буквами. Расшифровка текстов дала возможность установить, что люди, населявшие Северную Бактрию, сохраняли

древнюю зороастрий-скую религию.

П0 РОДНОЙ СТРАНЕ

Б. Хотимский

ТАМ, ГДЕ ОБЬ НАПРАВЛЯЕТСЯ НА ЗАПАД

ГОРИЗОНТЫ ДЕСЯТОЙ ПЯТИЛЕТКИ

Рождается она из слияния двух рек. А те, хоть и берут свое начало в одних горах — Алтайских, долго

текут каждая своим путем, разрезая хребты. Более спокойная Бия вытекает из знаменитого Телецкого

озера, а неукротимая Катунь собирает талые воды ледников Белухи и других горных вершин. В горах Бия с

Катунью стремительны и шумны: грохочут так, что в двух шагах не слышно человеческого голоса, хоть

криком кричи. Даже на разливах, где воды по колено, она несется, ворочая камни, и конь, если ты едешь

верхом, останавливается, храпит, вздрагивает и не хочет идти в реку.

На степных просторах Алтайского края реки смиряют нрав и, изгибаясь плавными извилинами, оты-

скивают друг друга, чтобы слиться неподалеку от города Бийска. Тут-то и начинается Обь, сразу простор-

пая и сильная.

По пути к океану она разольется искусственным Обским морем, вберет воды многочисленных

притоков, становясь все более могучей. За большим селом Александровским Обь словно забывает, что ей

нужно стремиться на север. Разбиваясь на протоки, она течет в широтном направлении прямо на запад. Но

вблизи Ханты-Мансийска, который вознесся на крутом холме среди необъятной равнины, ей как бы напо-

мнит об ошибке не менее могучий, чем она сама, Иртыш. Соединившись с ним, Обь вновь устремляется

на север. И там, где она становится Обской губой, уже не поймешь — река ли она или совсем стала морем.

Только поднявшись на самолете с Салехардского аэродрома, видишь, что Обь еще река, но даже с большой

высоты дивишься ее простору.

Мне довелось видеть Обь в разных местах: и среди необъятных степей, и среди таежного леса, и там,

где по ее берегам расстилается унылая и все равно прекрасная тундра. Я видел Обь широкую и

полнокровную летом, слышал поздней осенью, как шуршит на ней шуга — замерзающие, растущие на

глазах льдинки, — видел ее и зимой, скованную ледяным панцирем.

За эти годы река не изменилась. Да и попробуй измени такого гиганта, который распростерся по самой

великой в мире низменности. Гиганта, который рождается в заоблачных снегах и льдах и исчезает тоже во

льдах, но уже океанских.

Впрочем, такие планы — планы коренного изменения реки — были. В свое время был составлен

проект создания Нижнеобской ГЭС. Плотиной предполагали перегородить Обь в том месте, где ее на карте

пересекает пунктир Северного полярного круга. Однако от строительства ГЭС отказались, потому что

перегороженная река залила бы огромные просторы Западно-Сибирской равнины. К подземным кладовым,

где скрываются крупные запасы нефти и газа, пришлось бы пробиваться не только сквозь вечную мерзлоту

и толщу горных пород, но и сквозь водный слой. Но мало того, разлившаяся Обь стала бы тогда длинным,

в сотни километров, языком Ледовитого океана. Языком, долго не тающим, который мог бы изменить

сибирский, да и не только сибирский климат. Вот поэтому и отменили план строительства

гидроэлектростанции.

Да, сама Обь не изменилась, но как изменилась за последние годы жизнь на ней самой и на ее бере гах!

Что же так оживило дремавшую реку? Что побудило людей вести строительство дорог, городов, поселков?

Почему воды Оби стали бороздить такое количество теплоходов и барж?

Ответ один — открытие в Западной Сибири месторождений нефти и газа. И не просто отдельных

месторождений, а целой нефтегазоносной страны, которая на языке геологов-нефтяников носит название

«провинция». Открытие великое. Недаром падкие на громкие слова буржуазные газеты назвали его от-

крытием века. Обычно далекие от истины, на этот раз газеты были близки к ней.

Сначала в западном углу низменности, словно вспыхнувшая сигнальная лампочка, указал на подземное

богатство нефтяной фонтан возле поселка Шаим. Месторождение оказалось небольшим, но оно

подтвердило предположения тех геологов, которые доказывали нефтяную перспективность недр равнины.

Прежде редко видавшие человека болотистые берега Оби огласились стуком топоров, лязгом металла,

гулом моторов тракторов и вездеходов, эхом взрывов сейсморазведчиков.

Обь начала новую жизнь. А какой она была раньше? Как ни печально это для великой реки, но до

Великой Октябрьской революции она была как бы громадной тюремной камерой. Обдорск, Березово,

Самарово, Нарымский край, Васю-ганские болота — все эти названия были символами ссылки. И если

Забайкальская губерния имела в своем старинном гербе изображение тюремной решетки, то с тем же

успехом эту решетку могли вписать в свои гербы и Томская и Тобольская губернии. Именно о таком

прошлом рассказывают экспонаты краеведческих музеев Томска, Ханты-Мансийска, Салехарда.

Но и после революции долгое время обские жители занимались делами, привычными еще их отцам и

дедам: охотой, рыболовством, заготовкой леса.

Открытия геологов резко изменили ритм жизни, изменили географию края. В 1969 году видные ученые

нашей страны и члены правительства собрались в городе Тюмени на конференцию, где обсудили, как

освоить нефтяную целину, обновить рыбное хозяйство и по-новому заготавливать древесину, не вредя

природе, а помогая ей. Ведь было время, когда к этой малолюдной заболоченной низменности от-

носились с некоторой небрежностью, — мол, эта глухомань выдержит все: и неправильную рубку и

сплав леса, и загрязнение водоемов промышленными отходами. Теперь же при расширении добычи

нефти сибирским водам и землям могла грозить «нефтяная» опасность, если не принять

соответствующих мер. Вот почему собрались на совет ученые. Собрались и приняли решение вести

освоение богатств Сибири комплексно, то есть не только брать у природы, но и возвращать ей. Мно-

гое из того, что было продумано и высказано учеными, сделано в девятой пятилетке.

Не так уж много времени прошло с тех пор, а некоторые поселки на берегах Оби уже превратились

в города. Скажем, село Нижневартовское. Оно даже в названии своем потеряло окончание «ое»,

превратившись в Нижневартовск. Старое село сохранилось, но ниже по течению реки, за

коричневыми торфяными болотами, поднялись высокие белокаменные здания. Вдоль берега Оби

протянулся громадный причал. Здесь могут грузиться и разгружаться сразу много кораблей. Это

неудивительно. Ведь именно здесь, недалеко от Нижневартовска, открыто знаменитое Самотлор-ское

месторождение газа. На языке хантов «Самотлор» означает «мертвое озеро». Но какое же оно мерт-

вое, когда сумело дать жизнь новому сибирскому городу!

Такую же судьбу пережил поселок Сургут, ставший сейчас, можно сказать, сибирской нефтяной

столицей. Город молодой, и горожане его молодые. Средний возраст сургутцев много меньше

тридцати лет. Хозяйствуют в Сургуте тоже по-молодому, по-новому. Если на старых нефтяных

промыслах получаемый при добыче нефти попутный горючий газ сжигался в факелах, то жители

Сургута приспособили его для дела. На нем, на этом попутном газе, работает городская

теплоцентраль.

Очень оживленны летом обские воды. Особенно это чувствуешь, когда приближаешься к

населенным пунктам. Как на шоссе вблизи большого города увеличивается поток автомобилей, так на

реке поблизости от города или большого поселка становится много катеров, моторных лодок,

буксиров. Лодка в этих краях подчас куда важнее, чем где-то в других местах собственный

автомобиль. Здесь она и транспорт, и предмет гордости. На ней отправляются и на охоту, и на