— Повтори-ка, чем ты тут недавно хвастался, — услышала я ледяной, пропитанной каким-то отвращением голос Лорина.

Это был приказ. Таверна совсем стихла. Редко кто кашлял или слышался звук отодвигаемых стульев. Я упорно смотрела в стену. Зачем тут я? Лорин, кажется, тоже знаком с этим бедолагой. У них, наверное, какие-то старые счёты, но я-то тут причём?! Неужели… мне нельзя было ему помогать?! Нет, это глупость. Пойму — не общаться, а не помогать… но он ничего мне не говорил. Он, кажется, мне не запрещал. Только насчёт Сальмы возникли вопросы, но больше точно разговоров не было. Это точно.

Рыжий мужчина ссадил с колен девушку, которая сразу же куда-то пропала. Он поправил рубашку и… залез на стул. Тут даже я на него посмотрела.

— Я хвастался тем, что трахал твоего человека! — громогласно объявил рыжий и указал на меня. — Вот эту милую барышню, которая оказалась на диво хорошенькой!

Раздались смешки и оханье. Я просто стояла. Мой рот чуть приоткрылся от какого-то неведомого ужаса, но я его сразу же прикрыла. Что он сказал? Мне не послышалось?! Моё состояние было тоже крайне непонятным. Руки начали дрожать, дыхание участилось, а страх куда-то улетучился. Я просто смотрела в задорные карие глаза, пытаясь понять.

Лорин вдруг в один шаг преодолел расстояние между ними. Он как-то ударил ногой по ножке стула, и та обломилась. Рыжий лжец спрыгнул и был тут же со всей дури уронен на стол. Я вздрогнула от грохота. Парни, сидевшие за столом, тут же вскочили со своих мест, отшвыривая пищащих девчонок в сторону. Франк и Морик мгновенно оказались рядом с Лорином, ненавистно оглядывая остальных. Я просто стояла во всём этом ужасе и не понимала, как оказалась тут. Что вообще происходит? Это я? Меня не подменили? Тело моё? О чём они вообще?!

— Да как ты посмел? — зарычал сереброволосый мужчина, держа лгуна одной рукой за шею и пригвождая того к столу.

Мужчина вскинул руки, и в его глазах появилось дикое удивление.

— Откуда я знал, что трахать её нельзя?! — вскинулся он. — Она не часть твоей стаи, Лорин. Это рабыня!

Таверна начала поддерживать его. Ступор меня покидать даже не собирался. Мне казалось, что это сон. Я не верила в происходящее — этого не могло быть.

— Она принадлежит мне! — взревел мой хозяин и ударил кулаком рядом с лицом нахала. — Я предупредил, чтобы к ней никто не подходил!

— Я и не подходил! — возмутился мужчина. — Она сегодня утром сама познакомилась со мной! Прямо тут, у таверны! Мои парни подтвердят! Да много кто подтвердит!

Повисла накаляющаяся тишина. Видимо ликаны этого урода зло пыхтели, оглядывая всех нас, а мои знакомые отвечали взаимностью. Кажется, назревало что-то очень плохое…

— Это правда? — голова моего палача повернулась ко мне.

Сколько ярости там было… от этого на глаза вновь навернулись слёзы. Я боялась. Он меня убьёт. Просто убьёт…

— Н-нет, — выговорила я медленно.

Таверна вновь ожила, словно противясь моему ответу. Всё было решено… как же я влипла.

— Да брось, малышка, всё же было классно, — мерзкий мужчина криво улыбнулся мне. — Ты же сказала, что тебе понравилось.

Я продолжала глупо хлопать глазами. Оцепенение не отпускало меня. Боги, меня только что макнули в туалет. А я думала, что это сделает Лорин в своё время. Ошиблась…

— Он прав? — взгляд Лорина вновь вгрызся в моё лицо.

— Нет, — прошептала я.

Таверна набирала свои обороты, словно гневаясь на меня. Почему они верили ему, а не мне? Неужели потому, что он был ликаном, а я нет? Только из-за этого?! Он скажет, и все ему верят?! Так же нельзя! Нельзя…

— Ой, да перестань! — засмеялся утренний незнакомец, — Ну извини, что кончил раньше времени! Ну с кем не бывает, когда такая красавица над ухом стонет?!

Раздался мужской смех, который поддерживал его. Они ели все ту бурду, которую он им преподносил, словно голодным псам кости со стола бросал. Каждое его слово было одобрено, а моё нет.

— Лорин, я сам видел её, — вдруг заговорил короткостриженый блондин, который как раз выступал за команду рыжего. — В этой же одежде, с корзиной в руках. Она чуть ли не волоком повела Бюрта за таверну. Многие слышали стоны.

Теперь я вновь уставилась на стену невидящим взглядом. А вот и свидетель. Почему-то так не кстати вспомнилась картина, которая долго не выходила у меня из головы. Судили на площади девчонку. Молодую, лет пятнадцати. Она была очень красивой, а какая фигура… все мужчины шеи сворачивали. Она работала швеёй. И какая-то женщина с рынка обозвала её ведьмой. Её, конечно же, приволокли на общий суд. Священники спрашивали у всех, кто что знает о ней. Многие мужчины отзывались о ней хорошо, но вот женщины… они все завидовали ей чёрной завистью. За красоту, за честность и доброту. И началось обливание помоями. Вдруг кто-то начал вспоминать, что после того, как она посмотрела на её ребёнка — тот заболел, молоко скисло, когда мимо красавица прошла и всё в таком роде. Девчонку повесили. Считалось, что если повесить ведьму, то она воскреснет, дабы отомстить обидчикам, но бесчувственный труп провисел на площади несколько недель. Тогда я поняла одну вещь: толпа, жаждущая крови, всегда её получит. Ничего не поделать, если они признали тебя виноватой. Уже ничего. Просто не сможешь отстоять себя. Помню, как та бедная малышка кричала и умоляла их о прощении. «Это в ней Сатана говорит!» — крик какой-то старухи навсегда врезался в память. Попытки оправдаться только сильнее волновали народ. Поэтому я стояла молча. Смерть, с которой я уже успела подружиться и поссориться, вновь замаячила на горизонте. Надо готовиться, а не думать о спасении. Страшно, и колени так предательски хотят подогнуться и уронить моё невинное тело на этот грязный пол. Честь. Её я не потеряю. Не сегодня и не перед этими дворнягами, которые лают, требуя зрелища. Пусть делают, что сочтут нужным. Хотя по большому счёту измена не считалась чем-то ужасным. У людей за это редко казнили, а тут этого быть не должно. Все похотливые животные, и спать со всеми подряд у них должны быть обычное дело. Но… ярость Лорина выход должна найти. Он принесёт мне смерть. Наконец-то сдержит данное обещание. Всё-таки будет так, как я когда-то задумала. Обидно, конечно, но жизни у меня тут действительно не будет. Чего я добьюсь? Ничего. Увижу мир? Нет. Заведу друзей? Уже вряд ли. Мне остаётся только подождать.

— Думаешь, я поверю твоему щенку?! — Лорин вновь посмотрел на рыжего вруна.

— Я могу доказать, если её запаха на мне не хватает, — чуть улыбаясь, выдал Бюрт. — Я трахнул её прямо за этой таверной, там скорее всего ещё сохранились ароматы… нашей страсти.

Было ощущение, будто я пришла в театр, где играет всего один актёр. Остальные подыгрывают ему и всё. Просто ересь. Но ликаны загудели с удвоенной силой.

— Веди, — бросил сереброволосый мужчина, выпрямляясь и отпуская вполне довольного «ухажёра». Я не смотрела ни на кого. Просто, кажется, Морик взял меня за предплечье, и мы все пошли на выход.

Я не была удивлена, когда все пьяные зеваки высыпались за нами. Мы обошли здание и оказались на пустом заднем дворе. Туалет, пара построек и кусты вдоль забора. Прямо перед этими могучими растениями был невысокий декоративный деревянный забор. Он был чуть скошен, словно на него кто-то упал.

— Вот здесь, — Бюрт указал как раз на ту вмятину, которая привлекла моё внимание.

Лорин тут же подошёл к указанному месту. Даже на корточки присел, словно принюхивался. Мой взгляд натолкнулся на что-то… на одной из дощечек было нечто белое. То ли высморкался там кто, то ли сливки скисшие пролил — непонятно. Мне даже показалось, что все смотрят туда же, куда и я. И повисла такая тишина, словно Лорин был судьёй, а все остальные ждали вердикта. Я не волновалась. Осознав своё будущее, начинаешь как-то думать о другом. О том, что не успела сделать, что хотела бы осуществить. Просто мысли обо всём. И в голове не было места для всей этой гнили. Даже вспомнилось кое-что забавное. Меня ведь учили, как поступать в подобных случаях. Если леди обвиняют в чём-то, то будь ты виновата или невиновата — всегда держи лицо. Не опускаться до оправданий. Вести себя нужно холодно и отстранённо. У нас был свой суд. Уже намного лучше. Никто никого не убивал, все долго и муторно разбирали вопрос и чаще всего людей, носившие одинаковый со мной статус, оправдывали. Так принято, да и что может натворить леди?! Отравить кого? Это почти недоказуемо. Изменить мужу? Все и так этим занимаются, и обвинять в этом кого-то — всё равно, что говорить, что днём светло, а ночью темно. Даже позабыв о своём этикете, я держалась хорошо. Вот, что значит, зазубривание книжек и постоянные упражнения.