Оторвавшись от него и ползком добравшись до стола, с трудом нахожу смазку, повернувшись и окинув взглядом его обнаженный силуэт с широко разведенными коленями, с гордо торчащим раскрасневшимся от притока крови членом, который нестерпимо хочется облизать, втянуть себе в рот, почувствовать на кончике языка терпкий вкус... пережимаю себе член у основания, на что ловлю его понимающую улыбку, игриво закушенную нижнюю губу и манящий взмах бедер, как бы приглашающий к дальнейшему.

      Небо, что же происходит со мной-то? Почему ломает так сильно? И дрожь эта внутри не утихающая, а лишь разрастающаяся от каждого прикосновения к нему...

      Встаю между его коленей, наклоняюсь ниже, целуя искусанные губы, оглаживая тыльную сторону бедра, скользя дрожащими пальцами по члену, облизываю живот, когда он выгибается навстречу моим движениям, и только собираюсь спуститься пальцами ниже...

      - Я сам, - вырывает из моих рук смазку, сам выдавливает себе гель на пальцы и заводит руку ниже, пока я прячу улыбку у него на груди, поочередно лаская твердые соски и бессовестно покусывая их.

      - Жень... - почти хрипит, едва произнося слова. - Не могу больше... - в этот момент, в эту самую минуту кажется таким беззащитным, маленьким, моим, что в глазах начинает щипать от осознания, что рядом я быть не смогу, защищать его, отпаивать чаем с корицей после очередной мозговыносящей смены и, проснувшись посреди ночи, будить от кошмаров, когда он в очередной раз в бесконечных ночных метаниях не может спасти тех, чьи лица даже не сможет вспомнить наутро.

      Крепко прижимаю его к себе, пряча лицо у него на шее, приподняв его бедра и подтянув к себе, медленно начинаю входить, стараясь действовать как можно аккуратнее, но как же это сложно, когда он ерзает, рычит и старается сильнее насадиться сразу до упора, прекрасно зная, что потом будет скулить, что у него все болит, материть меня и обещать бессрочную секс-голодовку.

      С его рваным выдохом полностью вхожу, со шлепком врезавшись в податливое тело. Мишка замирает, гладит мои плечи, зная, что в эти моменты у меня срабатывает убийственное чувство вины и нежелание делать ему больно, целует меня в висок, пока я пытаюсь сморгнуть с глаз то ли набежавший от напряжения пот, то ли непрошеные слезы, и все что могу, медленно собирая себя по кусочкам, нежно целовать его шею, мучая своей неуверенностью нас обоих.

      - Родной, давай... не мучай, - скулит мне в ухо, ерзая по паласу и сжимая мои бедра ногами.

      И я слушаюсь его, не могу ослушаться. Плавно подаюсь назад, точно зная, что еще пара таких толчков, стоит только найти нужный угол проникновения и услышать его тяжелый выдох-стон, я свихнусь и заставлю и его сходить с ума, но сейчас могу себе позволить несколько мгновений промедления, в полной мере ощущая жар и тесноту его тела, это душащее своей неправильностью и такой же необходимостью ни с чем несравнимое чувство, когда можешь любить, да что там, иметь того, кого хочешь до нервных спазмов под ребрами, до дрожи в коленях, до безмолвных слез, которые стараешься скрыть, а он все равно их видит и лишь улыбается...

      - Ах-х-х... - его выдох, мой сильный толчок, тот момент, когда все, назад пути нет, да и не было его никогда, стоило только лишь раз овладеть его телом, его душой.

      В размеренном ритме врезаюсь в него, имея без остановки и наращивая темп. Впервые не хочу закрывать глаза, хотя веки сами собой тяжелеют от накатывающего вспышками возбуждения, а на внутренней стороне полуприкрытых век пестрит пурга. Слежу за его подрагивающими ресницами, пересохшими от частого дыхания губами, как выгибает его подо мной, пока ласкаю рукой его член, грудью опустившись на его грудь, а другой рукой сжимая нежное бедро, намеренно оставляя синяки на коже.

      - Жень... - стонет, заставляя меня крепче прижать его к себе. - Я...

      Его подкидывает подо мной так, что дрожь его тела передается и мне. Теплая жидкость выплескивается мне в ладонь, марает наши животы, но не души, а от ощущения подрагивающего члена в своей руке готов завыть от восторга. От чувства тесноты, при каждом сокращении его мышц, сжимающих мой член внутри себя, от чувства, что сейчас меня разорвет на куски, мандраж этот и вспышки, вспышки... ураган чувств, начиная от легкого покалывания в коленях и заканчивая бешеным потоком искр внизу живота... И вены словно вытягивает в одну струну, и головка члена вот-вот лопнет, и нарастающее давление внутри, когда бросает то в жар, то в холод и уже не чувствуешь ни боли в затекших мышцах, ни дискомфорта от трения голой кожи о жесткий палас...

      Его руки с жадностью сжимают мои ягодицы, сильнее притягивая к себе и заставляя полностью врезаться в него до упора. Кончаю... так, как никогда раньше не кончал. Будто впервые, будто не со мной вовсе. С криком, с болью во всем теле, с рвущимся наружу чувством перенасыщенности ИМ... Вспышкой оргазма накрывает так, что кажется душа рвется, и все же срываюсь на скулеж... и пустота...

  Часть 6

      Впервые за все время нашего знакомства Мишутка сразу уснул после секса. Обычно, стоило только чуть ослабить хватку и расслабиться, отдавшись послеоргазменной неге, как он удирал в ванну. Я глупостью это считал, даже обижался одно время, потом смирился, со временем ко всему привыкаешь, разве что боль утраты не отпускает. Она не проходит. Никогда. Лишь притупляется с годами, изредка, в те самые моменты, когда судьба проверяет тебя на прочность, когда тебе и так паршиво, она точит тебя изнутри, тянет, давит, заставляя вспоминать и вновь окунаться в былое. Я знаю. Прошел через это.

      Приподнимаюсь на локтях, не касаясь Мишки, боясь разбудить его безмятежный сон, просто любуюсь. Сейчас его красота кажется какой-то мистической, таинственной даже. Мечтательная улыбка, изредка вздрагивающие в беспокойном сне ресницы, припухшие губы, которые не раз сводили меня с ума. Всегда поражался, как он, имея короткую стрижку, умудряется все время быть растрепанным, но даже это сейчас кажется забавным и трогательным.

      Я столько всего хотел ему сказать, столько прокричать, глядя в серо-зеленые вечно горящие глаза, а сейчас будто все мысли из головы испарились. И дело вовсе не в отсутствии словарного запаса или недавнем сексе - вовсе нет, - просто все те эмоции, что столько лет грызли меня изнутри от невозможности высказать их лично, сейчас нашли свое место.

      Когда я увидел в глазах Мишки все ту же любовь, взгляд этот... его не описать словами и не проанализировать, но я четко видел, что он меня любит, что нужен ему так же, как и он мне. И да, мне горько и тяжело отпускать его, точнее уходить самому. Ведь я не смогу быть рядом, не смогу утешить, а в том, что моя смерть причинит ему боль, даже не сомневаюсь. И будь моя воля, я бы пожелал, чтобы вместе со мной у него из памяти стерлись все воспоминания обо мне...

      "Это невозможно" - слышится в голове, и я улыбаюсь еще сильнее, немного горько, немного безумно, и до отвращения болезненно.

      - Ты будешь счастлив, малыш, - шепчу одними губами, все же коснувшись светлого виска поцелуем. На висок Мишки капает теплая слеза, которую все же не сумел удержать в себе, приходится отстраниться, дабы не разбудить спящего. Глушу глубокими вздохами скулеж, ощущая все прелести вновь просыпающейся тоски. Никак не могу подняться, хотя знаю что надо, уже пора.