Может сложиться такое представление, что под только что сказанным имелось в виду, будто ущерб от неподготовленного слуги заключается в прямом намеке на его недорогую стоимость пли бесполезность. Это, конечно, не так. Существующая связь гораздо более опосредованна. Здесь происходит то, что вообще часто имеет место. Все, что поначалу представляется нам оправданным на той или иной основе, вскоре становится для нас привлекательным как что-то само по себе благодатное, уже покоящееся в нашем образе мыслей в качестве чего-то действительно правильного. Но для того, чтобы какая-либо особенность в правилах поведения сохраняла свое особое положение, она должна опираться на привычку или предрасположенность, устанавливающую нормы ее развития. Потребность в подставной праздности или демонстративном потреблении подчиненного труда является господствующим побуждением к содержанию прислуги. Пока это остается верным, без лишнего обсуждения можно прийти к соглашению, что всякий отход от общепринятой практики, когда обнаруживается, что обучение прислуги происходило в сжатые сроки, вскоре оказывается безболезненным. Требование дорогостоящей подставной праздности действует косвенно, выборочно, направляя формирование нашего вкуса — нашего представления о том, что правильно и что нет в делах такого рода. Таким образом, искореняются, не получая одобрения, несообразующиеся с этим требованием начинания. Когда уровень состояния, признаваемый общественным мнением престижным, становится выше, усложняется система владения прислугой и ее использования. Приобретение в собственность и содержание рабов, занятых в материальном производстве, свидетельствует о богатстве и доблести, а содержание ничего не производящих слуг — о еще большем размере состояния и более высоком положении. На основании этого принципа возникает сословие прислуги — чем многочисленнее, тем лучше, — у которой одна обязанность — тупо прислуживать особе своего владельца и таким образом служить очевидным доказательством его способности, не производя, использовать значительное количество подчиненного труда. Затем происходит разделение труда среди прислуги и тех, кто находится в зависимости и чья жизнь проходит в поддержании почета праздного господина. При этом, тогда как одни занимаются за него материальным производством, другие, обычно во главе с женой или главной женой, потребляют за него, демонстрируют праздность, представляя тем самым очевидное доказательство, что их хозяин способен нести большие денежные убытки, которые не вредят его незаурядной состоятельности.

Этот очерк, дающий в несколько идеализированном и схематичном виде картину развития домашнего услужения и указывающий на его природу, оказывается в наиболее близком сходстве с той культурной стадией, которая была названа здесь квазимиролюбивой стадией производства. Именно на этой стадии личное услужение впервые поднимается до положения экономического института и занимает значительное место в образе жизни общества. В ходе развития культуры квазимиролюбивая стадия идет за собственно хищнической стадией — это две последовательные фазы варварства. Характерная черта квазимиролюбивой стадии — официальное соблюдение мира и порядка, при всем том, что на этой стадии в жизни общества существует слишком много элементов принуждения и классового антагонизма, чтобы называть ее миролюбивой в полном смысле этого слова. Для многих целей с любой другой точки зрения, отличной от экономической, можно было бы с тем же успехом назвать ее стадией статуса. Этим термином вполне подытоживается способ установления различий между людьми, а также духовное состояние людей на этом культурном уровне. Но в качестве описательного термина как для указания на тенденцию развития производства, так и для характеристики преобладающих в этот момент экономического развития способов производства термин «квазимиролюбивый» кажется предпочтительным. В том, что касается обществ западноевропейской культуры, эта фаза экономического развития, вероятно, ушла в прошлое, за исключением малочисленной, хотя весьма бросающейся в глаза части членов общества, в ком привычки мышления, свойственные варварской культуре, претерпели лишь относительно слабое разложение.

Личное услужение все еще является элементом большой экономической важности, особенно в том, что касается распределения и потребления благ, но даже и здесь его относительное значение ранее было несомненно меньше. Наивысшее развитие подставной праздности приходится на прошлое, а не на настоящее, а его наилучшее выражение в настоящее время следует искать в образе жизни высших слоев праздного класса. Современная культура многим обязана этому классу: сохранением традиций, обычаев и образа мышления, бытовавших на уровне более архаичной культуры, где они получили самое широкое распространение и наиболее результативное развитие.

В современном промышленном обществе так высоко развиты механические приспособления, используемые в повседневной жизни для создания благ и удобств, что личная прислуга или, вернее, любого рода домашняя прислуга нанимается кем-либо практически лишь в силу канона почтенности, перенесенного традицией из прежнего общественного уклада. Единственным исключением будет прислуга, нанимаемая для ухода за лицами нездоровыми и слабоумными. Однако такую прислугу надо относить не к категории домашних слуг, а к категории квалифицированных сиделок, являющихся, следовательно, видимым, а не действительным исключением из правила.

Непосредственным мотивом того, чтобы содержать домашнюю прислугу, к примеру, в умеренно обеспеченном семействе в паши дни, выступает (внешне) тот факт, что члены семейства не способны, не испытывая при этом неудобства, охватить всю работу, необходимую такому современному институту, как дом. А причинами того, что они не в состоянии сделать это, являются, во-первых, то, что у них чересчур много «общественных обязанностей», и, во-вторых, то, что работа, которую нужно сделать, слишком трудна и ее слишком много. Эти две причины можно переформулировать следующим образом. (1) В условиях подчинения кодексу благопристойности силы и время членов такого семейства должны представительным образом тратиться в актах демонстративной праздности, вроде визитов, катаний, клубов, кружков кройки и шитья, спортивных развлечений, участия в благотворительных организациях, а также в других подобных социальных функциях. Те лица, чье время и энергия заняты в таких делах, признаются, что все эти церемонии, как и внимание, которое, между прочим, уделяется одежде и другим видам демонстративного потребления, очень утомительны, но совершенно неизбежны. (2) В условиях подчинения требованию демонстративного потребления атрибуты человеческой жизни — такие, как жилище, обстановка, экзотические безделушки, гардероб, питание, — стали столь сложными и обременительными, что потребители не могут должным образом справиться с ними без посторонней помощи. Личный контакт с нанятыми людьми, которые призваны на помощь для выполнения заведенного благопристойного порядка, обыкновенно вызывает неудовольствие домашних, но их присутствие терпят, за него платят, с тем чтобы передавать им долю обременительного потребления материальных благ. Присутствие в доме прислуги, а в особой мере — категории личной прислуги является уступкой в физическом удобстве ради удовлетворения моральной потребности в денежной благопристойности.

Проявления подставной праздности в современных условиях складываются большей частью из того, что называется домашними обязанностями. Эти обязанности теперь быстро становятся работой, выполняемой не столько во благо лично главы семьи, сколько для поддержания престижа семейства, взятого как совокупная единица — группа людей, членом которой на официально равных условиях является хозяйка. Как только семейство, для которого выполняются обязанности по хозяйству, отходит от своей архаичной основы, каковой является собственность в форме брака, безусловно, появляется тенденция к выходу этих обязанностей из категории подставной праздности в исконном смысле этого слова, за исключением тех случаев, когда они выполняются наемной прислугой. Другими словами, так как подставная праздность возможна лишь на основе статуса или наемной службы, исчезновение из человеческих взаимоотношений статуса в любой момент развития влечет за собой исчезновение подставной праздности при достигнутом на сей день уровне общественной жизни. Однако в уточнение сделанного замечания следует добавить, что, пока институт домашнего хозяйства состоятелен, пусть возглавляемый не единолично, категория непроизводительного труда, выполняемого ради почтенности семейства, должна все-таки относиться к разряду подставной праздности, хотя в незначительно измененном смысле. Теперь эта праздность представляется за квазиединоличное семейство в целом, а не только за главу семейства, являвшегося, как было прежде, единоличным владельцем собственности.