Пролог

Суббота, 07 января 1978, день

Голицыно - Москва

Невысокое солнце красило стволы сосен в медовый цвет, и ползли по ноздреватому насту на восток голубые тени деревьев. Над миром властвовала тишина, глубокая и всеобъемлющая, и выморозившаяся из студеного воздуха пороша хрустела под ногами на всю округу.

Генерал дошел до изгиба утоптанной тропы и постоял на опушке, вглядываясь в начинающийся закат, а потом нехотя повернул назад.

Еще немного, еще чуть-чуть, и он будет готов. Он уже примирился с неизбежностью. Осталось подготовиться к самому разговору - к неприятному разговору с человеком сталинской школы. А, значит, с очень умным, способным быть одновременно и предельно корректным и предельно жестким.

Закинул голову и посмотрел вверх. Из темно-синей безоблачной бездны продолжали беззвучно осыпаться мелкие, искрящие словно алмазная пыль, снежинки. Скоро недлинный день закончится, сменившись ночью, но небо продолжит дарить чудо: из радианта в созвездии Волопаса будут срываться синие звездочки. Квадрантиды в этом году пришли щедрыми, правда, их максимум уже миновал.

Генерал неторопливо пошел назад, думая о том, что это - все, до самого дня рождения Ленина больше никаких интересных потоков не будет. А как раз на двадцать второе прилетят порожденные кометой Тэтчера апрельские Лириды - обычно слабые, но иногда красящие предутреннее небо настоящими звездными ливнями. Хотя, конечно, даже на своем пике они не могут сравниться с любимыми Персеидами августа - вот те всегда сыпят густо и сгорают захватывающе ярко, длинными белыми росчерками.

Но нет, не будет он сегодня любоваться Квадрантидами. И не из-за облаков, обычных для этой декады. Как раз напротив, неурочный арктический антициклон свою работу сделал, и смотри в звездную бездну - не хочу...

Нет. Дело в другом. В другой. На его небе завелась непокорная звезда. Опасная. А теперь и негасимая.

Оттого ему сегодня не до синих звездочек.

Генерал дошагал до Центра и внезапно заозирался, словно смутившись. Никого, все на смене. Тогда он шагнул на обочину. Сразу провалился по колено, но это его не остановило, и он пропахал снежную целину еще на четыре шага, вплотную подойдя к знакомой молодой сосне. Сдернул перчатку и приложил ладонь к рыжему стволу. Несмотря на мороз, вблизи пахло смолой, и это успокаивало.

Постояв, он скупо улыбнулся. Помогло. Готов.

По ступеням он поднимался, решительно наклонив голову вперед, а в кабинете сделал то, что, по-хорошему, надо было совершить еще утром: снял с вертушки трубку и накрутил по памяти короткий номер. Витой толстый провод солидно лоснился, словно сытая змея, с наборного диска смотрел рельефный герб, но радости в этом сегодня было немного.

- Телефон товарища Устинова, - негромко отозвался дежурный в Москве, - полковник Сидоренко, слушаю вас.

- Начальник Центра контрольно-измерительного комплекса искусственных спутников и космических объектов генерал-лейтенант Шлыков с докладом по боевой работе.

- Одну минуту, товарищ генерал, соединяю с Дмитрий Федоровичем.

После недлинной паузы в трубке раздался знакомый легкой хрипотцой голос:

- Добрый день, Николай Федорович. Чем порадуете?

Обреченно выдохнув, Шлыков начал излагать выстраданное:

- Товарищ маршал Советского Союза, докладываю: аппарат по шифру "Легенда" окончательно утерян в результате разгерметизации блока управления. Вчера в шестнадцать двадцать Центр выдал команду на разгон для вывода на орбиту захоронения, однако по неизвестной причине вместо разгонного отработал тормозной блок, и спутник перешел к неуправляемому спуску... - он замер по стойке смирно, напряженно слушая трубку, и лоб его пробороздили тяжелые морщины. Потом выдохнул с горечью: - Да, товарищ маршал, падаем... Нет, товарищ маршал, команда на выдвижение стержней не прошла... В связи с переходом аппарата в период окончания баллистического существования, сопровождение объекта передаю в Центр Контроля космического пространства. Доклад окончил.

Вернул трубку на место - осторожно-осторожно, будто она была выдута из тончайшего стекла. Чуть потоптался у телефона, словно ожидая ответного звонка, затем оттер платком лоб, ладони, шумно выдохнул и пошел к дежурной смене. На подходе к залу плечи его расправились, и он почти беззвучно напел:

- Над небом голубым горит одна звезда...

И правда, высоко-высоко над планетой язычки пока еще разреженной плазмы уже полизывали, примеряясь, обводы спутника и ажур антенн. Они не торопились. Они были согласны терпеливо ждать неотвратимого: того славного момента, когда металл, раскаляясь от тускло-бордового к ослепительно-белому, размягчится и поплывет, расходясь в ионосфере. А там, если космический бог даст, дело дойдет и до редкого лакомства: злая звезда, что сходила с орбиты, таила в своем горячем сердце убийственную смесь из урана-235 и наработанных короткоживущих изотопов.

Мечты, сладкие мечты...

Этого хотели бы многие - чтоб в пыль, до атома, да в верхних слоях атмосферы, потому как при особом невезении содержимое активной зоны способно на десятилетия превратить солидный участок поверхности в зону отчуждения. И оттого совсем скоро нервно зазвучат по кабинетам вопросы "а если в Нью-Йорк? Или в Париж?"

Отвечать на них придется генералу.

А, тем временем, непокорная звезда неслась над планетой, выбирая цель.

Суббота, 07 января 1978, вечер

Москва, Старая Площадь

- О, на ловца и зверь бежит, - довольно усмехнулся Устинов, заприметив вышедшего из лифта Андропова, - а я как раз к тебе собирался.

- Что-то срочное? - слегка озаботился Юрий Владимирович.

Дмитрий Федорович шевельнул бровями, и понятливых порученцев словно выдуло из зоны слышимости. Сам он подошел к окну.

- Ты сегодняшнее оповещение по сети противокосмической обороны успел прочесть? - негромко уточнил маршал, когда председатель КГБ встал рядом. Теперь со стороны казалось, что они оба с интересом выглядывали что-то в заснеженном сквере внизу.

- Нет, - качнул головой Андропов, - не успел еще. Дежурная служба документы за сегодня домой привезет, там уже и буду разгребать. А что?

- Понятно... - бесцветно произнес Устинов. Лицо он держал хорошо, но пальцы... Пальцы, что-то нетерпеливо отстукивающие по дубовому подоконнику, выдавали.

Вот теперь Андропов начал тревожиться:

- Что-то случилось, Дмитрий Федорович?

Тот сдержанно кивнул:

- Случилось. Спутник с реактором, по которому ты приезжал, случился, - и искоса мазнул взглядом собеседника. - И не то проблема, что ситуация стала нештатной. И, даже, не то, что там тридцать килограмм урана было загружено, а в чей огород это богатство грохнет, мы сказать не можем. И, значит, проблема из обычной аварии перерастает в серьезный государственный вопрос. Но, даже, не в этом дело, не в этом... Ты мне объясни, Юра, - задушевно попросил Устинов, разворачиваясь к председателю КГБ,- почему этот маловероятный сценарий реализовался сразу после твоего предупреждения?

- Вот оно, значит, как... - огорченно протянул Юрий Владимирович, и, заложив руки за спину, пару разе перекатился с пяток на носок и обратно. Смотрел он все так же за окном, но вряд ли что-то там сейчас видел. Губы его недовольно поджались. - Жалко. Жалко и непонятно... Я был уверен, что с этим спутником все будет нормально.

- Юра... - Устинов доверительно взял его за локоть, - скажи мне только, это - диверсия?

Андропов замер секунд на пять, потом мотнул головой:

- Нет, не думаю. Скорее, действительно, случайная авария выявила конструктивную недоработку.