– Он уже совсем рядом, – раздалось совсем рядом с Дашей. – Он так близко, что сложно поверить. Боги не властны над вами. Он не отпустит тебя больше.

– Кто ты? – тихо спросила девушка, оглянувшись, но рядом никого не было. – И кто это он?

– Он – это Эйнар, суженый твой, – на поверхности воды проступило юное девичье лицо. – А я – водяница, водяная дева, ныне нас всех русалками кличут.

Даша поморгала, но ничего не изменилось. Из воды на не все также смотрела девушка примерно ее возраста. Лишь лицо бледное, чуть с прозеленью, глаза как омуты глубокие и темные, длинные волосы отливали зеленцой. А на губах улыбка играет хитрая, словно знает та дева что-то, да не говорит.

– Неужто забыла ты нас сестрица, – вздохнула водяная дева, а на миленькое личико тучкой наплыла печаль.

– Сестрица? – удивлению девушки не было предела.

– Ты у Всеслава полоцкого десятником была, да и к нам часто хаживала. Сестры мои старшие тебя любили, да обещали, коли печаль тебя одолеет, тут же поспешать, ежели ты рядом с водой будешь. Вот я и пришла на мысли твои грустные.

– С-спасибо, – выдавила из себя девушка, любопытство которой постепенно перевешивало изначальные удивление и испуг. – Только с чего ты решила, что у меня мысли печальные.

– Чую я, что грустно тебе, тоска одолела, – водяная дева огляделась и, не заметив вокруг ни одного живого существа кроме Дарьи, выбралась на залитую водой площадку.

Даша, забыв обо всем, залюбовалась неожиданной знакомой. Стройная, с высокой грудью, скрытой длинными густыми волосами, гибкие руки с тонкими пальцами, стройные ноги вместо ожидаемого хвоста. Не будь она столь бледна, совсем красавицей оказалась бы.

– Да просто скучно, – вздохнула девушка. – Друг уехал, по учебе все сделано, экзамены не скоро, преподаватели уже от одного моего вида заикаться начинают.

– От того и мысли в твоей голове грустные поселяются? – удивилась водяница. – Вроде времени много, можно другими делами заниматься.

– Нет, не от того, – Даша с грустной улыбкой посмотрела на собеседницу, – просто запуталась я. Рядом со мной друг, да только сильно старше меня. А Эйнара только в снах вижу. Да еще ты говоришь, что он и есть мой суженый. Вот и как быть мне.

– Да, сестрица, задала ты задачу, – призадумалась водяница. – Много мне ведомо, да токмо не все сказывать могу.

– Расскажи, кто такой Эйнар, почему он в сны мои приходит? – попросила девушка.

– Многое я не скажу, ибо не все знаю, а врать не хочется, – водяная дева пристально посмотрела на нее. – Давно история ваша началась, еще в другой жизни. Твоя семья под рукой князя полотеского ходила, жили вы в нескольких днях пути от Полотеска. Да пришли в выселок ваш вои урманские. Кого побили, кого в полон увели, а домы пожгли. Одна ты уцелела, а как – то мне не ведомо. Но беда одна не ходит. Чужие боги толкнули Эйнара в набег тот, хотя и не должен он идти был. Пообещал он за тобой прийти, когда ты старше станешь, дабы в жены взять. Да только девочка ты хоть и малая была, да обиду большую, а еще больший гнев в тебе боги разожгли. Дала ты клятву страшную, что коли станешь женой Эйнара, то сойдешь к Чернобогу в царство его. А Перуну душу урманина пообещала. Да токмо от судьбы не уйти, свела она вас снова, да клятва твоя между вами стала. Что было промеж вас, то мне не ведомо. Знаю лишь, как боги рядили. Коли один из вас за другого душу свою отдать решится, то избудет клятву. Свободны вы от нее станете, да в другой жизни друг с другом соединиться сможете. Ни ты, ни он никого другого полюбить не сможете. Судьба вас будет сводить до тех пор, пока прошлое с настоящим не соединится.

– Да… – Даша задумчиво смотрела на текущую воду. – Знала я, что просто не будет, но чтоб настолько. Ведь каждую ночь его вижу, в глаза смотрю, ясно-ясно каждая черта лица перед глазами стоит, а как проснусь – ничего не помню. И вот что делать мне теперь? Как его найти?

– Не знаю, – вздохнула водяница. – Я бы и показала его тебе, да нельзя мне. Боги не велят, – дева прислушалась к себе. – Могу лишь сказать, что до осени встретитесь вы. А пока живи, как жила, не думай ни о чем. Еще сказать могу, что он любит тебя, и никуда от себя не отпустит.

– Устала я, – Даша посмотрела в темные глаза водяной девы. – Постоянно себя одергиваю, чтобы другому чего не пообещать ненароком. Думать о чем-то большем, чем просто дружба себе запрещаю.

– Не кручинься, сестрица, – ласково произнесла водяная, – Эйнар тоже у моря погоды не ждет. Он ведь тоже о тебе тоскует, ищет тебя. Уже почти нашел. Потерпи немного, – она, задумавшись, прикрыла глаза. – Вижу, вместе будете, долго проживете, трое детей у вас, семеро внуков, а правнуков сразу счесть не могу. Что судьбой предсказано, того богам не изменить.

– Спасибо тебе, сестра, – поблагодарила Даша. Вспомнилось, что русалкам принято дарить гребни, достала из рюкзака расческу. – Не побрезгуй, прими в дар. Пусть не нова, да крепкая, целая.

– Ой, спасибо, сестрица, – приняв в руки пластиковую расческу цвета темного янтаря, обрадовалась водяница. – Вот угодила, так угодила. Ну и я тебя в ответ одарю. Никто из потомков твоих утонуть не сможет, даже если специально топить будут. Над жильем мы не властны, но ни в озере, ни в море, ни в реке, ни в другой воде за пределами жилья человеческого.

– Благодарствую, – Даша чуть поклонилась.

Послышались голоса, и водяница соскользнула в воду. Еще немного Даша слышала тихий смех, но вскоре он стих. Тут девушка почувствовала, что начала замерзать. Солнце зашло за дома, и гранит начал остывать, отдавая накопленное за день тепло. Дарья слезла с камня, выбралась на набережную и пошла к метро. Услышанное от неожиданной собеседницы успокоило девушку. Оставалось только набраться терпения. До начала осени оставалось не так и долго – какие-то четыре с половиной месяца. Уж на это время ее должно хватить. А там и новый учебный год с новыми предметами и дипломом. Еще раз мысленно поблагодарив водяницу, девушка нырнула в недра метро.

Глеб стоял на берегу залива. Несмотря на середину апреля, в городе еще лежал снег. От порывов холодного ветра мужчина поежился. За пятнадцать лет он успел отвыкнуть от дыхания арктических ветров и вечной мерзлоты. А теперь, стоя на берегу, полной грудью вдыхал холодный воздух, как когда-то в детстве. Он думал, что успел забыть, как выглядит Мурманск зимой, ненадолго приезжая в летние месяцы. Но нет, все так же врезался в материк Кольский залив, ветер также пробирался под теплую куртку. Вот только ему тесно было в этом городе, столь тихом после Петербурга.

Полторы недели назад позвонила мать и просила срочно приехать – заболел отец. На все вопросы она не могла дать ни одного связного ответа, лишь просила поскорее приехать. В тот же день он договорился о внеплановом отпуске за свой счет, сдал все дела коллегам, достал билеты на самолет и уже на следующий день был дома.

Как оказалось, состоянию отца ничего не угрожало – просто поднялось давление. Но напуганная различными рекламами мать не успокоилась, пока он не приехал. Глеб сам пообщался с врачом, узнал, какие препараты могут понадобиться, и, убедившись, что ничего страшного не произошло, просто возраст берет свое, собрался было уезжать, но мать не отпускала. И только спустя несколько дней он понял, что она воспользовалась ситуацией, и умело разыграла весь этот спектакль лишь с одной целью – познакомить его с Авророй, дочерью соседки, недавно вернувшейся из очередной поездки в Финляндию. Не дождавшись, пока старший сын, наконец, остепенится, мать решила начать действовать сама.

Поняв, что успел изрядно замерзнуть, Глеб повернулся и пошел в сторону облюбованного им небольшого кафе. Идти домой не хотелось. Он даже не сомневался, что в очередной раз встретит там Аврору, составлявшую компанию скучающей матери. А здесь за две-три сотни можно получить несколько часов тишины, неожиданно вкусные кофе и выпечку, и свежую прессу.

И с чего вдруг мать решила, что он прельстится на грубоватую, ярко красящуюся женщину, если еще в молодости успел понять, что они с ней слишком разные люди. Да, у нее был небольшой бизнес – женщина возила из соседней Норвегии и Финляндии товары на продажу. И именно это привлекло его мать. Но не было в ней того веселого огонька, того интеллекта, как у Даши. И мужчине оставалось только считать дни до выписки отца, чтобы, наконец, вернуться домой, в Петербург, к их с Дарьей посиделкам на кухне за чашкой чая, к прогулкам по городу в выходные дни.