Та же лодка на ходу. Обращает на себя внимание то, что верхняя доска, накрывая, срезает нижние, спрямляя линию борта

Я тут же решил сравнить суда, изображенные в ней, с фотографиями и обнаружил, что мои подозрения верны: лодка на фотографии до изумления напоминала ранние суда викингов. Особенно кнорре из Гокстада. Такие же, как у скандинавских судов, оконечности, такие же характерно загнутые штевни, такой же сильный и плавный развал бортов. Правда вторая фотография, где была изображена та же лодка на ходу, несколько портила впечатление. С первого взгляда лодка эта показалась мне обычной, лодкой типа фофан, из тех, которые раньше, в пору моей юности, мы брали напрокат на лодочных станциях. Однако, приглядевшись внимательно, я понял, в чем дело: верхняя доска, накрывая, срезала нижележащие доски и, следовательно, спрямляла линию борта. То есть к ней были применены искусственные меры, так сказать, для "осовременивания" лодки. Если мысленно убрать верхнюю доску, то мы получим характерно задранный нос норманнского судна.

Для меня это стало потрясением.

Дело в том, что когда-то в беседе с одним уважаемым археологом у нас зашел разговор о норманнах. Он утверждал, что норманны жили в наших землях и плавали по нашим водам. На что я с апломбом, присущим всем увлекающимся дилетантам, заявил, что этого никогда не было и не могло быть в принципе. Археолог, в свою очередь, ответил, что должен меня огорчить, ибо его экспедиция обнаружила в наших северных землях остатки древних судов однозначно норманнского типа. Мой лепет о том, что это могли быть и трофейные суда или суда покупные, он пресек фразой, от которой я сник. Он сказал, что, по их исследованиям, суда были вне сомнений местной постройки и из местных, то есть наших, российских, материалов, а значит, и делали их местные, то есть русские люди. И коль скоро сами суда являются норманнскими, то следовательно и делали их, норманны. Однако, по моим представлениям, этого не могло и не должно было быть, так как К. Бадигин и другие авторы, с которыми я был полностью солидарен, утверждали, что ни Рюрик, ни его дружина норманнами не являлись и что никакого постоянного присутствия норманнов в России никогда не было.

Чтобы было понятнее, о чем здесь идет речь, предоставим слово К. Бадигину: "Северное русское судостроение было самостоятельно и не испытывало иностранного влияния, в том числе влияния соседей поморов — норманнов.

Особое внимание следует обратить на то, что все попытки отыскать в названиях частей русского поморского судна или его вооружения какие-либо норманнские термины были безуспешны. Иностранные термины появились в морском лексиконе поморов только во времена Петра I. Наконец, такой на первый взгляд мелкий штрих, как отсутствие на парусах поморских судов риф-сезней, подтверждает самобытность нашего северного мореплавания. Риф-сезни появились впервые у норманнов, а потом уже были заимствованы другими народами. Поморы никогда не брали рифов на парусах. Риф-сезни им заменяли полупаруса — дополнительные парусные полосы, которые они ставили при маловетрии и убирали при сильных ветрах. Такой парус, поморский прищеп, получивший впоследствии иностранное название "бинет" крепился только к прямым парусам" [5].

Вот эти факты и послужили основой для моего апломба в разговоре с археологом.

Каково же было мое изумление, когда я обнаружил в работе И. А. Шубина сообщения о русских судах, которые являлись норманнскими!

Так, в его работе "Волга и волжское судостроение" воспроизведено "…сохранившееся до нас изображение древнерусского насада в миниатюрах так называемого Сильвестровского сборника (памятник XVI в.), изображающих погребение кн. Глеба, он (насад. — Д. С.) имеет вид глубокой лодки с набойными бортами и высоко поднятой носом и кормой" [75].

Судно на миниатюре было явно норманнское. И при сравнении его с судами из работы И. фон Фиркса это становилось совершенно очевидным. Все соответствовало этому, даже характерный бортовой руль, который никогда не употреблялся нашими мореходами, ибо они всегда использовали потесь или правило.

Получалось, что действительно было то, чего не должно было быть никогда.

Этот вопрос, а точнее парадокс, мне никак не удавалось разрешить.

Все усугублялось тем, что, описывая судно, изображенное на миниатюре, Шубин почему-то называет его явно русским (а точнее славянским) названием, а именно "насад", а не, например, дракар, или кнорре, как следовало бы его называть, если бы судно было норманнское. Из других источников получалось, что для кораблей норманнов, приходивших на Русь из-за моря, имелось другое название — шняка (снейк — по-скандинавски). Что за наваждение? Почему одним и тем же судам, но разным по месту постройки, давались различные названия? Правда шняки были парусными судами, точнее парусно-гребными, а наши насады почему-то только гребными, однако черты сходства между ними были совершенно очевидными.

А тут еще и эти фотографии. Получалось, что норманны не только жили у нас, но и передали свои кораблестроительные навыки нам — русским. Ибо их "дракары" строятся в России до сих пор.

Я сник окончательно. И в отчаянии спросил Геннадия Васильевича: "А не было ли в вашем роду кого-нибудь из скандинавов, ну там из датчан или шведов?" Конечно, спросил глупость. Потому что он усмехнулся и ответил, что в их роду были только русские, а вот сама лодка называлась финкой (?!).

И тут меня осенило. В голове промелькнула еретическая мысль: "Что, норманны действительно плавали на норманнских судах?" Эта абсурдная мысль возникла потому, что вспомнились слова А. С. Пушкина из поэмы "Медный всадник":

Известно и настоящее название этих "чухонцев" — ижора. Народ, входивший, наряду с другими финно-угорскими племенами — мерей, чудью, муромой, пермью, печерой, ямью (емью), в состав Новгородской республики и известный нам тем, что вместе с дружиной святого князя Александра участвовал в той достопамятной битве с норманнами — шведами, после которой полководца нашего стали звать Невским. Промелькнула мысль: а не являются ли эти лодки из Усть-Ижоры весточкой из тех далеких времен, когда жители здешних мест еще говорили на своем, отличном от нынешнего русского, ижорском языке — древнем языке ингерманландских финнов?

И я понял: никаких норманнских судов (в том смысле, в котором принято это понимать) на самом деле не существовало. Норманнские конунги плавали на судах, изобретенных финнами и лапландцами. А русские князья и их дружинники плавали на русских судах. На судах, которые строились здесь же, на месте ижорой, емью, мерей и прочими нашими предками по финно-угорской линии.

Почему? Да потому, что задолго до появления в Скандинавии, Карелии и других областях и государствах региона германцев и славян, там сотни (если ни тысячи лет) проживали финские племена. А теперь угадайте с трех раз: можно ли, как говорил Пришвин, в наших краях, лесом водой и камнем богатых, прожить без лодки? Если даже в XX в., когда у северян-поморов водились в хозяйстве куры и овцы, коровы и лошади, нищим считался не тот, у кого всего этого не имелось, а тот, у кого не было лодки. Что же говорить про доисторические времена, когда аборигены этих мест жили только за счет охоты и рыболовства. Даже выжить без нее (без лодки родимой) было невозможно. Так вот, к тому времени, когда в здешних краях появились индоевропейцы, у местных народов уже существовало свое высокоразвитое судостроение. Именно их суда прошли весь эволюционный путь от примитивной долбленки и лодки, покрытой шкурами, до тех совершенных и прекрасных судов, которые ныне выставлены в скандинавских музеях. А норманны и русские князья только использовали их для своих нужд. Суда эти так пришлись им по вкусу, что те дали им свои индоевропейские названия. На Руси их стали называть насадами, а в Скандинавии — дракарами, кнорре, снейками.