гималайских бхилов, матангов, чандалов4 и других презираемых племен и с ними разгромит и сотрет с лица

земли подлый род нынешнего правителя Магадхи”. И он не гнушался бхилами, матангами, чандалами, а

возвысил их до себя, очистив их своим благословением. Он стал обучать их военным наукам. Скоро молва о его

учености разнеслась очень далеко, и к нему в обучение стали отовсюду приходить сыновья брахманов. Не

прошло и года с тех пор, как на берегу Марудвати возник шалаш, а слава обители и ее наставника разошлась по

всем горным пределам.

Мы оставили Чанакью, когда он, размышляя о дальнейших шагах на пути к своей сокровенной цели,

отправился в полдень к своему обычному месту для омовения. Сегодня он с особой силой почувствовал, что

раздумывать больше некогда, пора уже исполнять клятву и приступать к осуществлению задуманного. Но с чего

начать? Эта мысль не давала покоя брахману. Он был совсем один. Чандрагупта с друзьями, едва рассвело, ушел

на охоту. Был полдень, тихий, знойный. Солнце стояло в самом центре небесного свода. Все звери и птицы в

такое время прячутся в свои норы и гнезда, чтобы спастись от жары. Сейчас вокруг брахмана были разлиты

тишина и покой. Но в душе его не было ничего похожего на спокойствие или умиротворение. Да и откуда им

взяться теперь, когда еще так далека его цель?

Видимо, какая-то счастливая мысль осенила нашего брахмана, потому что лицо его вдруг просияло. Он

кивнул несколько раз головой, хлопнул в ладоши и пробормотал:

— Верно, верно! Другого пути сейчас нет. Придется мне уйти. Иначе ничего не выйдет. Что сидеть здесь

сложа руки? Чандрагупта немалому научился за этот год. И если в Паталипутре все осталось так, как было, мне

не трудно будет все устроить. Но что со мной? И через год мне все еще страшно подумать, как я снова вступлю

в этот город? Прочь сомнения! Если я начну колебаться в самом начале, что же выйдет из моих хитроумных

планов? Пропадут даром все мои знания в политике — мудреной науке хитростей и интриг, если я не претворю

в действие все, что держу в мыслях.

1 Раджам Северной Индии приписывалась принадлежность к одной из мифических династий — “солнечной” или “лунной”.

2 Имя “Чандрагупта” означает “хранимый луной”.

3 Р а в а н — царь демонов, повелитель Цейлона, враг Рамы, похитивший его жену Ситу; в борьбе Рамы с Раваном

большую помощь оказали Раме обезьяны, жившие на юге Индии.

4 М а т а н г и , ч а н д а л ы — исконные племена Индии, занявшие самые низкие ступени в обществе, возглавляемом

пришельцами — арьями.

Так раздумывая, решая и снова колеблясь, Чанакья вошел в реку для омовения. Уста его одну за другой

привычно произносили молитвы, соответствующие моменту, но было очевидно, что душа не участвовала в этом

— все мысли его были обращены к предстоящим событиям. Закончив омовение, брахман вышел из реки. Для

полдневного упражнения в йоге1 он расстелил на берегу шкуру антилопы, сел на нее, прополоскал водой рот и

только собрался заняться дыханием, как увидел, что к нему бежит вместе с друзьями его любимец Чандрагупта.

Приблизившись к учителю, юноша прежде всего почтительно его приветствовал, а потом стал рассказывать,

какие победы одержал он сегодня в лесу. Он рассказал, как ему удалось убить диковинного кабана и

прекрасную лань. Но не успел он кончить, как вмешался другой царский сын:

— И знаете, учитель, — сказал он, — когда Чандрагупта в одиночку погнался за этим чудовищным

вепрем, нам невольно пришел на ум Арджуна2. Верно, так же, как сегодня Чандрагупта, блистал он

великолепием силы и доблести, когда сам бог Шива принял облик дикого горца и, желая испытать Арджуну,

привел его в ярость.

Тут еще один бхил с воодушевлением сказал учителю:

— Отец, если бы вы видели этого зверя, вы не поскупились бы на похвалы Чандрагупте. Я думаю, еще

никто никогда не встречал такого вепря в этих лесах. А Чандрагупта, ни на миг не смутившись, погнался за

ним, точно за кошкой или собакой. В конце концов он его все-таки сразил. Пойдите, поглядите, что это за

огромный зверь — чудище.

Чанакья, услыхав все это, возликовал не меньше, чем радуются родители, когда их единственный и

горячо любимый сын совершает небывалый подвиг. Значит, не прошли даром его уроки ученику, которого он

одарил своим особым благоволением. Но главное-то еще впереди! Мысль об этом омрачила радость брахмана,

но только на один миг. Когда этот миг прошел, он повернулся к Чандрагупте и сказал:

— Ну, Чандрагупта, меня очень радуют твои успехи. И пусть каждый день приносит тебе новые победы.

Но сейчас нам нужно поговорить о другом.

Брахман попросил остальных юношей оставить его на время наедине с юным кшатрием, сказав, что

после позовет их. Ученики безоговорочно слушались своего наставника и ушли по первому его слову. Тогда

Чанакья обратился к Чандрагупте:

— Сын мой, дитя мое Чандрагупта! Я должен покинуть тебя на некоторое время. Ты еще очень юн, но

дело, которое я надумал совершить с твоей помощью, нельзя больше откладывать ни на один день. Кроме того,

мне следует испытать тебя, поручив тебе ответственность за порядок в нашей обители хотя бы на короткий

срок. Тот, кому предстоит править великой страной, должен начать обучаться этому с малого. Поэтому, хоть ты

еще не достиг зрелого возраста, я оставляю тебя старшим в обители. А сам ухожу и вернусь к началу дождей.

1 Й о г а — буквально “соединение” — практическая система тренировки для сознательного регулирования психических и

физиологических функций организма. Будучи частью религиозно-философских систем древней Индии, считалась

средством соединения индивидуальной души с божественной субстанцией, мировым духом.

2 А р д ж у н а — один из Пандавов, доблестный герой.

Ты знаешь, что если я что-то сказал однажды, то от слова своего не отступлюсь, и если поставил перед собой

цель, то все будет так, как я задумал. Отчего ты побледнел? Не надо страшиться. Ведь я ухожу лишь затем,

чтобы продвинуть вперед наше дело. Другой цели у меня нет. Сейчас еще рано рассказывать тебе о том, что я

задумал. Знай только одно: лишь тогда, когда я увижу тебя на престоле Магадхи, лишь тогда, и не раньше, я

сочту свой замысел исполненным. Больше мне нечего сказать тебе. Сейчас я объявлю о своем уходе всем

остальным. А ты останешься здесь хозяином. Запомни, с этой минуты ты властитель нашей обители, ты здесь

раджа. По тому, как ты будешь управлять здесь, я стану судить о том, как впоследствии ты станешь править

государством.

Бедный Чандрагупта и в самом деле побледнел как полотно, выслушав речь Чанакьи. У него упало

сердце, когда он узнал, что учитель собирается уйти, оставив его одного. За недолгий срок он привязался к

Чанакье не меньше, чем к тому пастуху, который растил и берег его в детстве. Сраженный неожиданной горькой

вестью, Чандрагупта произнес дрогнувшим голосом:

— Махараджа, вы хотите оставить меня теперь, когда я еще многому не научился? Отчего вы не хотите

взять меня с собой? Пусть там, где вы, буду и я. Не думайте, я не испугаюсь никаких трудностей и тягот. Рядом

с вами я не боюсь и смерти. Почему бы мне не последовать за вами? — Юноша с мольбой глядел на учителя. Но

в ответ Чанакья лишь покачал головой.

— Нет, нет! Я знаю, ты не испугаешься никаких трудностей и опасностей. И вовсе не поэтому я не беру

тебя с собой. Просто так нужно, чтобы сейчас я ушел один. И больше не будем говорить об этом. Поступай так,

как я сказал. Мне незачем объяснять тебе, что в моем сердце нет иной заботы, кроме заботы о твоим благе.

Помни об этом всегда.

Что мог на это возразить Чандрагупта? Он молчал. Но Чанакья ясно видел, как велико горе юноши.