Лангсдорф хотел представить свою рукопись о Камчатке, посланную в 1807 г. из Иркутска, императору, но для этого ее нужно было перевести с немецкого на французский язык. Хлопоты в связи с этим переводом, который следовало сделать особенно тщательно, тоже не прошли мимо Горнера. В большом письме Крузенштерну от 8—11 апреля 1808 г. он рассказывал: «Лангсдорф передал свою записку „Камчатка и ее улучшение“ [академику] [Ф. И.] Кругу, чтобы перевести на французский язык, но получил ее назад, так как изложение было признано беспорядочным, а стиль плохим. Лангсдорф — человек, получивший научное воспитание, — замечал Горнер, — но он работает слишком много и поверхностно».12 Стиль этого сочинения Лангсдорфа, действительно, не отличался изяществом, но Круг и Горнер явно погрешили против ис-4 тины, признав изложение беспорядочным и поверхностным. Перевод все же был сделан, и докладная записка представлена на рассмотрение Александру I.13

Вскоре, однако, Лангсдорфа захватили новые планы. Министр народного просвещения П. В. Завадовский, видимо, по просьбе Н. П. Румянцева, обратился к академической конференции с предложением послать нового адъюнкта в Среднюю Азию.14 Лангсдорф должен был сопровождать в качестве врача торговый караван, отправлявшийся из Оренбурга в Самарканд и Бухару. 21 августа

47

ученый попросил у конференции поручений в связи с предстоящим путешествием15 и 16 сентября оставил Петербург.

В Оренбург Лангсдорф прибыл спустя месяц, но его ждало разочарование: товарищ министра иностранных дел А. Н. Салтыков сообщил туда, что отправка каравана отложена. Ученый обратился к оренбургскому губернатору Г. С. Волконскому за разрешением съездить на родину, а затем через Казань прибыл в Москву. «Вам, наверное, уже известно, что проект путешествия в Бухару расстроился и не сможет быть осуществлен, пока не будут восстановлены связи с Англией..., — писал он 21 января 1809 г. из Москвы Крузенштерну. — Мой паспорт прибыл, и через 6 или 8 дней я думаю уехать».16 Списавшись с Фуссом и испросив у Академии поручения за границей,17 Лангсдорф покинул Москву.

Лангсдорф побывал в Геттингене у Блуменбаха и навестил отца, жившего в Брухзале. С 1807 г. Готлиб Лангсдорф занимал там пост вице-канцлера верховного суда Великого герцогства Баденского. В числе городов, которые посетил тогда Лангсдорф, можно отметить и Дармштадт, где Ф. Лехманом был сделан его гравированный портрет.18 На нем Лангсдорфу тридцать пять лет. Его научный авторитет в германских государствах был тогда уже весьма значителен. Помимо геттингенских Физического и Научного обществ, куда он был избран соответственно в 1798 и 1803 гг., он являлся с 1808 г. членом- корреспондентом Баварской Академии наук в Мюнхене и почетным членом Метеорологического общества во Франкфурте-на-Майне.19 С 1805 г. в Гейдельбергском университете в течение многих лет для него сохранялось место профессора естественной истории.20

В Петербург Лангсдорф вернулся в июне 1809 г. Он поселился на Васильевском острове, в доме № 106 по Кадетской (ныне Съездовской) линии21 и быстро приобрел широкие связи в научных кругах русской столицы. Познакомился он и с астрономом академиком Ф. И. Шубертом, на дочери которого Фридерике Федоровне спустя некоторое время женился.

В течение трех последующих лет, проведенных в Петербурге, Лангсдорф очень много успел. Прежде всего он начал обрабатывать свои материалы, связанные с изучением природы, географии и этнографии Камчатки,

48

а также Алеутских островов. В июле 1809 г. Лангсдорф прочел на заседании академической Конференции статью о возникновении острова близ Уналашки22 и представил иллюстрированную рукопись о рыбах, обитающих у берегов Камчатки.23 Первое сообщение ученого многих весьма заинтересовало. «На основе этого факта я должен отбросить всякое сомнение о возможности явления такого масштаба, — писал Горнер Крузенштерну. — Я все еще не верю, что такие острова могут подниматься, а думаю, что они образуются постепенно, путем переливания и прибавления осаждающейся лавы.. .».24

В 1809 г. во Франкфурте-на-Майне была опубликована статья Лангсдорфа о камчатских мухоморах.25 В ней он не только описывал эти грибы, но и сообщал подробнейшие сведения об использовании их паркотических свойств ительменами и коряками. В июне 1811 г. ученый познакомил конференцию с работой о собаководстве на Камчатке,26 а в следующем году опубликовал в Москве свои заметки о естественных ресурсах полуострова.27

Исследования Лангсдорфа, касающиеся Камчатки, нашли определенное отражение и в сфере законодательства. На основании докладной записки, представленной в свое время Александру I, ученый в октябре 1810 г. закончил давно подготавливавшийся им проект реформ на полуострове.28 11 января 1811 г. был создан «Комитет для внутреннего устройства Камчатской, Охотской и Якутской областей» под председательством И. Б. Пестеля. Помимо Лангсдорфа, в него вошли И. Ф. Крузенштерн, поддержавший идею путешественника о расформировании так называемого камчатского батальона, вице-адмирал Г. А. Сарычев и лейтенант Л. А. Гагемейстер. Комитет начал свои заседания 14 февраля того же года и составил «Новое положение о Камчатке», которое 9 апреля 1812 г. было утверждено императором.29 В основе этих нововведений лежали многие предложения Лангсдорфа. Хотя после упразднения упомянутого батальона воепных на Камчатке не стало меньше, они, как советовал ученый, были размещены в Петропавловске — новом административном центре полуострова, где снабжать их всем необходимым было значительно легче. На Камчатке решено было построить солеварни, организовать продажу местному населению пороха и т. д. Получив за свои труды орден св. Анны второй степени и удовлетворенный дове-

4 Б. Н. Комиссаров

49

дением камчатских изысканий до такого, казалось, благополучного конца, Лангсдорф был весьма далек от мысли, что в условиях царской России между разработанным в Петербурге «Положением» и реальным улучшением жизни камчадалов лежит непроходимая пропасть.

В петербургский период своей жизни Лангсдорф весьма интенсивно работал и в других областях. С сентября 1809 г., когда ученый перешел на освободившееся место адъюнкта по зоологии, он стал ежемесячно представлять конференции свои наблюдения по ихтиологии, которые делал в окрестностях столицы.30 Эти загородные экскурсии дали, в частности, материал для статьи о новом виде тетерева.31

В 1810 г. Лангсдорф совместно с Ф. Б. Фишером (управлявшим тогда подмосковным ботаническим садом А. К. Разумовского в Горенках, а впоследствии возглавившим петербургский) опубликовал в Тюбингене результаты своих ботанических изысканий 1803—1807 гг.,32 в феврале 1811 г. рецензировал труд петербургского естествоиспытателя и врача О. Я. Либошица «Введение в физиологию грибов»,33 а в январе 1812 г. составил опись растений, которые наблюдал во время путешествия из Охотска в Иркутск.34 Заслуги Лангсдорфа как исследователя флоры Сибири были отмечены присвоением его имени девяти родам растений; восемь из них, однако, оказались впоследствии синонимами ранее известных, и с именем Лангсдорфа остался лишь один (сем. Balanophoreae). Кроме того, в честь него были названы восемь видов растений из других родов.35

В 1808 г. Лангсдорф был избран действительным членом Московского общества естествоиспытателей, а в 1810 г. — Общества описательной ботаники в Горенках.36

Кроме упомянутых работ, Лангсдорф совместно с Горнером в 1809 г. опубликовал на французском языке «Ежечасные метеорологические наблюдения между двумя тропиками в южном море».37 Присланные в свое время с Камчатки Крафту, эти материалы были теперь сведены в десятки обширных тщательно составленных таблиц. В предисловии к ним авторы справедливо указывали, что не знают в Европе метеорологических наблюдений, «которые осуществлялись бы час за часом».38 В 1810 г, в «Тех¬

50

нологическом журнале» Лангсдорф напечатал подробное описание татуировок жителей острова Нукухива и иллюстрировал его собственными рисунками.39 В следующем году эта работа была переиздана в Веймаре на немецком языке.40