какое они дадут потомство, здоровое или дефектное.

Изучение ритма роста этих незамысловатых организмов, их дальнейшей жизни на Земле важно не

только для космической биологии, оно подсказывает ученым, как лечить людей с расстройством

жизненных циклов, позволяет рекомендовать людям лучшие режимы работы и отдыха.

А вот другой совместный эксперимент — микробный обмен.

Очень важное значение имеет изучение микрофлоры — микроорганизмов, живущих на коже

космонавтов, а также в отсеках кораблей. По программе ЭПАС корабли подготавливались на разных

континентах. И естественно, микрофлора «Союза» и «Аполлона» была различной. После стыковки,

при визите на другой корабль, космонавты приносили с собой «свои» микробы, а уходя,

прихватывали «чужие». Этот обмен и интересовал ученых. Дело в том, что в космосе у человека

снижается устойчивость организма к инфекциям. Здесь даже ранее безвредные бактерии могут стать

опасными. И если к «своим» микробам космонавты привыкли, то «чужие» могут вызвать

заболевания.

Для изучения обмена микробами с кожи космонавтов и со стенок корабля, начиная со старта и

кончая посадкой, брались пробы микрофлоры. Тщательное изучение этих проб в лабораториях СССР

и США позволило узнать, как микробы путешествуют — переходят с корабля на корабль, насколько

опасно «ходить в гости» во время длительных полетов.

17 ИЮЛЯ. КОСМИЧЕСКИЕ ОРБИТЫ

Приближался кульминационный момент полета — стыковка, и космонавты шутками пытались

скрыть свое нетерпение.

— Ну, как там на «Аполлоне», догонят они нас наконец? — спрашивал в одном из сеансов связи

Леонов. — Не забыли астронавты про стыковку?

Конечно, экипаж «Союза» прекрасно знал, где находится американский корабль, поэтому вопрос

звучал явно комически. Роль путевого указателя сначала несли наземные службы. Они «свели» ко-

рабли до расстояния в сотни километров. Далее наступил самый ответственный участок, когда многое

зависело от мастерства экипажей.

Космос часто сравнивают с безбрежным океаном. Но это сравнение не совсем верно. Ведь над пла-

нетой корабли могут разойтись еще и по высоте. Поэтому веселая картинка, сделанная Леоновым еще

в Москве, на которой изображены сидящие на «Аполлоне» астронавты, всматривающиеся в

космические дали, с надписью «Где они?», имела большой смысл.

На тридцать четвертом витке наш корабль вошел в тень Земли, и вдруг тьму космоса прорезали яр-

кие вспышки света — это «Союз» и «Аполлон» включили свои маяки.

Они настолько ярки, что видны очень далеко. С «Аполлона» «Союз» увидели с расстояния в 410

километров.

— ««Союз-девятнадцать» трудно отличить от звезды, — передал на Землю Бранд.

Корабли медленно сходились. «Аполлон» включил тормозные двигатели и, по инерции, обогнал

«Союз», выходя на исходную для стыковки позицию. Теперь корабли разделяло всего 40 — 50

метров. Их положение друг относительно друга можно было определить по разноцветным

ориентационным огням — красному и зеленому.

Корабли будто повисли рядом в черной бездне космоса. В пресс-центре напряженная тишина, все

внимательно следят за стыковкой. На экранах телевизоров виден борт «Аполлона» и «Союз»,

раскинувший подобно крыльям солнечные батареи. Стыковочные узлы обоих кораблей направлены

точно друг к другу. Они медленно, очень медленно сближаются.

— Очень хорошо. Хорошая картинка! — восклицает оператор связи.

Все ближе и ближе корабли. Все меньшее расстояние разделяет их. Создается такое впечатление,

будто «Аполлон» по рельсам подъезжает к «Союзу». Последние сантиметры. Это расстояние

выбирается особенно осторожно. И вот небольшой толчок — вздрогнуло изображение на телеэкране

— корабли соприкоснулись. Через миг они прочно соединились, автоматика усилием в двадцать тонн

сцепила, герметизировала стык. Стаффорд, слывший «космическим лихачом», провел стыковку очень

мягко.

— Стыковка состоялась! — докладывает Леонов. Его голос заглушают аплодисменты. Аплоди-

руют в Центрах управления, аплодируют журналисты. Кажется, что аплодирует вся планета. (По под-

счетам экспертов, в этот момент у экранов телевизоров было около миллиарда человек.)

17 июля 1975 года в 19 часов 09 минут над Бискайским заливом историческая встреча состоялась.

На орбите образовался космический комплекс с международным экипажем на борту. Все операции по

стыковке были выполнены безукоризненно. Наконец-то специалисты с облегчением убрали со столов

толстые тома инструкций, составленных на случай возникновения «нештатных» ситуаций в ходе

сближения и стыковки кораблей. Но еще многие тома остались: в них дальнейшая программа.

ОТСТУПЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ: СТЫКОВКА

Космос полон неожиданностей. Поэтому любой корабль здесь может оказаться как ожидающим

помощи, так и спасателем. А раз так, то, значит, и стыковочные устройства должны быть

универсальными, пассивно-активными, или, как говорят специалисты, андрогинными. Однако до сих

пор в космосе использовались системы, состоящие из штыря с механизмами выдвижения и

стягивания у активного корабля и приемной воронки — конуса — у пассивного.

Для создания андрогинной системы все требовалось начинать почти с нуля, заложив в основу

единые конструкционные принципы. После взаимных консультаций и изучения различных вариантов

за основу была принята система, разработанная нашими специалистами еще в шестидесятых годах

для стыковки «Союза» с орбитальной станцией «Салют». Она понравилась американским

специалистам, и они предложили использовать ее при разработке нового устройства.

Главный элемент стыковочного агрегата — кольцо с тремя лепестками, расположенными по

окружности. Если кольцо выдвинуто, то корабль активный, втянуто — пассивный. При стыковке

кораблей лепестки «переплетаются» друг с другом, оставляя в центре «цветка» люк диаметром в 80

сантиметров для перехода космонавтов.

Хотя принципиальная схема стыковочного узла и была общей, каждая страна конструктивно

решала ее по-своему. Так, например, амортизация кораблей в «Союзе» осуществлялась

электромеханически, а в «Аполлоне» — гидравлически. Поэтому получилось так, что в них не было

ни одной одинаковой детали, за исключением, конечно, взаимодействующих элементов, размеры

которых,были тщательно согласованы.

Была и другая трудность, вовсе исключавшая стыковку, — атмосфера кораблей. При создании

кораблей советские и американские конструкторы шли различными путями. В «Союзах» космонавты

дышат обычным воздухом при нормальном давлении. Американцы же, начиная с первых своих

кораблей «Меркурий», использовали чистый кислород. Эту атмосферу унаследовали и корабли

следующих поколений. Но кислород создавал опасность пожара на борту корабля от малейшей искры.

И хотя американские специалисты понимали выгодность применения обычного воздуха, сделать они

ничего не могли: прочность «Аполлона» при повышенном давлении оказалась бы опасна малой.

Пришлось оставить атмосферу разреженного кислорода.

В таких условиях при переходе из корабля с большим давлением атмосферы в другой у

космонавтов, как у водолазов, быстро поднимающихся с глубины, может возникнуть болезнь,

связанная с быстрым выделением растворенного в крови азота, — десатурация. Избежать ее можно

только медленным, в течение многих часов, снижением давления. Можно, чтобы удалить из крови

азот, дышать несколько часов чистым кислородом. Но это неудобно, так как на такое «шлюзование»

уходит много времени. А для аварийной ситуации и вовсе неприемлемо. Поэтому американцами был

создан переходной модуль-шлюз со смешанной атмосферой. А чтобы полностью исключить