Глава 32

Я стояла, опустив голову. Смотреть на зрителей было страшно. Боялась что если столкнусь взглядом с Верном выдержка разлетится как стекло и я застыну деревянной чуркой или того хуже. Нет-нет, срочно выкинуть все мысли из головы и сосредоточиться на музыке, как учила Рина!

Отыграть свою роль до конца, не споткнувшись и не сбившись с такта. В данную минуту я была ничем, пустотой, мизерной песчинкой в бесконечности мироздания, которая потом прорастёт сильным ростком новой жизни.

Я стояла без движения, сейчас всё действо происходило за моей спиной. В такт музыки Рина и Нейна поочередно высвободили руки из-под плащей. Специальные прорези по бокам позволили проделать это быстро, не открывая основной костюм. Благодаря продуманному освещению, спасибо Кирену, в полумраке ночи, на общем тёмном фоне наших плащей, руки стали единственным ярким, ожившим пятном. Каждая была одета в красивую длинную перчатку разных цветов. Всего четыре, по количеству и цвету основных стихий; воздух-желтый, вода-синий, огонь-оранжевый и земля-зелёный. Они плотно облегали руки, словно вторая кожа, ничуть не сковывая движений.

Под плавный мотив их руки исполнили свой танец, извиваясь и покачиваясь с разных сторон от моей замершей фигуры. Они, то взмывали вверх, соединяясь в двойной треугольник, то рассыпались веером, то опять причудливо переплетались друг с другом. Стихии искали того, кто достойно примет их дар. Ту самую песчинку, зерно жизни, готовое зародится в теле смертного. В конце вновь расправляли их разноцветными лучами и развернув раскрытые кисти к моим плечам приобняли.

Это символизировало, что стихии заметили нечто их заинтересовавшее. Музыка опять сменилась, став более громкой и импульсивной. Теперь мой выход. Я качнулась, подняла голову и вытянула оголённые руки вперед, осторожно зажимая в них, светящийся чистым белым светом, круглый камень. Простой кристалл светлячок, используемый в быту как лампочка, но сейчас он играл важную роль. Зарождение новой жизни, чистой и непорочной, яркой в своей открытости, доверчиво тянущейся ко всему новому и неизведанному.

Руки за моей спиной вновь ожили и с жадностью потянулись к огоньку. Девушки сделали резкий шаг в стороны, разделяя единую фигуру на три. Кружа и изгибаясь рядом со мной, Рина и Нейна тянулись к светляку в моей руке, но словно натыкались на невидимую стену. И чем ближе они подбирались ко мне, тем ярче светил камень, тем сильнее я раскачивалась, оживая. Музыка стала тревожной, потеряв размеренность и мягкость. Наши движения тоже стали более агрессивными. На пике громкости, я вскинула руки вверх и подпрыгнула, одновременно Рига и Нейна повернулись к зрителям спиной и по максимуму раскрыли полы плащей, надёжно скрыв меня и светлячок. Всего на миг, который мог означать, что стихии отступили под натиском так рвущаяся к новой жизни темноты.

Новый сильный аккорд, скрипка, флейта, фортепьяно, переплелись в мощном звуке, и яркая вспышка заставляет сестёр упасть на колени. Я, плавно, осторожно поднимаюсь из тёмного пятна своего скинутого плаща.

— Ах, р-р, — раздалось многоголосие со стороны зрителей.

Чужое восхищение горячей волной прошло по телу. Я знала, как сейчас выгляжу. Белое платье достаточно откровенно облегало моё тело, выгодно подчёркивая все достоинства; грудь, талию, плавный изгиб бедра. Если верх был обтягивающим, то книзу платье расширялось достаточно, чтобы красивыми фалдами окутать аккуратные ножки. Шикарная грива рыжих волос, уложенная в высокую греческую причёску, чуть подкрашенные пухлые губы, подведённые красивые глаза и светлая маска на лице добавляли образу притягательной таинственности.

Двигаясь плавно, с особой грацией я начала свою сольную партию. Моё тело послушно выгибалось, демонстрируя пластичность, заставляя зрителей заворожённо следить за каждым движением невероятного видения. Я полностью отдалась музыке, отпустила себя и не видела ничего вокруг, скорее чувствовала мощный поток восхищения и нарастающего вожделения со стороны зрителей. Нетерпеливое порыкивание и женское шиканье было слышно даже сквозь музыку.

Дальше вступили Рина и Нейна, они тоже «переродились», скинув тёмные плащи.

Их появление тоже не оставило зрителей равнодушным. Костюмы произвели фурор, это было заметно по горящим глазам женской половины зрителей. Облегающий верх топ, открытый живот и спина, а вот юбка широкая, летящая и переливающаяся. Рина с Нейной символизировали четыре стихии, каждая две. Потому их костюмы были половинчатого цвета. У Рины, сине-жёлтый, а у Нейны зелёно-оранжевый. Во время изображения одной из стихий они вставали боком к зрителям, так чтобы был виден цвет только одной стихии. Ещё у них были большие платки из моей ткани-хамелеона. Зрители шумно ахали при каждом изменении цвета платков. Правда до того момента, пока моё платье не стало превращаться из белого в зелёный, а потом и в огненно-красный.

Под меняющуюся музыку мы кружили и извивались по сцене, иногда разделяясь, иногда синхронным трио. Традиционное покачивание бёдрами и тряска, вызвала довольно бурную реакцию у мужской аудитории, женщины притихли, только прожигали недобрым, завистливым взглядом, стоило нам в очередном элементе повернуться спинами.

Под конец казалось, что на затылке у меня дырка, а волосы вот-вот вспыхнут, настолько сильным было ощущения чужих взглядов. Восхищённых, похотливых, завистливых и злых. Хорошо, что танец заканчивался. Всего несколько минут, а как накалилась атмосфера! Этого я и боялась, хорошо, что Рина всё продумала.

Итак, музыка вновь стала нежной, плавной, как и наши движения. Я выступила вперёд, бережно прижимая к груди светлячок. Передо мной постепенно, словно прорастая, появлялся огненный цветок. Листья раскрывались, показывая большой, пульсирующий бутон. Опустилась на колени и протянула светлячок к цветку. Тот качнулся, на мгновение, опутав листьями мои руки и, медленно отпустил, унося с собой и светлячок. Его свет рассеянными лучами исходил из сердцевины бутона. Искра жизни приняла дар стихий, свой дар огня и сейчас должна полостью соединиться. Рина с Нейной тоже опустились на колени, сев полукругом у цветка. Тот стал расти, увеличиваясь и раскрываясь. Зрители замерли, музыка тоже тихим фоном окутывала всех нежной мелодией.

Последний такт, миг тишины и вот взвизгнула скрипка, заплакала флейта, простонал дудук, раздался громкий и резкий «бум». Бутон раскрылся, сердцевина цветка вспыхнула ярко, на миг, ослепляя всех, и взорвалась. Сотни переливающихся искорок взмыли вверх и тут же осыпались вниз. Получился самый настоящий фейерверк, пришлось попотеть, чтобы вложить в светляк эту функцию.

Пока зрители с открытыми ртами таращились на это чудо, мы быстренько сбежали со сцены. Танир и Кирен нас уже ждали, нервно посматривая по сторонам. Нужно было сматываться с этого праздника жизни. Всё внутри меня кричало о приближающейся опасности. Меня заметно трясло и уже ничего гне хотелось. Ни разговоров о своём изобретении ни предложений на заказ изделий из ткани хамелеона. Жгучая ревность змеёй опутала душу, а глаза щипало от подступающих слёз. Верн был там, и так же жадно с желанием смотрел на наш танец, но… на кого именно он смотрел? Руками обняла себя за плечи и сделала глубокий вдох. Нужно успокоится, вот только вместе с лесным воздухом в нос проник дурманящий аромат притягательной самца.

— «Мой!» — радостно подпрыгнула моя неугомонная рыжуля и стала жадно принюхиваться.

Замерла, всматриваясь в темноту между деревьями у сцены.

Одновременно парни развернулись в противоположную сторону, напрягаясь как перед прыжком. Мне показалось, даже предупреждающе рыкнули. Магистр Дреда была с другого края сцены, встречала следующих выступающих. Зрители захлёбывались в аплодисментах и восхищённых выкриках. А мне было всё равно, я увидела его.

Верн преградил нам дорогу. Напряжённые мышцы отчётливо перекатывались под его полу расстёгнутой рубахой. Глаза пугающе горели жёлтым и взгляд осоловелый. Он постоял немного и двинулся к нам, медленно, как хищник к попавшейся жертве.

— Нейна, кажется это по твою душу. Прячься за меня, нечего дразнить этого рыжего проходимца. Вон как глазами зыркает, того и гляди съест. У, ещё и облизывается гад, — тихо шепнула Рина, подталкивая сестру себе за спину.