Таким образом, мое музыкальное образование постоянно пополнялось, что, впрочем, нисколько не влияло на мой плебейский вкус, согласно которому звучание органа напоминает рев стада бизонов, только без топота копыт. Порой у меня даже возникало странное ощущение, что это не столько музыка, сколько упражнение для исполнителя и испытание терпения слушателей. Кроме того, побывав на одном из Ксюшиных концертов, я вынесла с него твердое убеждение: самое сложное в процессе прослушивания органной музыки — это не столько удерживаться от кашля или чихания, сколько сохранять торжественное выражение лица!

Вчера она должна была вернуться из очередной гастрольной поездки — на этот раз в Питер, — а сегодня вечером я собиралась ее навестить, поскольку изрядно соскучилась. Благополучно доставив Херувимова до самого дома, я дала Стасу адрес Ксюши.

Моя бедная органистка встретила меня в весьма плачевном состоянии — кислое выражение слегка опухшего личика, нерасчесанные волосы, старый домашний халат.

— Что случилось, подруга? — первым делом поинтересовалась я и же тут уловила запах перегара. — Э, да ты никак похмеляешься?

Ксюша решительно помотала головой.

— Не похмеляюсь, а мучаюсь от похмелья.

— Что, много вчера выпила? — усмехнулась я. — Небось целую бутылку пива?

Надо заметить, что Ксюша была удивительно неустойчива к алкоголю, — чтобы опьянеть, ей достаточно было выпить всего один бокал пива. И это при том, что ее родной отец — главный врач провинциального санатория — выпивал в день по три бутылки водки и при этом прекрасно себя чувствовал!

— Да, примерно столько, — тяжело вздохнула она, — проходи, располагайся.

— Бедняжка, — посочувствовала я, раздевшись и заходя в гостиную, — я по себе знаю, что когда мучаешься от похмелья, то отчетливее всего сознаешь главную мудрость древнегреческих философов, учивших: «Меру во всем соблюдай!»

— Ага, а твои любимые философы ничего не говорили о вреде занудства?

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что сейчас везде пишут о вреде пьянства и наркомании, но почему-то нигде не говорится о вреде однообразия и монотонности жизни!

— Ой, да кому бы на это жаловаться, но только не тебе, дорогая! И вообще, я с тобой не согласна — у нас и спиваются потому, что пить гораздо легче, чем упорным трудом решать свои житейские проблемы; и на панель идут потому, что работать там не так трудно, как за прилавком! Короче, хватит философствовать, лучше расскажи, что с тобой случилось на этот раз. Какие-нибудь питерские приключения?

— Нет, в Питере все было нормально, — отпивая глоток остывшего кофе, заговорила Ксюша, — а концерт прошел с большим успехом. Но зато потом, стоило мне сесть в ночной поезд, как там такое началось!..

…Среди ночи Ксюша проснулась от неприятного ощущения, словно бы ее что-то ударило по лицу. Недовольно пошевелившись на нижней полке купе, она вдруг уперлась плечом во что-то твердое, но осклизлое. Подняв этот предмет, Ксюша поднесла его к окну и в тусклом свете проплывавших за окном фонарей с омерзением увидела, что это вставная челюсть!

Вскрикнув, она резко приподнялась, стукнулась головой о верхнюю полку и тут же закричала снова, поскольку оттуда свесилась старая, морщинистая рука, похожая на лапу вампира, и скрипучий голос лежавшего наверху пенсионера сварливо поинтересовался:

— К вам там мои зубки не упали?

Бедная Ксюша вскочила на ноги, бросила челюсть ему на одеяло и побежала в туалет, где долго и тщательно мыла лицо и руки, стараясь избавиться от проклятого ощущения осклизлости. Когда она наконец снова вернулась в купе, там было тихо.

Ксюша осторожно легла на свое место и какое-то время чутко прислушивалась к каждому звуку. Но только она начала засыпать, как под самым ухом раздался ужасающий грохот. Она мгновенно вскинулась и вновь закричала от страха. На полу, прямо под ней валялись два металлических мужских протеза, обутых в грубые башмаки!

— Что вы так орете, девушка? — недовольно спросил внук пенсионера — инвалид Афганской войны, лежавший на нижней полке. — Ну упали мои ноги, ну и что? Дайте же, наконец, поспать!

Задыхаясь от волнения, Ксюша не нашлась, что ответить. Второе подряд потрясение оказалось настолько сильным, что ей пришлось лезть в сумочку за валерьянкой. Однако самое страшное испытание ждало ее впереди!

Бедная перепуганная органистка не смыкала глаз, боясь нового выпадения искусственных органов. В таком состоянии она провела почти два часа. За окном уже начало светать, когда Ксюша чуть-чуть успокоилась и осмелилась на несколько минут смежить отяжелевшие веки.

Но стоило ей открыть глаза, как она оцепенела от неимоверного ужаса. На верхней полке, прямо над ветераном Афганистана, спала немолодая женщина, чья голова постепенно все сильнее свешивалась вниз. Зловещие тени от раскачивавшихся в воздухе прядей волос колебались в такт со стуком колес. Ксюша понимала, что надо бы встать, потрясти за плечо и разбудить эту женщину, поскольку падение с верхней полки вниз головой было чревато самыми печальными последствиями. Но у нее так бешено колотилось сердце и перехватывало дыхание, что она была не в силах пошевелиться.

(Кстати, забыла сказать, что Ксюша была близорукой и носила контактные линзы, которые снимала на ночь.)

Можно себе представить, что испытала бедняжка, когда в предрассветной полумгле внезапно заметила, как у спящей женщины медленно отваливается голова и вот-вот упадет вниз! Такого испытания ее измученные нервы уже не выдержали! Сорвавшись с постели в одной рубашке, она с пронзительным воплем выскочила из купе и побежала по коридору…

— И тут меня поймал в объятия полуодетый молодой человек, который высунулся посмотреть, что случилось, — продолжала Ксюша. — Потом оказалось, что он ехал вдвоем с другом. Остаток ночи я провела у них в купе — они оказались очень милыми ребятами, развлекали меня как могли и поили пивом. Утром один из них сходил в мое купе, чтобы забрать мои вещи и дать мне возможность переодеться. Он-то и рассказал, что я испугалась напрасно…

То, что насмерть перепуганная Ксюша приняла за отваливающуюся голову, оказалось всего-навсего соскальзывавшим вниз париком, который его владелица, явившаяся в поезд сильно навеселе, просто забыла снять на ночь!

Как мне ни жаль было мою злополучную подружку, но я не смогла сдержать улыбки.

— Да, тебе действительно не повезло. Это ж надо — чтобы в одном купе одновременно сошлись лысая женщина, безногий мужчина и беззубый старик! А что же было дальше с твоими спасителями?

— О, мы, разумеется, познакомились, — сразу повеселела Ксюша, — они оба уфологи и возвращались в Москву после какого-то конгресса.

— Уфологи? — с сомнением переспросила я.

— Да. А ты разве не знаешь, кто это такие?

Я наморщила лоб, и в моей голове немедленно заработал справочный компьютер, перебирая базу данных. Однако в наличии имелись только «графологи», «гидрологи», «геологи», «сайентологи», «спелеологи», «урологи» и, невесть как сюда затесавшиеся, «бандерлоги». Пришлось признаваться в своем невежестве.

— Да это же те, кто занимается поиском внеземных цивилизаций, — пояснила Ксюша.

— О Боже, только их тебе еще и не хватало!

— А что такого? Они оба очень приличные и симпатичные ребята.

— Не сомневаюсь, — скептически вздохнула я, — поскольку все твои романы начинаются так: «Вчера я познакомилась с очаровательными молодыми людьми…», а заканчиваются — «Один из них оказался последней скотиной!»

— Ты, как всегда, преувеличиваешь! Кстати, я рассказала им о тебе, и они предложили встретиться вчетвером.

— Только этого мне и не хватало!

— Неужели ты откажешься?

— Разумеется, нет.

Как я могла отказаться, не зная, в чьи похотливые мужские лапы опять угодила моя лучшая подруга? Хотя, если признаться честно, мне хотелось встретиться совсем не с уфологами, а с одним обаятельным инструктором по самообороне… Но почему же он не звонит?

Мужское самомнение в отношении собственной внешности гораздо безобиднее самомнения в отношении ума — если первое излечивается серией неудач у представительниц противоположного пола, то второе практически неизлечимо.