— Выше, выше! — говорит ему этот удивительно знакомый голос в наушниках, и мальчик тянет рычаг, набирая высоту. Наконец он прорывается сквозь пелену облаков и оказывается в небе, освещенном звездами. Впереди мальчик замечает самолет. Он нагоняет его и видит бортовой номер на крыле.

Номер семь. Номер, под которым летал его отец.

— Тимми? Это ты? — говорит голос в наушниках. Голос до боли похож на…

— Д-да?

— Видишь луну на горизонте? Держись справа от меня и следуй за мной. Я хочу тебе кое-что показать!

— Ты правда седьмой номер? Ведь под номером семь летал мой отец и…

— Это я, Тимми, — сказал голос, — твой отец. Ты почти каждую ночь можешь встречаться со мной здесь, тебе только надо поверить в свой маленький самолет.

Книга была замечательная.

— Шкипер? — послышался голос Томми Квика. — Извините, что побеспокоил. Гости уже прибыли.

— Ах да, гости. Спасибо, Том. Я подойду через пару минут.

Алекс понял, что сердце еще не успокоилось. Он снова призвал образ Вики. Взгляд ее улыбающихся глаз наконец вывел его сердце из режима отбойного молотка. Что же с ним случилось? Он не хотел признавать, но это не первый раз. Приступы начались, как только яхта «Блэкхок» пришла в Карибское море. Ну и дела. Обычно люди приезжают сюда расслабиться.

Немного погодя Алекс вернулся к обычному образу мыслей и помчался в свою каюту, чтобы принять душ и переодеться к ужину.

Мансо дал газу, и два несущих винта вертолета Ка-26 начали быстро вращаться навстречу друг другу. Он посмотрел на своего одинокого пассажира, Фиделя Кастро.

— Пристегнулись, команданте? — сказал он в микрофон. У обоих мужчин на головах были шлемофоны с переговорными устройствами. В кабине можно было переговариваться только так, потому что рев винтов все заглушал.

— Да, Мансо. Поехали! — ответил Кастро. Мансо щелкнул тумблером, заблокировав наушники в шлеме лидера.

— Гавана, это «Альфа Браво Отель — один», — сказал Мансо. — Вы ведете запись переговоров?

— Так точно, ведем. Слышимость четкая и разборчивая, «Альфа Браво». Можете взлетать. Прием. — Мансо узнал шелковый голос Родриго дель Рио, владельца клуба «Мао-Мао», бывшего заместителя главы национальной безопасности. Сейчас Мансо нанял его в помощники. Преданность его была бесспорной. Даже тот факт, что авиадиспетчера сегодня не оказалось на посту, так как утром дель Рио заколол его насмерть прямо в постели, говорил о многом. Излюбленным оружием дель Рио были серебряные ножницы, благодаря которым к нему приклеилась кличка Руки-ножницы.

— Вас понял, диспетчерская, — ответил Мансо.

Он глубоко вздохнул и произнес три кодовых слова, которые должны навсегда изменить лицо Кубы. Услышав этот код, Родриго во взаимодействии с братьями Мансо Хуаном, командующим Западной армией, и Карлосом, главнокомандующим военно-морским флотом, должен приступить к развертыванию воинских формирований. На Кубе начнется первый военный переворот за последние сорок с лишним лет.

— Манго в воздухе.

— Вас понял, «Альфа Браво», — ответил Родриго. — Манго в воздухе. Прием.

Проверка систем завершена, несущие винты запущены, и вот вертолет уже завис в воздухе на высоте тринадцати метров. Мансо немного опустил нос машины, и вертолет помчался над бухтой. Старый яхт-клуб быстро скрылся из вида, но Мансо не менял высоты, предпочитая лететь над самыми макушками мачт рыбацких суденышек. Их капитаны уже знали, что в воздухе вертолет вождя, и многие махали шляпами, когда Мансо выполнял разворот над бухтой.

— Ваша речь была превосходна, команданте, — сказал Мансо, когда вертолет оказался над загородной зоной.

Кастро обернулся и недоверчиво посмотрел на него. Мансо понял, что сказанные им слова были совершенно нелепы. Они слишком долго знали друг друга, чтобы всерьез воспринимать такие банальные фразы. Сегодняшняя речь была наполнена стандартными антиамериканскими лозунгами, и была совсем неновой.

На лбу Мансо выступили капельки пота. Будет лучше помолчать во время полета.

— Gracias, — ответил Кастро с выражением, полным сарказма, и отвернулся к окну, рассматривая окраины своей несостоявшейся Утопии.

Семидесятипятилетний Кастро явно не предполагал, что ждет его в ближайшем будущем, иначе Мансо был бы уже мертв. Если бы хоть тень сомнения пала на него, лидер никогда бы не стал садиться в этот вертолет. Так почему же такая тяжесть сковала грудь Мансо, почему пот обжигает глаза?

Прошло шесть напряженных месяцев круглосуточного планирования, напряженных споров, обсуждений. Даже такой простой, казалось бы, момент, как этот полет от гаванского яхт-клуба до Telaraca, стал предметом тщательнейшего обдумывания.

С самого начала вставшие перед ними проблемы казались неодолимыми. Мансо постоянно приходилось переубеждать своих своенравных соучастников. Однако сам он укрепился во мнении, что эта операция обречена на успех и даже относительно легко осуществима.

Конечно, убедить их в этом было нелегко, но постепенно Мансо смог разрушить стену неверия. Он был непоколебим и в конце концов отстоял свою идею.

Заговорщики решили дать операции кодовое название «Манго» — в честь популярной песенки, высмеивающей привязанность Фиделя к зеленой солдатской форме.

Атмосфера секретности, окутавшая операцию «Манго», не давала Мансо спокойно спать. Опасность утечки информации увеличивалась с каждым днем. Он ночи напролет интенсивно планировал свою операцию, не уставая думать о том, кто может предать его, пусть даже случайно.

Он постоянно твердил своим бунтарям:

— Когда вы скрываете такой большой секрет, будьте осторожны. Любой может заметить его при вашем неверном движении.

Минутах в пятнадцати от посадочной площадки в Telaraca Мансо наконец заговорил:

— Команданте, вы помните такого Рафаэля Гомеса, старшину третьего класса? Ну, американского моряка, которого Родриго завербовал в Гаване?

— Конечно помню. Я читал доклад. Родриго считает, что этот человек может стать нашим лучшим диверсантом на военно-морской базе в Гуантанамо. Возникли какие-то проблемы? Он себя чем-то скомпрометировал?

Мансо сделал глубокий вдох и шагнул на платформу, которая всегда, почти всю сознательную жизнь, была его опорой.

— Этот человек — наша большая надежда, команданте.

— Поподробнее.

— Гомес — он… он не просто диверсант. Я приказал Родриго устроить так, чтобы Гомес пронес на американскую базу оружие. Биологическое оружие. Бомбу, начиненную совершенно новым штаммом бактерий, выведенных иракцами. Бактерии сами по себе не страшны. С их помощью произойдет распыление необычайно опасного нервно-паралитического яда. Механизм его распространения также разработан иракцами, он не имеет аналогов. Покрывает любую намеченную зону, убивает все живое, а затем распадается.

Кастро, казалось, был поражен этими словами. Его лицо побагровело. Он повернулся на сиденье и посмотрел на своего преданного соратника.

— Ты? Ты отдал такой приказ без моего ведома?

— Да, команданте. Я отдал такой приказ. Народ Кубы сорок лет переносил нечестивых американцев на своей земле. И вы допустили это! Я намереваюсь смыть этот позор!

— А Родриго? Неужели ты хочешь сказать, что первый заместитель начальника Тайной полиции является соучастником? Родриго помог тебе пойти на это безумие?

— Он оказал мне поддержку, это так.

— Вы что, оба рехнулись?

— Команданте, вы допустили присутствие американцев на нашем острове! Вы должны были изгнать их с нашей родины много лет назад!

— Твое отрицание политических реалий можно было бы назвать смешным, если бы все было не так серьезно.

— Теперь будут новые политические реалии, вождь.

— Да. И ты, и твои предатели-дружки навлекут огненный шквал на наши головы, как Аль-Кайеда на Афганистан.

— Нет, команданте. Наш план гениален. Мы дадим этим гринго двое суток на эвакуацию. Если они откажутся, — ну что ж… Взорвавшись, бомба за считанные часы истребит всех мужчин, женщин и детей на территории этого рассадника империализма. А затем яд дезактивируется.