Давным-давно один древний философ говорил, что человек может представить всего два понятия: пространство и время, и из этих двух понятий он строит весь мир, на этих двух понятиях основана вся сумма его знаний. А если это так, то как может человек представить место, где нет ни времени, ни пространства? Если пространство где-то кончается, то что начинается там, где нет пространства?

Кэролайн снова переключила режим. Голубой свет померк, и гудение смолкло. И снова стремительно замелькал красный свет на крышке прибора.

Гэри пристально смотрел на девушку, видел, как вначале напряглись все ее мышцы, затем расслабились, как она склонилась, погруженная в мысли, проносящиеся в шлеме.

На лице Кингзли было написано удивление. Он так и стоял у своего стула, огромный, как медведь, сжимая и разжимая кулаки.

Передачи молниеносны. Это значило одно из двух: или мысль сама по себе молниеносна, или сигналы идут в другом измерении, где граница вселенной проходит всего в нескольких милях… или нескольких футах… А вдруг, шагнув отсюда, можно оказаться там?..

Поворачиваясь в своем кресле, Кэролайн сняла шлем. Все вопросительно смотрели на нее, но никто ничего не спрашивал.

— На этот раз я поняла намного больше, — произнесла она. — Они наши друзья.

— Наши друзья? — переспросил Гэри.

— Друзья всех во вселенной, — ответила Кэролайн. — Они пытаются защитить вселенную. Они призывают добровольцев помочь им спасти ее от какой-то опасности извне… от какого-то вторжения извне. — Она улыбнулась, видя вокруг себя горящие любопытством лица. — Они хотят, чтобы мы прилетели к ним на границу вселенной, — сказала она, и ее голос дрогнул от волнения.

Херб так резко вскочил с кресла, что опрокинул его на пол.

— Они хотят, чтобы мы… — заорал он и осекся.

В комнате повисла тишина.

Гэри слышал сопение Кингзли и чувствовал, как тот сдерживает себя, задавая вопрос, волновавший всех:

— Как мы можем это сделать?

— У меня быстрый корабль, — сказал Томми Эванс, — самый быстрый. Но не настолько же!

— Преобразование пространства и времени, — произнес Кингзли, и голос его был странно спокоен. — Они преобразуют пространство и время. Возможно…

Кэролайн улыбнулась ему:

— Вот и ответ. Мы пойдем не в обход, а напрямик. Прорыв границ обычного мира. Туннель в пространстве и во времени.

Кингзли в волнении сжимал и разжимал огромные кулаки, костяшки пальцев у него побелели.

— Но как мы это сделаем? — спросил Херб. — Никто из нас на это не способен. Корабли на геосекторах для нас вершина прогресса. Но геосектора, в сущности, дублируют случайно открытое преобразование пространства. Природы этого явления мы не знаем. Движемся наугад, как дети. Чтобы направленно преобразовывать пространство… нужно ведь уметь управлять искривлением… и уметь фиксировать это искривление.

— Но, может, Инженеры… — начал Эванс.

— Именно, — не дала договорить ему Кэролайн. — Мы всё сможем узнать у Инженеров. Нам остается только выполнять их указания.

— А мы сумеем понять их инструкции? — возразил Кингзли. — Вдруг для этого понадобится такой математический аппарат, который мы себе и вообразить не можем.

— Я смогу понять их, — резко перебила его Кэролайн с горечью в голосе. — Наверное, на это понадобится какое-то время, но я разберусь. У меня есть… опыт, вы знаете.

Кингзли был ошарашен:

— Вы сможете разобраться?

— На своем корабле я разрабатывала новые теории пространства и выводила его математические формулы. Конечно, это только теории, но они должны работать. Они проверены во всех деталях. Я проверяла и перепроверяла их пункт за пунктом много раз, — она засмеялась с оттенком еще большей горечи. — У меня было на это тысяча лет. У меня была масса времени, чтобы разработать и проверить их. Мне нужно было чем-то занять себя, понимаете? Чем-нибудь, лишь бы не сойти с ума.

Гэри пристально смотрел на нее, восхищаясь ее уверенностью в себе, в своих силах. И, не отдавая еще отчета себе, он понял, что лидер здесь — она. За несколько минут она взяла в свои изящные ручки бразды правления группой мужчин. Ведь даже все их мозги вместе взятые не стоят одного ее. Она в совершенстве знает то, о чем они пока еще и не задумывались. Ее мозг работал, по ее словам, почти тысячу лет, рождая новые мысли, решения…

Сколько времени работает мозг обычного человека? Продолжительность жизни умного образованного человека редко превышает пятьдесят лет. Одна треть этого времени тратится впустую на сон, одна шестая — на еду и отдых, на работу мысли остается всего около двадцати пяти лет.

И когда человек умирает, все его мысли безвозвратно гибнут. Зародыши идей, которые всего через пару лет могли бы вырасти в хорошо оформленные теории, утрачены, и кто-то другой должен открывать все заново.

А мозг Кэролайн Мартин работал почти сорок человеческих жизней. Острый, подвижный молодой мозг работал беспрерывно и без помех, не тратя время на еду и сон. Она могла потратить год или, если хотела, сто лет на решение одной проблемы.

Он вздрогнул, представив себе это. Какие ключи от тайн природы она нашла во тьме межпланетного пространства? А ведь для начала она знала секрет огромной важности, который отказалась открыть даже под угрозой вечной ссылки.

Она снова заговорила, но голос ее звучал скрипуче и отрывисто, и совсем не походил на прежний.

— Понимаете, я всегда интересовалась временем и пространством. Оружие, которое я изобрела и отказалась отдать военным во время войны с Юпитером, — это был геосектор… только немного отличающийся от вашего.

— Вы изобрели геосектор? Тысячу лет назад вы открыли принцип искривления пространства? — изумился Кингзли.

Она кивнула:

— Но в то время думали не о двигателях. Юпитер побеждал, все были в полном отчаянии. Военных не интересовали двигатели для космических кораблей, им нужно было оружие.

— Геосектор не оружие, — решительно заявил Кингзли. — Его нельзя использовать вблизи планет.

— А если вы сможете с помощью геосектора направленно преобразовывать пространство? И не только пространство, но и время. Будет тогда геосектор оружием или нет?

Херб присвистнул:

— Я бы сказал, что такой геосектор — это оружие. И еще какое!

— Военные хотели использовать его против Юпитера, — пояснила Кэролайн. — Оно обратило бы планету в ничто. Юпитер был бы развеян не только в пространстве, но и во времени.

— Но чем это обернулось бы для Солнечной системы! — воскликнул Кингзли. — Даже если бы уцелело пространство, то исчезновение Юпитера повлекло бы изменения орбит всех планет. Вся система стала бы иной. Одни планеты взорвались бы, другие упали бы на Солнце. А на Земле возникли бы сильнейшие землетрясения и цунами, началась бы мощная вулканическая деятельность.

Девушка кивнула:

— Именно потому я и не согласилась отдать его военным. Я предупреждала, что они разрушат всю Солнечную систему. За это они объявили меня предательницей и осудили на космос.

— Как, — воскликнул Кингзли, — ты на девять столетий опередила всех! Первый действующий геосектор был построен всего лишь сто лет назад.

Начать на девять столетий раньше и тысячу лет усовершенствовать! Гэри подумал, а не смеется ли она про себя над ними и даже, пожалуй, над Космическими Инженерами? Геосекторы «Космического щенка» для нее не больше, чем детские игрушки. Он вспомнил, как хвастался, и почувствовал, что у него вспыхнули уши.

— Юная барышня, — басом пророкотал Кингзли, — мне кажется, что вы можете обойтись даже и без помощи Космических Инженеров.

Она залилась смехом, похожим на звон серебряных колокольчиков:

— Тем не менее она мне нужна.

Снова замигала красная лампочка, и Кэролайн опять подхватила свой шлем. Все остальные с восторгом смотрели на нее. Приготовленный заранее карандаш опустился на листок и побежал по гладкой белой бумаге, оставляя за собой закорючки символов.

— Инструкции, — начал шепотом Кингзли, но Гэри так на него глянул, что тот умолк, не зная, куда деть руки, и вытянул вперед свою массивную голову.