Солнечный свет, сияя сквозь щели в ванном домике, орошал ее золотыми пятнами и брызгами.

Но еще он помнил, что, хотя она была опытна и страстна в любви, в ней в эти минуты была какая-то странная отстраненность, непонятная безличность в томных взглядах, которые она бросала на него, странная сдержанность в мягких стонах, которые она испускала. По всем правилам своего существования Руиз должен был бы посчитать эту сдержанность ободряющей для себя и безопасной, но сердце его отчего-то сжалось.

Из остатков чувства приличия она настояла, чтобы он вышел из домика первым, прежде нее, и он не видел никаких причин, чтобы ей в этом отказывать. Когда Низа вышла из домика на солнце, Руиз услышал, как она ахнула. Он подошел к дверному проему, где была тень и где он мог наблюдать и не быть на глазах у тех, кто стоял на площадке.

Сперва он увидел работорговку Кореану, одетую в тот же самый космический комбинезон, как он решил, что-то вроде униформы для нее. Возле нее стоял охранник-Мокрассар, с ним рядом — киборг, а также фокусник, которого Дольмаэро называл Мастером Фломелем. С полдюжины охранников-Пунгов стояли в стороне.

Мастер Фломель увидел Низу и вытянулся в струнку, по лицу его пробежал восторг.

— Батюшки, неужели это ты, дорогая наша Низа, — весело закричал Фломель. — Как же я рад, что ты выжила!

В его искренности невозможно было сомневаться!

— Взять ее, — сказала Кореана, и два ближайших охранника-Пунга бросились на нее с поразительной скоростью. Они набросили ей на шею монолиновую петлю-ошейник и увели ее прочь из поля зрения Руиза.

Делать было нечего. Она пропала, и теперь надо было снова беспокоиться о его собственном весьма шатком положении, надо было перестать беспокоиться о судьбе какой-то дикарки с примитивной планеты. И все же, Руиз весь дрожал от гнева — гнева на работорговцев, гнева на свою собственную беспомощность.

Но могло бы быть и хуже, думал Руиз. Здесь был фокусник Фломель, а Руиз мог шагнуть на площадку, и тогда бы Фломель его заметил. Он вспомнил, как злобно глядел на него Фломель в подземной камере, тот взгляд, которым Фломель наградил Руиза в Биддеруме, когда Руиз бросился на сцену возле Фломеля. У Фломеля был вид человека, который замечательно умеет ненавидеть. Руизу повезло, что он не попался в руки фокусника, который тогда наверняка сказал бы работорговке относительно кощунственных действий продавца змеиного масла, а потом… что тогда стало бы с Руизом, ведь спрятаться ему негде!

Пока Руиз наблюдал, Пунги выгнали, словно стадо, старшин гильдии, возглавляемых Дольмаэро, который выглядел неуверенно, но спокойно. Полная противоположность ему, остальные старшины были перепуганы до кататонии. Больше всего, как показалось Руизу, они боялись Мока, и Руиз мысленно похвалил их за правильное понимание ситуации. Его собственные колени подгибались под ним, когда он слишком долго смотрел на здоровенного насекомообразного воителя.

Руиз с трудом понимал отношение Фломеля к Кореане. Складывалось такое ощущение, что фокуснику было невдомек, что он сам был собственностью.

Фломель заговорил.

— Дольмаэро, Азевиль, Тегабидес, как же я рад найти вас в добром здравии, — Фломель говорил голосом оратора, низким и звучным.

Дольмаэро отважно вышел вперед, потом преклонил колено в скупом поклон-приветствии.

— Мастер Фломель, — сказал Дольмаэро без особого тепла в голосе, — мы счастливы видеть вас в безопасности.

Казалось, Фломель не заметил никаких полутонов в приветствии Дольмаэро.

— Благодарю тебя, добрый Дольмаэро. Наверное, ты все удивляешься, что же такое происходит.

— Да, разумеется.

Фломель остановился и бросил несколько озабоченный взгляд назад на Кореану, которая стояла вместе со своими помощниками, не выражая никакого нетерпения. Видимо, она предпочитала обращаться со своей собственностью по возможности ненасильственно.

Кореана кивнула, и Фломель повернулся к остальным.

— Сперва, — сказал он, — я представлю нашего нового покровителя. Вы удостоились чести лицезреть Леди Кореану Хейкларо, Благородную Даму этой области, мецената, который тратит деньги на веселые пьесы и серьезные постановки.

— Великая честь, — сказал Дольмаэро, низко поклонившись в более искреннем почтительном поклоне. Прочие старшины последовали его примеру, по-прежнему дрожа.

Фломель продолжал.

— Относительно нашего прибытия сюда есть много таинственных разговоров и подозрений, я знаю, но достаточно будет сказать, что мы не среди богов или демонов. То, что вашу свободу ограничили исключительно этими стенами, сделано только для вашей же защиты. Там, во внешних коридорах, есть существа, чей характер весьма вспыльчив и неровен.

Тегабидес, небольшой кругленький человечек с постоянным выражением сомнения на лице, храбро заговорил:

— Если вон тот чудовищный жук не демон, тогда что же такое демоны? И красота Леди Кореаны заставляет людей вспоминать про богов, не говоря уже о таинственном способе, каким нас перенесли в это место.

Фломель слегка побледнел. Он заговорил доверительным тоном.

— Не стоит поспешно выносить суждения, тем более вслух, Тегабидес. Высокий воин в броне — это Дальфин, принадлежащий к расе Мокрассаров, он телохранитель нашей Леди и ее палач. Мне подробно объяснили все эти вещи. Пока что у меня нет времени подробно обсуждать их с вами.

Тегабидес, казалось, еще враждебнее посмотрел на Фломеля, но Дольмаэро успокаивающим жестом положил руку ему на плечо.

— Давай внимательно послушаем, что Мастер Фломель сможет нам объяснить из того, на что у него хватит времени.

Самообладание Дольмаэро при таких условиях поразило Руиза. Он сам дрожал от гнева и страха, а ведь он принадлежал к культуре, которая воспринимала как само собой разумеющееся куда более странные вещи, чем Мокрассарский воитель. Но Руиз оправдывал себя тем, что феникс исчез. Он чувствовал какое-то гнетущее, невероятное чувство потери.

— Правильно, — сказал Фломель. — Как всегда, Дольмаэро рассуждает мудро. Леди Кореана милостиво разрешает нам уйти в тенистый дом, чтобы обсудить эти важные проблемы.

Фломель повернулся и отвесил глубокий театральный поклон, который вызвал холодную улыбку на устах Кореаны. Потом фокусник погнал перед собой старшин, и они исчезли из поля зрения Руиза.

Руиз отпрянул в самую глубокую тень. Как будет работорговка проводить время в ожидании, пока старшины договорятся? Вызовет ли рабов для оценки, сколько они могут принести ей на рынке? Проверит ли, как работают все устройства в загоне? Станет ли проверять, как функционирует ванная? Руиз смотрел с нарастающим беспокойством, пока она спокойно стояла на солнце.

Мок мог быть гротесковой статуей, а не живым существом. Киборг, казалось, играл в какую-то игру на информационных полосках, встроенных в его летучую консоль.

Проходили длинные минуты. Руиза прошиб пот.

В конце концов Фломель появился, за ним плелись старшины. Старшины, казалось, слегка повеселели, за исключением Дольмаэро, который выглядел просто больным.

Фломель подошел к Кореане и заговорил просительным и жалобным тоном.

— Благородная Дама, Старшина Гильдии Дольмаэро просит о милости.

— Что такое? — бесцветным голосом спросила Кореана.

Дольмаэро заговорил.

— Есть тут человек, который получил травму. Не могли бы вы ускорить заживление, как вы сделали это с фениксом? Или же, по крайней мере, облегчить его страдания?

Кореана шагнула вперед, и Мок пошел за ней следом. Его огромные паучьи ноги медленно двигались вниз-вверх.

— Вынесите его, — сказала Кореана.

Дольмаэро сделал жест рукой, и минутой позже два человека вынесли импровизированные носилки. На них лежал надзиратель, чье лицо представляло собой одну сплошную рану, расходившуюся в стороны от его расплющенного носа. Касмин резко и судорожно вздохнул, но потом увидел Мока и поморщился от боли.