Для университета допущение женщин на лекции было новым делом, и комиссия не разрешила Ковалевской посещать лекции, предоставив, однако, отдельным профессорам право допускать ее на свои занятия по их усмотрению. Это видно из письма, полученного 21 октября 1869 г. Ю. В. Лермонтовой в ответ на ее просьбу такого же рода:

«Согласно решению приемной комиссии, как и в предыдущем случае с г-жой Ковалевской, вам не может быть разрешено посещение лекций; в настоящее время предоставляется всецело на усмотрение отдельных преподавателей, в каких случаях они найдут возможным разрешить вам посещение отдельных лекций, поскольку это не может вызвать осложнений» (цит. по: [124, с. 34]).

Другими словами, Ковалевская и Лермонтова не были признаны полноправными студентками. Для Юлии Лермонтовой разрешение на занятия химией было получено лишь благодаря энергичному содействию Ковалевской, как явствует из письма Вейерштрасса к Соне от 21 сентября 1874 г. Сообщив, что он ездил в Гейдельберг и навестил там Кёнигсбергера, у которого встретил Бун¬

зена, Вейерштрасс добавляет: «Бунзен, который, как я думаю, не знал, что Ты стала моей ученицей, назвал Тебя „опасной женщиной...“ Он обосновал это таким фактом, о котором я очень хотел бы знать, передан ли он им в неприукрашенном виде. Он поклялся пе брать в свои лаборатории женщин, особенно русского происхождения. Так и фрейлейн Лермонтову он не хотел взягь к себе работать и даже не хотел слышать о ней. Тогда будто бы Ты пришла к нему и стала так нежно его просить, что он не смог устоять, и изменил свое решение» [125, с. 190].

Сначала Соня посещала 18 лекций в неделю, потом 22, из них 16 по математике. Известно, что она слушала Кё- нигсбергера и Дюбуа-Реймона по математике, Кирхгофа по физике и Гельмгольца по физиологии; Кирхгоф и Кё- нигсбергер разрешили ей посещать не только лекции, но и их семинары по физике и математике.

Вспоминая впоследствии жизнь в Гейдельберге, Юлия Лермонтова говорила, что Соня сразу обратила на себя внимание преподавателей своими необыкновенными способностями, и скоро слухи об удивительной русской студентке распространились по всему маленькому городу. Иногда люди останавливались на улице, чтобы посмотреть на Соню. Однажды мать указала на нее своему ребенку, сказав: «Вот девушка, которая прилежна в школе»

[64, с. 383].

Соня держалась в стороне от профессоров и студентов и была очень застенчива. Однажды во время занятий ей «бросилась в глаза ошибка, которую один из профессоров или студентов сделал в выкладке, написанной им на доске. Бедняга мучился над задачей, никак не понимал, в чем собственно кроется ошибка. Софья долго колебалась, наконец решилась и с сильно бьющимся сердцем встала, подошла к доске и выяснила недоразумение» (Там же).

В те времена за границу ездили не только русские женщины для учения. Многие мужчины — писатели, ученые и общественные деятели России совершали поездки за границу, как по своей воле, так и против воли, вынужденные эмигрировать.

Климентий Аркадьевич Тимирязев пишет в своих воспоминаниях, что в Гейдельберге он жил постоянно в обществе Ковалевских, Владимира Онуфриевича («известного геолога») и Софьи Васильевны («знаменитого математика») [126],

50

Владимир Онуфриевич некоторое время оставался в Гейдельберге и занимался предметами, относящимися к геологии.

Анна Васильевна, как уже говорилось, уехала в Париж, скрыв это от родителей, которые присылали письма на ее имя в Гейдельберг, а Соня пересылала их сестре. Узнав о самоуправстве Анны, отец перестал посылать ей деньги. Анюта поступила наборщицей в типографию. В письме Владимира Онуфриевича к брату, в августе 1869 г., говорится, что Анна через месяц будет зарабатывать 120 франков в месяц. Соне приходилось около трехсот рублей в год из своей тысячи посылать сестре.

В летние каникулы 1869 г. Ковалевские в Россию не приехали, Соня много занималась и, по словам Владимира Онуфриевича, прошла часть механики, собираясь через полтора года держать экзамен на доктора по математике и механике. В сентябре они отправились в Лондон, куда влекли Владимира Онуфриевича его научные интересы и где он встретился с Дарвином.

Там они посетили (5 октября 1869 г.) английскую романистку М. Эванс, известную под псевдонимом Джорджа Элиота. Хозяйка дома вовлекла Соню в спор по женскому вопросу с известным философом Г. Спенсером (не назвав его имени Ковалевским), и Соня с жаром юности защищала вопрос о женском равноправии [67, с. 238].

На обратном пути Ковалевские задержались в Париже (отчасти из-за отсутствия денег). В дальнейшем Владимир Онуфриевич собирался — если будут деньги — поехать в Вену, где были крупные геологи, а Соня — вернуться в Гейдельберг.

Уже здесь, в первый год пребывания за границей, проявилась необыкновенная подвижность Владимира Онуфриевича и его любовь к переездам. Софья Васильевна первое время плохо переносила путешествия. Однако ее жизнь сложилась так, что впоследствии ей пришлось много странствовать.

О       женщинах,

последовавших примеру С. В. Ковалевской

Ю. В. Лермонтова1 была первой девушкой, испытавшей на себе непосредственное влияние Ковалевской Она родилась 21 декабря 1846 г. (2 января 1847) в семье

1       Подробная биография Ю. В. Лермонтовой написана Ю. С. Му са-

бековым [124].

51

генерала, который был троюродным братом М. Ю. Лермонтова и очень гордился родством с великим поэтом.

Начальное образование Юлия получила дома, она овладела европейскими языками, много читала и, что было в то время редкостью для девочки, интересовалась химией. Отец приглашал для частных уроков хороших учителей.

Софья Васильевна принимала самое горячее участие в организации учебных и научных занятий Лермонтовой. В 1874 г. Юлия Всеволодовна, одновременно с Софьей Васильевной, получила степень доктора — за свои исследования по химии. Вернувшись в Россию, она два года работала в Петербурге в лаборатории Бутлерова, затем переехала в Москву, где жили ее родители.

Дочь Софьи Васильевны, Софья Владимировна Ковалевская, в своих неопубликованных записках «Жизнь в Швеции в 1885—1891 гг. вместе с матерью» пишет о Ю. В. Лермонтовой: «она... отказалась от замужества и занялась хозяйством в своем небольшом имении, желая поставить его по возможности образцово и применить в агрономии те познания химии, которые она вынесла из обучения в заграничном университете. Первое время она занималась еще в лаборатории у проф. Марковникова, но какое-то обстоятельство, о котором она не любила рассказывать, заставило ее внезапно покинуть лабораторию, оставив в ней собственную химическую посуду, приобретенную еще за границей, и никогда туда не возвращаться. Когда я ее спрашивала, почему она перестала заниматься химией, она говорила только: „Значит, не была достаточно способной, не было настоящей любви к делу, иначе преодолела бы все пре-пятствия и чего-нибудь достигла“. Она была чрезвычайно привязана ко всей семье Ковалевских — к моей матери, отцу и ко мне. После катастрофы, постигшей моего отца, когда он в припадке меланхолии лишил себя жизни, мучимый угрызениями совести за свои неудачные денежные аферы, она всецело посвятила себя моей матери и мне» 2.

Под влиянием Софьи Васильевны еще две девушки — Жанна Евреинова и Наташа Армфельдт — приехали из России в Гейдельберг.

Анна Михайловна Евреинова была дочерью генерал- адъютанта. Она мечтала получить юридическое образование. При энергичном содействии Сони Жанна бежала

2       ААН, ф. 603, on. 2, № 5,

52

из дома. 10 ноября 1869 г. перешла границу, без паспорта, пешком, под стрельбой пограничной стражи. В Гейдельберге Евреинова слушала лекции на юридическом факультете. В 1872 г. она поехала в Лейпциг, где, однако, ее не хотели допускать в университет. Но за нее заступился саксонский король Иоанн I, в присутствии которого фаа в 1873 г. блестяще сдала экзамены. Евреинова была первой в России женщиной-юристом. Она совершила ряд путешествий по Франции, Англии, Италии и славянским странахМ, изучала право южных славян по документам, сохранившимся в монастырях Адриатического побережья. Она печатала статьи на юридические темы, связанные главным образом с вопросами женского равноправия.