— Не знаю.

— Не может быть, ты великий рекламщик, ты преуспел во многих кампаниях, ты всегда всё знаешь… Кстати… Я Андреа Сольдини.

— Очень приятно, Андреа. И я не всегда всё знаю, что бы ты ни думал.

— Да, но не мог бы ты мне всё-таки объяснить?

— Нет, не могу. Я делаю рекламу, благодаря которой можно заставить выделиться какой-либо продукт, но я не могу сделать рекламу тебе.

Андреа опускает взгляд, расстроенный. Алессандро понимает, что был невежлив, и пытается исправить это.

— Я хотел сказать, что на данный момент я не знаю, что сказать по этому поводу. Давай я выпью чего-нибудь и подумаю об этом, хорошо?

Андреа поднимает лицо и улыбается.

— Спасибо… правда, спасибо.

Алессандро вздыхает. По крайней мере, с этим я разобрался.

— Так, теперь я пойду выпить.

— Конечно. Хочешь, я тебе принесу?

— Нет, нет, спасибо.

Алессандро уходит. Смотрит, куда бы пойти. Представь себе, ты должен был прийти на вечеринку и познакомиться с этим типом. Ладно бы он ещё был нормальным. Но ему надо знать, почему он не привлекает внимание, почему его не запоминают. Говорит, что сидел справа от Элены. Но я даже не помню, где стоял этот стол. Одно из двух, Алекс: либо ты смотрел только на Элену, либо этот парень на самом деле тотально незаметный. Лишь бы только мне никогда не пришлось работать вместе с Андреа Сольдини! Алессандро вдруг веселит эта мысль, на его лице появляется единственная за всю ночь улыбка, он подходит к столу с закусками и что-то жуёт. Две очень красивые иностранки, стоящие рядом, улыбаются ему.

— Вкусно, правда? — говорит одна.

Алессандро улыбается второй раз за ночь.

— Да, очень вкусно.

Другая девушка тоже улыбается ему.

— Вкусно… здесь всё вкусно.

Алессандро снова улыбается. Третья улыбка.

— Да, вкусно.

Должно быть, русские. Потом он оборачивается. С дивана, совсем рядом, Пьетро смотрит на него. Он сидит рядом с длинноволосой брюнеткой, она наклоняется к нему и смеётся над тем, что он ей говорит. Пьетро подмигивает ему издалека, поднимает бокал как для тоста, и говорит одними губами: «Давай же!».

Алессандро поднимает руку, словно говоря «Переходи к делу!», потом наливает себе ещё бокал муффато, проверяет дорогу к террасе, чтобы не попасться Андреа Сольдини, оставив здесь три свои единственные улыбки. Он опирается локтями о перила и пьёт вино. Хорошо; прохладно, не слишком тепло для апреля. Он смотрит на проезжающие вдалеке, слева от Тибра, машины, медленные и бесшумные; отсюда, с маленькой террасы, они выглядят даже чистыми. И думая, что сейчас можно на всё забить, он мысленно переносится в Остию, он в волнах. Как в той сцене, которая всегда выходит в программе «Капля», где один тип ходит под водой, по самому дну. Или как в финале «Мартина Идена», когда он идёт ко дну, укушенный угрём, и хочет умереть, потому что понял, что женщина, которую он любит, полная дура. Дура. Дура. Тупая смерть ждёт нас и скучает. Если бы со мной такое случилось, я бы точно умер, в отличие от Джеймса Стюарта; и ещё меня бы тоже укусил угорь, а ещё мышь… Уверен, мой ангел-хранитель уже давно бросил меня.

— О чём задумался? — сзади подходит Алессия.

— Я? Ни о чём.

— Как так ни о чём? Так не бывает. Твой мозг, кажется, заключил вечный контракт с компанией.

— Кажется, сегодня ему дали одну свободную ночь.

— Отдыхать тоже иногда нужно. Возьми, — она протягивает ему бокал. — Я думала, ты уже допил. Это с Пантеллерии. Мне кажется, оно ещё лучше. Попробуй…

Алессандро медленно делает глоток.

— Да, и правда хорошее. Нежное…

И лёгкий ветерок, пришедший с запада, вредоносный, пытается изменить атмосферу. Алессия тоже опирается о перила и смотрит вдаль.

— Знаешь, с тобой так здорово работать. Я смотрю на тебя, когда ты в офисе. Ты не можешь усидеть, всё ходишь по ковру… всегда по кругу, там уже целый ров. Ты смотришь в потолок, но на самом деле – вникуда… Это словно ты мог бы видеть намного дальше потолка, дальше здания, неба, намного дальше моря. Видишь дальше, видишь очень многое…

— Да, какие же вы… Ладно, хватить дразнить меня.

— Нет, я правда так думаю. Ты в идеальной гармонии с миром, ты умеешь смеяться над тем, что иногда происходит и что мы вынуждены терпеть. Как, например, в конце любовной истории. Уверена, что если с тобой такое произойдёт, ты сможешь и над этим посмеяться.

Алессандро смотрит на Алессию. С момент они стоят неподвижно. Потом Алессандро делает глоток вина, которое она принесла, и снова смотрит на крыши домов.

— Тебе это сказал адвокат, так ведь?

— Да, но даже если бы и не рассказал, я всё равно бы догадалась. Не думаю, что эта Элена достойна твоей «сентиментальной депрессии».

Алессандро трясёт головой.

— Он и об этом тебе рассказал.

Алессия понимает, что он чувствует себя неловко.

— Ладно, генерал, знаешь, скольких я бросила? А уж сколько раз меня бросали!

— Нет, не знаю. Никто не приходил и не рассказывал мне о твоих личных проблемах.

— Ты прав, прости. Но не сердись на своего друга. Всё, чего хочет Пьетро, – снова увидеть тебя счастливым, как всегда. Он выбрал меня, чтобы я тебя заставила тебя улыбаться, но, может, было бы лучше отправить к тебе одну из тех русских, нет?

— Что ты говоришь?

Когда тебе плохо, нет ничего хуже, чем когда к тебе кто-то подходит и ты нагружаешь его своими дурацкими проблемами. Например, тот тип, который хотел, чтобы его все запоминали. Видишь, ты даже уже не помнишь его имени. Ах да, Андреа Сольдини. Теперь Алессия со своей манией быть центром внимания. Даже хуже – быть правильным лекарством. Как же достало…

Алессандро подходит к ней. Алессия смотрит в другую сторону, куда-то вдаль, на улицу, которая исчезает за поворотом. Алессандро гладит её по спине. Она немного поворачивается к нему, улыбаясь. Но он опережает её и целует в щёку.

— Спасибо, ты отличное лекарство. Видишь? Подействовала за несколько секунд, я уже улыбаюсь.

— Да ладно! — Алессия улыбается и обхватывает себя за плечи. — Ты всё время надо мной прикалываешься!

— Нет, я это серьёзно говорю.

Алессия смотрит на него.

— Вам, мужчинам, никогда нельзя верить…

— Только не говори сейчас типичную фразу «вы все одинаковые», никогда не думал, что от тебя можно такое услышать.

— Ну смотри, я скажу тебе другое: вы, мужчины, всегда жертвы женщин. Но вам это на руку. И знаешь, почему? Так вы можете оправдать всю ту боль, которую причините следующей женщине.

— Ой-ой-ой!

Алессия собирается уйти, но Алессандро её останавливает.

— Алессия?

— Да?

— Спасибо.

Алессия оборачивается.

— Не за что.

— Нет, серьёзно. Это вино отличное.

Алессия качает головой, потом улыбается и заходит в дом.

7

Кафе-мороженое «Аляска». Волны сидят на металлических стульях, рядом с входом. Олли выпрямила ноги и расположила их на соседних стульях.

— Здесь и в самом деле делают офигенное мороженое, чтобы задница растолстела! — она жадно облизывает его, а в конце даже немного откусывает. — Лично я думаю, что в шоколад кладут какие-то наркотики. Не может быть, что мы были зависимы от простого шоколада!

В этот момент мимо проходят две девушки. Одна одета в чёрную куртку, на спине написано SURFER. Вторая – рыжая, у неё написано Fiat. Они болтают, смеются и заходят в кафе.

— Уфф, а ещё в последнее время я также зависима от «Fiat»!

Ники смеётся.

— Не хочешь попробовать сёрфинг?

— Нет, я уже пробовала…

— Олли, кажется, ты издеваешься над нами. Не думаю, что ты и это успела.

— По-моему, — вмешивается Дилетта, — она это говорит, потому что здесь я. Хочет, чтоб я завидовала. Хочет, чтобы я задумалась о том, что я якобы упускаю.

— Я с ним даже не встречалась, просто прокатилась однажды на машине!

Мимо на всей скорости проезжает парень на скутере, а потом резко тормозит в миллиметре от них.