Я очень устал. У меня всё чаще болела голова. Почти каждую ночь я сидел на своём подоконнике и смотрел на начавшую облетать липу. Дожидался, когда привычно отключится фонарь, и переползал на свою кровать. Я мог бы сидеть и до рассвета – прохладно, хорошо. Но на следующий день была школа. Выпускной класс, как-никак. Мне надо было продержаться до окончания школы. А зачем?..

Что делать со своей жизнью дальше – не представлял. Я бы и сейчас не знал что делать, но школа держала меня на плаву получше любого козла-отца! Только вот куда я плыл? Да ещё и наши посиделки давали мне... даже не знаю... Я готов сидеть был там постоянно, чтобы не быть один.

Однажды, когда мы стали расходиться, я сделал вид, что у меня выпала из кармана зажигалка и метнулся назад, наскоро попрощавшись. По вытянувшимся лицам понял, что они мне не поверили – я же не курил. Зачем я ляпнул про зажигалку? Мне так неохота было идти домой, что едва мы загрузились в лифт я с трудом подавил в себе желание нажать на кнопку "Стоп". Поэтому и придумал эту нелепую отговорку – нестерпимо хотелось остаться.

В тот день, на нашем этаже, прислонившись спиной к стене, я даже задремал, разомлев от тепла, от разговоров. Мне впервые за долгое время стало спокойно, потянуло в сон.

Когда я вернулся на нашу лестничную клетку, то попытался занять тоже место, сесть точно также, чтобы поймать то своё состояние. У меня получилось. Настолько получилось, что я заснул. Проснулся неожиданно, как будто кто ткнул меня: услышал, что открывается квартирная дверь. Ломанулся к лифту, но понимая, что уехать я не успею, просочился на чёрную лестницу.

Это был тот молчаливый, вечно насупленный парень. Понесло его на лестницу! Хорошо, что там не было ни одной лампочки, и он меня не заметил. Чувствую себя бомжем!

Как же стыдно!

В следующий день, чтобы случайно не встретится с этим парнем, я решил попробовать обосноваться на другом этаже. Но ничего не вышло, меня (я даже не успел прикрыть глаза) тут же прогнала какая-то тётка. Потом решил посидеть этажом ниже, но и здесь не вышло: на третий день вышёл какой-то совершенно пьяный мужик и чуть не избил меня. Нет, я не бомж. Я – брошенный, больной (да папа, я помню, что ты мне говорил!) пёс, который никому не нужен.

Следующие несколько дней я вместе со всеми уходил с нашего этажа.

Глава 6

Дмитрий

Я открыл глаза. Не проснулся, а именно открыл глаза. Голова была такая ясная, как будто я и не спал вовсе. Мысль... Какая-то мысль билась в висок. Я поморщился, вспоминая, есть ли у меня что-то от головы. Да, давненько это было – бессонные ночи, таблетки...

Сполз с кровати, опустил ноги на прохладный пол. Заселившись в квартиру, я первым делом убрал все эти немыслимые коврики. Фифа набросала их в художественном беспорядке по всей квартире. Кажется, этот кричащий по цвету и неприлично волосатый ужас был презентом какого-то восточного поклонника, подцепленного Фифой на шефских творческих концертах. Мне не нравилось ощущать под своими ногами шерстяную махру, да и убираться в квартире без ковров было значительно проще и быстрее.

Покопавшись на кухне в яркой металлической коробочке из под шведского печенья я нашёл таблетку анальгина. Пойдёт. Кругляшок, провожаемый потоком ледяной воды, устремился мне в желудок. Меня передёрнуло от начавшего распространяться по телу холода. А вот голова жила своей жизнью – бурлит кипятком от не переваренных мыслей.

Вот оно, вот что не даёт забыть мне и вчерашние джинсы, и этого парня-кассира! Этот самый Кирилл был первым за последние четыре года, кто понял, что НА МЕНЯ можно ТАК смотреть. Что я пойму этот взгляд, что могу ответить на него.

Я заметался по кухне: стакан с водой, барная стойка, цветок на окне. Я не хочу снова! Мне это не надо! И что, бл*дь, изменилось? Все эти четыре года всё было хорошо, всё было под контролем. Всё было настолько хорошо, что даже началось забываться... И зачем я пошёл в эту секцию на третий этаж? Мог бы купить себе штаны и на втором? Идиот! Я и не заметил, как оторвал один цветочек герани и теперь он лежал на подоконнике крошечными кровавыми клочками.

Таблетка не желала выполнять свои обязанности: голова разрывалась. Наскоро одевшись, я рванул из квартиры, чтобы оставить все мысли, все воспоминания здесь, под замком. Перед глазами всё плыло. Может, стоило разбить пару тарелок на кухне – полегчало бы? И как это люди делают...

Открыв дверь, я увидел Цветного. Одного. Я был так удивлён, что остановился и впервые посмотрел на него в упор. Что он забыл здесь в выходной? И почему пришёл один?

- А почему ты... – я запнулся, не зная чем закончить предложение. Словом "здесь" или "один"? Или "пришёл сегодня?" Мне вообще было не понятно, зачем я открыл рот. И что теперь делать? Стою и смотрю на него. Он привычно сидел на своём месте и тоже смотрел на меня. Капюшон как всегда на голове, ему даже пришлось задрать голову, чтобы видеть меня.

Вся эта ситуация раздражала... Чего я вообще полез к нему с разговорами? Этот урод – Кирилл своими взглядами лишил меня не только спокойствия: моя тщательно выстроенная заново жизнь могла рухнуть. И вот теперь, мы, как два придурка молчим и смотрим друг на друга. Я чувствовал, как ярость затапливает меня. Весь контроль летел к чёрту!

- Ухожу – буркнул Третий, встал с пола и, засунув руки в кармане, прошествовал к лифту.

Я продолжал бессмысленно пялиться на то место, где он сидел. Хлопнула дверь – парень не дождался лифта и ушёл на чёрную лестницу. Через какое-то время лифт пожужжал открывшимися дверьми. Я очнулся и, успев в три прыжка преодолеть расстояние до кабины, впрыгнул и нажал кнопку первого этажа.

Мне нельзя думать. Мне запрещено сейчас думать. Мне нечем думать.

Я шёл в торговый центр, прикидывая, что сейчас может идти в кино.

В кинотеатре, протягивая деньги улыбчивой девушке, я ещё шарил глазами по маленьким телевизорам-табло над её головой, потерявшись в перечне фильмов и залов.

- Выбрали?

- В третий зал, пожалуйста, - наконец решил я.

Девушка сменила свою рабочую улыбку на неоплачиваемое удивление.

- Как в зал?

- А? Да, извините. Мне билет на 12.10, на 15.00 и на..., - я замялся. Она решит, что перед ней сумасшедший. Я стоял и разглядывал её: тёмненькая, курносый нос, тёмные глаза, на щеке тщательно замазанный и оттого ещё более заметный прыщик. Милая. Но, не для меня сегодняшнего.

- Вам по билету на каждый сеанс, начиная с двенадцати в третий зал, - девушка опять улыбнулась, но как-то жалко, явно не так, как была обучена. – Правильно?

Мне было плевать, что она там себе думает, мне было плевать, что она, судя по всему, жалеет меня. Я был глух к любому внешнему раздражителю, к любым чужим эмоциям.

- Да. На три сеанса, - уточнил я.

Получив от девушки билеты и серьёзный взгляд, я купил огромное ведро попкорна (прости меня, мама и мой желудок). Ну, что ж... Меня ждёт на первое – боевик, на второе – комедия, а на третье... Не запомнил – мне было всё равно.

Первый фильм я послушно смотрел, на втором спал, вздрагивая и просыпаясь от очередного приступа смеха в зале. Надо же, какой оказывается смешной фильм? Сходить что ли на него ещё раз, потом, позже? Третий фильм я тоже смотрел..., как мне казалось. Кто-то куда-то ехал, кто-то с кем-то разговаривал, какая-то женщина выстрелила в квадратноголицего мужика. Я сидел, фиксируя события, происходящие на экране, не понимая сути. Где-то ближе к концу, после какой-то особенно громкой реплики квадратнолицего я встал, уронив ополовиненное мной ведро (больше не осилил) и вышел из зала.

На месте девушки-кассира, что продавал мне билет сидел молодой парень.

На сегодня – хватит!

Когда я пришёл домой, то сделал себе бутерброд, налил воды и прошествовал к дивану. Сел, аккуратно поставив стакан у своих ног, на пол. Джинсы всё-таки жали. А может они вросли в меня за столько часов сидения? Ещё и телефон натягивал карман своим объёмом, и казалось, из-за него джинсы были ещё теснее. Я снова встал и, закусив бутерброд зубами, расстегнул пуговицу на поясе и молнию. Стало легче. Телефон вынул и бросил на диван. Сел. Да-а-а... так гора-а-аздо легче. Телевизор включать не хотелось – насмотрелся уже на экраны за сегодня.