ.

-- Вэллкам - что?

-- Бобби! Мне не нужны эти ваши старцы. Как я с ними общаться буду? Они, небось, все под капельницами и с кислородными подушками. Мне Никсон нужен. Сегодня. Обеспечь.

-- Только ты сам там это, ну, ты знаешь, о чём я. Я тебе ничего не говорил. Сегодня в шесть вечера Ричард Никсон делает вечеринку для своего предвыборного штаба. Это в комплексе "Уотергейт", в полумиле отсюда. Ты узнал об этом, э-э, из жёлтой прессы. Время есть, дойдёшь пешком.

-- Отсюда до советского посольства меньше десяти километров. Жди меня там. Пешком дойдёшь или на такси доедешь. По-барабану. Уже можешь начинать.

-- Верни ключи и фотоаппарат, русский! Что значит -- по барабану?

-- А что значит -- жёлтая пресса? Заберёшь на стоянке у советского посольства. Свалил нахрен отсюда!

Я, скажем так, вытолкал Боба на дорогу, пересел на место водителя и поехал по проспекту Конституции. Не торопился. Думал. Ничего не придумал. Подсказка пришла, откуда не ждал. С утра ничего не ел, а потому остановился и сходил в закусочную, съесть американскую котлету в булке. Когда вернулся через пятнадцать минут, около автомобиля стояли два негра в полицейской форме, один заглядывал в салон, другой сверял по бумажке номера.

-- Но пасаран, братья! - сказал я неграм-полицейским. - Смерть белым кровопийцам!

-- Это ваш автомобиль, сэр? - спросил меня тот, который с бумажкой.

-- Никак нет, сэр! - ответил я. - У меня нет денег на такую роскошь. Приятель попросил перегнать его на другой конец города. Он, приятель, выпил немного, ну вы знаете, эти янки и, в особенности, дикси всегда по пятницам нажираются.

-- Мы не понимаем ваших белых шуток, сэр, - сказал второй полицейский. - Предъявите какие-нибудь документы, сэр.

-- Я тоже не понимаю белых, брат, - я протянул паспорт полицейскому. - я ведь красный.

-- Смотри, Джек, реально красный, - полицейский развернул и показал мой паспорт напарнику.

-- Парни, - сказал я. - Мне надо срочно встретиться с Никсоном. Вопрос национальной безопасности. Не посоветуете, что мне такого интересного рассказать его шестёркам или охране, чтобы меня к нему пустили?

-- Я слышал, - сказал полицейский с бумажкой, - что у вас в России чёрных братьев не обижают. И что даже ваш самый продаваемый писатель -- негр. Это так?

-- Не писатель, брат, поэт. Пушкин. Это так. Памятники ему стоят в каждом крупном городе. И да, он -- негр.

-- Не врёт, - сказал полицейский напарнику.

-- А мой дядя пишет с Кубы, что ваши им здорово помогают против наших, - сказал напарник.

-- Мы всем помогаем, брат. Судьба у нас такая, - сказал я. - Так что, идеи будут про Никсона?

-- Нет, не будут. Но если б мне надо было заинтересовать Никсона, я бы предложил ему возможность поиздеваться над Джонсоном, красный, сэр, - сказал один полицейский.

-- Они друг друга ненавидят уже лет восемь точно, - сказал второй. - Никсон проиграл тогда Кеннеди и Джонсону в шестидесятом.