Я так и не понял, кто именно здесь всем заправлял – сами жильцы или кто-то из персонала магазина. Скорей всего, и те и другие, слившись в трогательном симбиозе, удовлетворяли свои давние тайные фантазии, вырвавшиеся на волю в едва разгоняемом желтым светом чадящих факелов мраке (факелы, кстати, поставлял именно наш отдел, пропитывая растительным маслом тряпки, намотанные на ручки от оконных щеток и швабр). Да, критическая ситуация порой диктует необходимость принятия жестких решений, но кое-кто, как мне кажется, быстро вошел во вкус и теперь с упоением играл на его фоне роль Спасителя Нации. Сурового, строгого, подчас жестокого и беспощадного, но руководствующегося исключительно соображениями всеобщего блага. Ну а как иначе? Приятно же, когда чинимое тобой насилие оправдано! Потом еще спасибо скажут. Как Джорджу Роджерсу, который сперва сам поджег «Морро касл», а потом стал национальным героем, прославившись активным участием в спасении пылающего корабля.

Мы стаскивали на передовую все, что удавалось оторвать от пола, оставляя более тяжелые либо просто крепче прикрученные вещи на потом. Развлекались, так сказать, в чуть меньшем масштабе, срывая свою агрессию на бессловесных железках. Критическая же ситуация, верно? Круши, ломай – никто и слова не скажет, ибо так надо.

В какой-то момент нашу работу прервали крики, донесшиеся со стороны баррикад.

-Нижние пошли на штурм! – воскликнул кто-то, и мы, бросив на полпути очередной холодильник, со всех ног помчались к передовой.

Тревога, однако, не то, чтобы оказалась ложной, просто на сей раз атакующие ударили на другом участке обороны. Нападающие, как я понял, всякий раз прощупывали наши рубежи в разных местах, пытаясь найти слабину, но пока безуспешно. Шум и крики продолжались около минуты, а потом все вновь стихло. Когда стало ясно, что атака отбита, я машинально вздохнул с облегчением, хотя, будь наступление более удачным, у нас, возможно, появился бы шанс отсюда сбежать.

Эта мысль меня так заинтересовала, что только хриплый окрик Петро вывел меня из задумчивости.

-Что стоишь, как пень!? Все уже сделал, да? Кондитерский отдел еле отбился, а следующий удар вполне может прийтись по нам!

-И чем же они отбивались? – не удержался я от ехидного вопроса, - тортами с заварным кремом?

Только быстрая реакция уберегла мою голову от еще одной шишки – палка просвистела у самого уха.

-Если ты такой умный – придумай что-нибудь более действенное!

-А если и вправду придумаю?

-Получишь двойную пайку, - Петро кивнул на Киру, - для себя и для супруги.

-Но кто же будет холодильники таскать?

-Кончай разглагольствовать! И без тебя справятся. Есть дельные идеи – продемонстрируй. Можешь сгонять в другие отделы, посмотреть, что у них есть полезного. Скажешь, что я прислал.

-Ладно, по рукам, - я погрозил ему пальцем, рискуя вновь навлечь на себя карательную дубинку, - двойная пайка, не забудь.

Не дожидаясь ответа, я схватил жену за рукав и поволок за собой в частокол голых железных стоек оставшихся от демонтированных стеллажей.

-Что ты задумал?

-Еще не знаю. Четкого плана у меня пока нет, но есть кой-какие общие соображения.

-Куда мы идем?

-В отдел бытовой химии, - я невольно усмехнулся, выхватывая воткнутый в стойку факел, - по диплому я же все-таки химик! Ты, кстати, не знаешь, где этот отдел находится?

* * *

В отличие от других членов Совета, Эдуарду перед заседанием не требовалось приводить себя в порядок, одевать пошитый на заказ костюм и натягивать на лицо маску напыщенной важности. Ведь вместо проекции остальные видели только бесстрастную текстовую ретрансляцию его реплик. Будь их воля – они бы не задумываясь сжили бы его со света, счастливо избавившись от одного из самых главных своих страхов, и только инстинкт самосохранения удерживал их от совершения необдуманного шага. Отступи они от Кодекса однажды – и уже никто из них не сможет чувствовать себя в безопасности, поскольку исключения так и норовят превратиться в новую традицию.

Никто из них не возражал, когда родной брат сослал Эдуарда на этот безымянный островок в океане – угроза, которую представляли для них его экстраординарные способности, вызвала удивительное единодушие в данном вопросе. Но вот убить? Не-е-ет, слишком рискованно, слишком опасно. Хоть прочие Корректоры и боялись Эдуарда до холодного пота, как всего неизвестного и необъяснимого, собственных коллег они все же страшились сильней, ибо знали друг друга как облупленных.

Накинув на плечи махровый халат, он прошел в центр арены и сел в кресло. Прекрасно изучивший привычки хозяина робостюард вложил в его протянутую руку запотевший бокал с коктейлем.

-Я на месте, - объявил он, и окружающее пространство обернулось залом Совета.

Эдуард уже давно хотел выяснить, воссоздает ли эта виртуальная проекция какое-то реально существующее помещение или же она является исключительно плодом воображения неизвестного дизайнера?

Высокий купол свода, узкие стрельчатые окна с деревянными рамами и отполированными латунными ручками, лепнина, вьющаяся по стенам и забирающаяся на потолок, огромный круглый стол из темного натурального дерева посередине – с учетом того, что каких-то двадцать лет назад никакой Лиги еще и в помине не было, все эти отсылки к почтенной старине выглядели по меньшей мере нелепо. На кого мы пытаемся произвести впечатление? Друг на друга, что ли? Сидя на одинаковых жестких неудобных стульях с прямой спинкой? Провинциальное мещанство какое-то!

Сам же Эдуард, напротив, постарался расположиться с максимальным комфортом и теперь, покачивая остатки коктейля в бокале, откровенно забавлялся, рассматривая напряженные лица остальных членов Совета. Ну что ж, послушаем, сегодня заседание обещает быть нескучным.

Дождавшись, когда все проекции займут свои места, слово взял Александр.

-С вашего позволения, я не буду тянуть кота за хвост, и сразу перейду к делу, - он положил ладони на стол, - думаю, все вы уже знаете о ситуации, сложившейся вокруг комплекса «Айсберг».

-В общих чертах да, - ответил за всех Игнат Плеско, сухой и морщинистый старик, занимающий ныне должность Старшего Арбитра как самый пожилой член Лиги, - но какое отношение это имеет к созыву Совета?

-Заверяю вас, - Александр обвел взглядом присутствующих, - отношение самое непосредственное.

-Освобождение заложников – работа спецслужб и силовых ведомств, - с другого конца стола подал голос Иван Торбицкий, молодой Корректор весьма обширных габаритов, - они за это зарплату получают, и неплохую. Мы-то здесь при чем?

-Все упирается в личность человека, руководящего захватчиками. Это – полковник Григорий Волочин.

-Вот дерьмо! – чертыхнулся Плеско.

-Да хоть генерал! – Торбицкого прозвучавшая фамилия не особо впечатлила, - перед законом все равны.

При этих словах Эдуард не удержался от улыбки. Все прекрасно знали, как Иван любит потакать своим капризам, не оглядываясь на требования норм и правил, чем регулярно создает Лиге совершенно ненужные проблемы. И чужие трудности его никогда не интересовали. Он всегда жил в свое удовольствие, стараясь всеми путями избегать любых усилий, будь то физических, умственных или моральных, неизменно полагая, что любая проблема, если немного подождать, рассосется сама собой. Только Кодекс хоть как-то помогал удерживать его в разумных рамках. Что-что, а Кодекс Торбицкий чтил.

По обыкновению, прочие члены Совета самоустранились от участия в дискуссии, оставив его и Плеско препираться друг с другом. Избалованная непуганая юность против набившей синяков и шишек, а потому осторожной до паранойи старости. Все как обычно.

-Закон – ничто без силы, обеспечивающей его применение, - Александр Саттар демонстрировал чудеса выдержки и самообладания, втолковывая Ивану прописные истины, изучение которых тот в свое время, видать, прогулял, - а Волочин – исключительно крепкий орешек, об который наши силовики обломали себе зубы.

-«Айсберг» находится в Вашей зоне контроля, а, следовательно, это и Ваш прокол тоже, - не упустил Торбицкий возможности съязвить в ответ.

Его укол оказался особенно болезненным, так как в значительной степени соответствовал действительности. Александр вздохнул.