— Я полагаю, ответ положительный, — сказал Хок. — Сколько просят и когда доставят товар?

Они советовались недолго. Конгрив сказал:

— У них есть «Акула». В отличном состоянии. Практически новая. Пятьдесят миллионов долларов, половина суммы — предоплата, другая половина после доставки. Шесть месяцев на предпродажную подготовку, подбор экипажа и группы техобслуживания.

Хок глянул на русских.

— Какого года? — спросил он.

Конгрив перевел ответ:

— Одна из последних. Построена в 1995-м.

— Нет, нет, покачал головой Хок. — Мне нужна субмарина самого последнего образца — «Акула-II». Кодовое название «Борзая».

Конгрив перевел, и русские отчаянно закачали головами. Эмброуз сказал:

— Они ничего не знают о «Борзой».

— Согласно моим данным, они лгут. Скажи им, что мне нужна «Борзая». Я готов заплатить за нее очень много. И еще я хочу переговорить с предыдущими покупателями. При такой сделке нужно быть хорошо осведомленным в ценах.

Услышав это, русские зашептались, склонив друг к другу головы. «Распутин» явно хотел продолжать, его спутник нет. Алекс ожидал, что на этой стадии переговоров могут возникнуть осложнения. Вот почему он выбрал именно это место.

— Если вы заметили, — сказал Хок, — начинается прилив. Очень скоро мы будем биться головами об эти коралловые сталактиты наверху. Некоторые из них ядовиты. Еще примите во внимание, что угол солнечных лучей, падающих в отдушину, быстро меняется. Скоро здесь станет совсем темно. Даже сейчас света недостаточно, чтобы выплыть, не зацепив ядовитые кораллы. Если только у вас нет такого же фонаря, как у меня.

Хок включил лампу, встроенную в его маску, и направил ее в сторону русских. Они сощурились на свету и отвернулись.

— Мне нужна экспериментальная «Акула-II», — продолжал Хок, — «Борзая». Субмарина со сдвоенным корпусом в форме бумеранга. Несет сорок боеголовок. Скажи им, что меня интересует только это.

Конгрив подождал окончания краткой дискуссии и перевел.

— Они говорят, что и знать не знают об «Акуле» второго поколения. По их словам, после «Акулы-I» советский флот ничего уже не производил.

— Ну ладно, — сказал Хок. Он выключил фонарь, пещера погрузилась в полумрак. — Потолчемся пока здесь, подождем, когда вспомнят или когда утонут. Интересно, что случится прежде?

Через полминуты раздался резкий крик боли. Нахлынувшие волны прилива швырнули одного из русских на острые сталактиты. Хок включил свет и направил его на потерпевшего. Под правым глазом у худого образовалась рваная рана.

— Мне нужна «Борзая», товарищ, — проговорил Хок, подплывая к нему. — И больше ничего. Вам ясно? «Борзая».

Русский что-то пролепетал, потряс головой и уставился Хоку в лицо.

— Что он сказал? — спросил Хок у Конгрива.

— Он сказал «да».

— Довольно лаконично, — улыбнулся Хок под маской.

— Он говорит, что сможет достать тебе «Борзую». Но цена будет очень высока.

— Ну и хорошо, — сказал Хок, снова улыбнувшись. — Я предвидел, что такая сделка потребует больших расходов. Скажи им, что мы оговорим стоимость будущей покупки за обедом на борту «Блэкхока». Катер заберет их с причала ровно в семь. Обед в восемь.

Хок нырнул и ударил ластами. Мощный луч света выхватывал в полутьме разноцветных рыбок и кораллы, освещая путь из атолла. Он не удивился, заметив, что маленькое стадо неотрывно следует за ним.

Полковник Мансо де Эррерас сидел на открытой трибуне рядом с пустующим креслом своего ближайшего друга Фиделя Кастро.

Мансо буквально истекал потом. Его форма уже промокла. Пот обжигал глаза. Последний коммунистический лидер Западного полушария держал речь вот уже более часа. Трибуна, где Мансо жарился под солнцем, стояла на беломраморной террасе старого гаванского яхт-клуба. Здание находилось недалеко от главной резиденции лидера — всего в нескольких кварталах. На парковке вокруг клуба стояли шесть черных «Мерседесов». Лидер никогда не ездил в одной и той же машине, никогда не спал в одном и том же доме две ночи подряд. Мансо сидел на хрупком кресле уже два часа. Он не слушал пламенной речи и проводил время, глядя на безветренную бухту. Зеркальную гладь моря пересекали рыболовецкие траулеры. Он просто следил за их передвижением, пытаясь отвлечься от произносимого за кафедрой. Это была какая-то церемония посвящения, Бог знает зачем устроенная. Наверное, уже третья за эту неделю, подумал он. Мансо не хотел вникать, в чью честь проводились эти собрания. Они постоянно чествовали кого-нибудь или что-нибудь. Казалось, совершенно неважно, каким был предмет торжества. Они могли бы восхвалять даже трактор, если бы вдруг оказалось, что он работоспособен, думал Мансо, выискивая взглядом в толпе симпатичных сеньорит.

В то же время он понимал, что такие празднества хорошо отвлекают умы людей от насущных проблем.

Например, от еды.

Недавно в высшие эшелоны власти проник один американский анекдот: Кастро обеспечил Кубу абсолютно всем, кроме трех мелочей, — завтрака, обеда и ужина.

Как только их московские товарищи отвернулись в начале девяностых, экономика Кубы начала стремительно рассыпаться. Сейчас на Кубе был самый низкий уровень доходов на душу населения среди всех стран Карибского бассейна. По своему экономическому развитию Куба сравнялась с Гаити, еще одним «источником экономической мощи». Он был уверен, что вождь не упомянет этого в своих пламенных речах.

Советы вбухали в развитие Кубы сто миллиардов долларов. Куда они делись, Мансо и его недовольные соратники догадывались.

Команданте все распалялся. Мансо потянулся к стакану лимонада со льдом. Лед уже растаял, но газированный напиток немного освежил.

На поляне рядом с клубом стоял вертолет Мансо. Примерно через полчаса, если все будет нормально, они с команданте отправятся в уединенные владения Мансо на южном побережье на уик-энд. Они отправятся вдвоем. Мансо сам будет управлять вертолетом Ка-26.

До того как Фидель назначил его начальником Службы госбезопасности, Мансо был одним из лучших офицеров ВВС. У него был идеальный послужной список и множество знаков отличия. Кроме того, он был единственным на Кубе пилотом, которому команданте доверял свою жизнь. Мансо оценил примерное время полета в два часа.

Владения Мансо занимали ни много ни мало пять тысяч акров — площадь острова неподалеку от города Манзанильо. Мансо, чье детское прозвище было Araca, то есть Паук, назвал это место Finca Telaraca — Паутина. Первоначально здесь был лишь маленький домишко на благоухающих берегах пролива Гуаканайабо. Сюда они с великим лидером могли убежать от проблем Гаваны и немного повеселиться.

С течением лет Мансо очень хорошо научился угождать команданте изысканными развлечениями. Не было недостатка в девочках, готовых сделать все ради денег или вождя. Одной из недавних затей, устроенных Мансо в Finca Telaraca, стали соревнования в лазании по деревьям. В них приняли участие десять местных красавиц. Все они разделись догола и кинулись штурмовать деревья. Победительница получила дорогие часы, тогда как проигравшие должны были обрить головы, съесть по несколько живых насекомых и исполнить изысканный танцевальный номер.

Мансо умел поддерживать непрерывный приток новых женщин, как никто другой. Это качество очень способствовало его карьерному росту. Мансо оказывал множество услуг своему лидеру. Услуг, которые Кастро не мог не оценить. «Он стал причинять некоторые неудобства», — этой фразы бывало достаточно, чтобы ненужный человек вместе с семьей исчез навсегда. Бесследно. Для этого не нужен был пистолет — достаточно было ножа. Мансо еще в раннем возрасте понял, что в огнестрельном оружии мало толку. Он вырос в провинции Ориенте, покрытой плантациями сахарного тростника. Еще тогда Мансо привык к мысли, что остро отточенный мачете уравнивает его с человеком более крупным, более сильным и даже более умным.

Будучи еще мальчишкой, он организовал маленькую банду, известную как Мачетерос — «мастера мачете». Когда ему было двенадцать, он с двумя братьями похитил работника советского консульства. Тот ублюдок нанес оскорбление его матери на улице. Они засунули его в мешок и в полночь увезли в тростниковые поля. Потягивая ром в кабине угнанного пикапа, подростки хохотали над тем, как мужчина кувыркался в кузове. Братья держали мужчину за руки, когда Мансо сорвал мешок с его головы. Увидев отблеск луны на лезвии мачете, мужчина встал перед Мансо на колени и взмолился о пощаде. Он все еще умолял, когда Мансо внезапным ударом отсек ему голову. Мальчишек забрызгало кровью. В тот раз Мансо впервые почувствовал вкус чужой крови и насладился им.