Трой внимательно осмотрел все вокруг и несколько раз обошел поляну вдоль и поперек. Он пытался понять, приходила ли сюда девушка вообще или с момента их последней встречи она больше не посещала это место. Внутри него нарастало неприятное чувство беспокойства и тревоги, подогреваемое тем, что он абсолютно ничего не мог сделать. Доступ в лабораторию был закрыт для всех жителей города, а отец вряд ли станет слушать его доводы в пользу дарования жизни эксперименту Доктора. В любом случае, стоило попытаться, иначе бездействие сведет его с ума.

Schlund, вечер

Эмбер снова очнулась уже после закрытия клетки и снова не помнила ничего из произошедшего в Циммере. Она чувствовала ставший привычным осадок раздражения и злобы и все так же не могла понять его причину. На ее теле не было никаких видимых следов хирургического вмешательства, но ее не покидало ощущение, что Доктор каждый раз меняет в ней что-то очень важное. Она попыталась вспомнить хотя бы обрывки опыта, и, как в тумане, перед ее глазами промелькнуло улыбающееся лицо Доктора. Лица санитаров, искаженные страхом, красный цвет перед глазами, лязг инструментов… Что-то случилось там, в комнате опытов, и Эмбер понимала, что если это будет продолжаться, она станет совсем другой.

Затем ей на ум пришел Трой, и девушка окончательно сникла. Она не сдержала слово и не пришла, хотя была уверена, что он ждал ее. У нее не было способа дать ему знать, что с ней все хорошо…по крайней мере, она надеялась на это. Ей оставалось привычно проводить время в ожидании, когда таймер сменит цвет с красного на зеленый. И она совершенно не удивилась, когда следующим утром обнаружила клетку запертой.

А между тем, город гудел. Каким-то образом (и как полагали некоторые, не без помощи властей), слухи о сотрудничестве Совета и Доктора просочились в город, и горожане предвкушали. Было хорошо известно, что многие члены Совета являются киборгами или, по крайней мере, активно поддерживают кибернетику. Было так же хорошо известно, что Доктор не занимается ничем иным, кроме генных модификаций. Некоторые горожане начали делать ставки, гадая, что произойдет через месяц и что (или кого) представит Доктор почтенной публике и властям.

За этот месяц Трой несколько раз безуспешно пытался поговорить с отцом. Как и ожидалось, это занятие оказалось абсолютно бессмысленным, и отец просто-напросто приказал ему выметаться. Чувство вины перед Эмбер и собственная беспомощность злили парня, и поэтому каждый день во второй половине дня он приходил на озеро и сидел там часами, безуспешно ожидая свою рыжую знакомую.

Удача улыбнулась ему на третьей неделе. Он уже собрался уходить, когда услышал треск ломаемой ветки, и на берег вышла Эмбер. Она сильно похудела, под глазами пролегли черные круги, а ее движения казались ломаными, из них пропало изящество и плавность. Когда она заметила Троя, она резко остановилась, как дикий зверек, который увидел дуло ружья, направленное на него. Трой мягко поднялся с земли и протянул вперед руку. Он чувствовал, что перед ним уже не та жизнерадостная девушка, с которой он познакомился на набережной, перед ним стояло…существо. Ее взгляд казался пустым, и прошло несколько долгих секунд, когда она все же сделала крохотный шаг вперед, к нему. Трой терпеливо стоял не шевелясь, интуитивно понимая, что если он сделает первый шаг, заговорит, подойдет – она уйдет.

Эмбер осторожно подходила к нему, и по мере приближения она все больше его узнавала. Когда она дошла до его протянутой руки, она осторожно коснулась ее, а потом аккуратно вложила в его большую ладонь свою маленькую ладошку. Он заметил при этом, что вены на ее руке виднелись более отчетливо, чем раньше. Она на секунду остановилась, втянула воздух, узнавая его запах, а потом слабо улыбнулась:

-Трой.

Когда она назвала его по имени, Трою казалось, что он совершил невозможное. Только теперь он понял, как она изменилась. Как ее изменили.

Он мягко притянул ее к себе, и девушка доверчиво подошла ближе. Когда он обнял Эмбер, то почувствовал, как она вздрогнула, а потом объект МБ-4 заплакала.

Прошло несколько часов, в течении которых девушка почти не разговаривала. Она свернулась у Троя на коленях, а он гладил ее волосы и рассказывал неважную ерунду, про жизнь в городе, про свои попытки поговорить с отцом, про свое детство, свои мечты и цели. Казалось, звуки ее голоса успокаивают ее, она расслабилась, а потом впервые за вечер заговорила сама вместо простого ответа на вопрос:

-Мне страшно.

-Чего ты боишься?-мягко спросил Трой, заправляя непослушную прядь ей за ухо.

-Я другая. Меня меняют. Я почти не помню опыты. Санитары боятся.

Ему было больно слышать ее односложные ответы. Казалось, будто она старается только ради него, а дай ей выбор – и она будет молчать. В ней убивали ее человечность, и это было жутко.

-Никакой одежды. Красный таймер, клетка закрыта. Помоги мне.

Ее последние слова вытолкнули Троя из оцепенения. Она с мольбой смотрела на него, вцепившись в его руку, будто он был ее последним спасением. И когда он ответил ей, он ненавидел себя:

-Я не знаю как.

Ее взгляд снова стал безжизненным и пустым.

-Пойми, я не могу отвести тебя в город, тебя там расстреляют,-попытался объяснить Трой,-а если держать тебя здесь, в лесу, тебя найдет Доктор. Я не знаю, что мне делать, я пытался придумать решение каждый день, когда ждал тебя.

Она встала. А потом протянула руку вперед и погладила его волосы.

-Симпатия. Ты хороший. Спасибо.

«Какая же ты тряпка,- сказал ему внутренний голос. -Эта девочка помнит вашу первую встречу, несмотря на то, что с ней сделали, а ты не знаешь, как ей помочь».

-Эмбер, послушай,-начал Трой,-а что, если мне попробовать поговорить с Доктором? Помочь тебе?

Она смотрела на него, размышляя, а потом взяла за руку:

-Пойдем.

Доктор оказался невысоким плотным мужчиной с суетливыми быстрыми движениями и цепкими глазами. Он лично проследил, чтобы Эмбер разделась и вошла в клетку, и только после этого предложил Трою пройти в кабинет.

-Купить ее?-он снял очки и рассмеялся.- Право, вы бы еще предложили купить мою лабораторию.

-Послушайте, но ведь она умрет! Неужели вам не жалко уничтожения вашего лучшего эксперимента?

-Милый мой мальчик, поверьте, МБ-4 не умрет. По крайней мере, от руки Совета точно. Давайте договоримся,-задумчиво протянул Доктор,-я представлю ее Совету послезавтра, а потом вы забираете ее себе под полную ответственность. Идет?

-Идет,-взволнованно ответил Трой.-Все честно?

-Абсолютно,-заверил его Доктор.-Не в моих привычках врать.

Когда Трой выходил из кабинета, Доктор тихо протянул себе под нос:

-В моих привычках, скорее, недоговаривать…

Троя вывели из лаборатории другим путем, и он даже не успел попрощаться с Эмбер. С одной стороны, ему хотелось верить Доктору, но с другой, было что-то отталкивающее в его беглом взгляде и привычке постоянно вертеть что-то в руках, видоизменяя или ломая предмет. Казалось, что все вокруг в глазах этого человека было создано для того, чтобы позже быть измененным, переделанным, и это пугало. Если он не шутил насчет того, чтобы отдать ему Эмбер, то ей осталось продержаться всего день. Она сможет жить у него, он научит ее домашним делам, начиная с самых незначительных, сможет показать ей город. Правда, Трой еще не задумывался, как ему удастся держать в тайне присутствие «существа» у себя в квартире, но он решил подумать над этим позже. И, заходя к себе в спальню, впервые за две долгих недели, парень почувствовал, что наконец-то у него появился относительно четкий план действий.

Schlund,вечер

Как ни странно, но Доктор больше не проводил над ней экспериментов тем днем, и Эмбер попыталась сосредоточиться. Она понимала, что с ней было что-то не так, а если точнее, не так было все. Она подошла к небольшой кучке одежды в углу клетки и натянула на себя просторную рубашку. Доктор уже лег спать, и вряд ли кто-то из дежурных санитаров решится разбудить его, чтобы доложить о такой мелочи. Рубашка приятно и успокаивающе пахла хвоей и еще каким-то сильным, но приятным запахом. Эмбер чуть склонила голову и принюхалась. Запах был теплый, с древесной нотой, и она вспомнила, что это запах Троя. Вдыхая его, девушка успокаивалась, и тут в голове щелкнула мысль: «Ты не существо». Эмбер замерла. К ней в голову уже долгое время не приходили такие внезапные самостоятельные мысли, и ей понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить фразу. А после ее зрачки расширились.