После последовавшего краткого представления нас с сэром Иваром друг другу все присутствующие расселись за столом, и Мармадьюк распорядился слугам подавать завтрак.

Не скажу, что стол сэра Филтиарна поражал изяществом и разнообразием, однако уж чего-чего, а каких нибудь устриц и черепаховых супов я от старого солдата и не ожидал. Нет, впечатления косного ретрограда он тоже не создавал, скорее уж консерватора — в хорошем смысле этого слова, — и в выборе пищи он оказался таков же.

Застольная беседа оказалась тоже вполне традиционна для общества джентльменов: охота, научные изобретения, политика… Наш хозяин с видимым знанием дела порассуждал о победе конфедератов под Гетисбергом и некоторых иных эпизодах этой затянувшейся войны в британской Америке, мистер Крагг осторожно высказался о перспективах развития броненосных кораблей, я поведал о своих мыслях по поводу воздухоплавания, а синьор Стампеде поделился историей о безуспешной попытке повстанцев Хуареса применить боевых големов против императорских войск Мексики.

— Жуткие создания, доложу вам, господа. — произнес он. — Одним выстрелом даже и из слоновьего ружья их свалить крайне непросто, но ни малейшей искры разума в них нет — постоянно путают своих и врагов, так что, думаю, только их применение в решающем сражении и позволило маршалу Мирамону разгромить повстанцев. Полсотни этих бестий смяли полнокровный полк Хуареса и расстроили оборону на целом фланге. Вот чего-то подобного, мистер О'Хара, ученые и опасаются, вероятно, когда речь идет о совмещении магии и современных достижений науки.

— Жаль, что здесь нет леди Килпатрик. — подал голос молчавший доселе Ивар. — У нее отчаянно иное мнение относительно науки и магии, вернее того, что из чего проистекает.

— Скорее уж слава Богу, что в этот момент ее с нами нет. — чуточку ворчливо, но добродушно, отозвался его отец. — Иначе мы принуждены были бы выслушать лекцию о тождестве месмеризма и магнетизма, а равно о том, что и магнетизм-то нынче почти не изучен, в то время как в древних магических трактатах…

Он красноречиво возвел очи горе.

— Впрочем, все вы, джентльмены, вскоре сможете иметь счастье познакомиться с моей кузиной Элизабет. Она вскоре должна посетить Каэр Нуаллан вместе со своими дочерью и воспитанницей.

Возможно, что мне показалось, но лицо отца Игнация не выразило особой радости от предстоящей встречи, зато юный О'Раа потупился и румянец на его щеках стал ярче и… Естественнее что ли?

По окончанию трапезы сэр Филтиарн предложил мистеру Краггу выкурить по сигаре на площадке, и поинтересовался, не желаю ли я составить им компанию.

— Благодарю, но я не курю, сэр. — ответил я. — К тому же мне не терпится обсудить с сэром Иваром некоторые особенности его портрета.

— Вот как? — несколько озадаченно ответил эрл и кашлянул. — Именно с ним, а не со мной, положим?

— При всем моем почтении, граф, писать я буду все же не Вас. Мне кажется, виконт имеет полное право определить то помещение, и всю ту обстановку, в которых он будет изображен.

— А что же, это столь важные моменты? — заинтересовался хозяин замка.

— Безупречная точность в изображении мельчайших деталей, словно полотно писала не кисть художника, а изображал аппарат, сочетается с живостью красок, теней и оттенков, такой, что ты, кажется, находишься внутри самого полотна. — продекламировал инспектор Вильк, и, заметив недоумение на лице эрла Кедаха, добавил: — Это из рецензии «Светского хроникера» на картину мистера О'Хара.

— Мистер Адвокат мне безбожно польстил в своей статье. — ответил я. — На самом деле у меня имеется определенная метода при написании портрета. Композиция, джентльмены. Я составляю ее заранее, как театральный реквизитор создает декорации для пьесы. Как мне уже довелось упоминать в беседе с мистером О'Раа, я классицист, но кроме того я стараюсь изображать все в мельчайших деталях, так, как оно есть на самом деле.

— Со скурпулезнейшей точностью. — кивнул окружной околоточный. — И я тому свидетель.

— Боже мой, но как же Вы тогда рисуете дам? — изумился сэр Долий. — Ни одно лицо не идеально…

— Но каждое можно подать в наиболее выгодном свете. — ответил я. — И в прямом смысле этого слова тоже. Игра света и тени, нужным образом уложенные волосы, надлежащие поза и наклон головы… Именно все это я и хотел бы обсудить с сэром Иваром.

— Что ж, если Вы, сын, не возражаете?.. — озадаченно произнес сэр Филтиарн.

— Ничуть, отец. — юноша слегка улыбнулся. — Я с удовольствием обсужу все нюансы с мистером О'Хара.

В которой мистер О'Хара приступает к написанию портрета сэра Ивара.

Младший О'Раа оказался в общении даже еще более прост и невзыскателен нежели его отец, не отличаясь при том солдафонскими манерами, к тому еще и достаточно застенчив. Последнее меня, впрочем, ничуть не удивляло — сэр Ивар, в конце-концов, вырос и большую часть жизни провел здесь, в замке, и не был испорчен светом. Меня же посчитал, надо полагать, эдакой столичной штучкой и стеснялся своей деревенскости (как это называет леди Борзохол). Ну что же, не столь и много лет прошло с тех пор, как я так же тушевался общаясь с жителями Дубровлина, а посему поведение виконта было мне вполне понятно.

Впрочем, я действительно был совсем немногим старше его, и некоторый ледок отчуждения, какой бывает обычно среди мало знакомых между собой людей, мы с ним быстро сломали. Покуда мы шли до его апартаментов (он, как выяснилось, предпочитает лестницу подъемнику Отиса) между нами завязалась вполне дружеская беседа. Сэр Ивар поинтересовался, давно ли я знаю инспектора, — мне показалось, что он боготворит этого добродушного гиганта, — и я поведал ему историю нашего знакомства с мистером Вильком.

Тот, как оказалось, не распространялся о той роли, что ему довелось сыграть в раскрытии убийства матери Лукреции, и я с удовольствием рассказал сыну сэра Филтиарна о всех событиях, предшествовавших получению окружным околоточным его нынешнего места. Приукрасил, конечно, капельку — но лишь для красного словца.

— И с той поры Святая Урсула официально считается покровительницей полиции Дубровлина. — закончил я, входя за сэром Иваром в его комнаты.

— Поразительно. — ответил О'Раа. — Я, помнится, читал отчеты о том деле в газетах, но репортеры, как теперь мне совершенно ясно, все переврали.

— Такова их работа. — пожал плечами я. — Рассказать не поправдоподобнее, а поинтереснее. Ну-с, давайте прикинем, где мы будем Вас рисовать.

Я огляделся.

— Да, конечно. — мой собеседник поскучнел. — Тут я оставляю все на Ваше усмотрение, мистер О'Хара, Вам виднее, как лучше будет.

— Как, а Вам будущее Ваше изображение совершенно безразлично?

— Я молод и не обладаю Вашим опытом, но ведь я не дурак. — вздохнул он. — Неужто я, по-вашему, не понимаю, для чего это все? Отцу хочется оставить о мне хотя бы память.

Беседовать о его болезни мне с сэром Иваром вовсе не хотелось, и отнюдь не оттого, что я бесчувственная колода. Просто, я в этом убежден, те, кто готов себя похоронить, кто уступил и сдался хвори, — о, те помрут непременно. А тот кто продолжает бороться и надеяться… Бывали и случаи исцеления.

— Глупости! — ответил я. — Вот вернется доктор Уоткинс из Хайленда, — он там расследует таинственное дело про кошмарного пса-призрака, — и я непременно попрошу его Вас осмотреть.

— Кто меня только не осматривал. — невесело рассмеялся мой собеседник. — Все без толку.

— Полагаю, что гуронский шаман как раз и не осматривал. — парировал я. — Если уж ему посредством своей индейской методы мистера Вилька вылечить удалось, то Вас и сам Маниту велел.

— Простите? Я не совсем понял — а что было с нашим инспектором?

— Так отравили же его, я Вам рассказывал. К счастью доктор Уоткинс служил когда-то в гуронской кавалерии, научился у винландских шаманов их ворожбе, совместил ее с фармакологией и так мистера Вилька спас.